Наша Светлость - Карина Демина

   - Мы поддержим, - Ортис занял место напротив Кайя.

   Он не стеснялся смотреть в глаза, и, пожалуй, Кайя это нравилось. А Совет считает, что Гильдиям не место в Верхнем городе, забывая, что Гильдии этот город и построили.

   Кормят.

   И способны обрушить, хотя под обломками погибнут сами.

   - И мы поддержим, - кузнецы не отстанут от оружейников. Вечное соперничество, расколовшее некогда единую ветвь.

   - Спасибо.

   - С учениками - другое дело... - осторожно начал Вихро. - Кто-то может решить, что Ваша Светлость вмешивается в дела гильдий. Ваша Светлость платит сейчас ученикам, чтобы через несколько лет иметь собственных мастеров, которым будут больше прислушиваться к Вашей Светлости, чем к старейшинам.

   Мэтр Ортис кивнул, соглашаясь, что подобное мнение если и не высказывалось, то явно мелькало в головах гильдийцев. Они тоже боятся за власть, и в этом схожи с лордами.

   - Мне просто нужны люди, которые бы работали. Не на меня. На других людей. И мне странно, что гильдии этого не видят.

   Видят. Но им выгоден постоянный дефицит. Он означает, что мастера не останутся без работы, и работа эта будет оценена по достоинству.

   Им не нужна конкуренция.

   И старейшины молчат, предоставляя Кайя возможность говорить.

   - Я надеюсь, гильдии поймут, что мною движет забота о Городе. Но я хотел бы побеседовать о другом.

   - О пушках? - Ортис потер щеки, которые год от года становились более пухлыми и розовыми. - Нехорошее дело... уходили ученики. Уходили подмастерья. Никто не хочет ждать, пока освободится место. Два-три года - это хорошо. А если десять? Или дольше? Если у него не хватает таланта мастером стать? А он думает, что хватает? И тут ему говорят - наплюй, иди и будешь свободен.

   - То есть, кто-то из ваших?

   - Возможно. Ваша Светлость, я не хочу лгать. Но и отмалчиваться не стану. Я бы все понял, но чтобы пушки... в родной дом пушки!

   Он и вправду был расстроен, этот человек, которого многие считали забавным. Поговаривали, что Ортис имеет привычку наряжаться в женское платье, но при этом добавляли, что странность эта никак не сказывается на таланте. Его руки творят волшебство.

   - Город звучит иначе, - сказал Кайя, обводя взглядом людей, на чью поддержку рассчитывал гораздо сильней, чем на поддержку Совета. - Он более склонен... к мятежу.

   - Это чужаки, - мэтр Эртен говорил очень медленно, видно было, что слова даются ему с трудом. А когда его не станет? Кто займет его место? И будет ли этот мастер хоть в половину столь же талантлив? - Они приходят и говорят, что мир устроен неверно. Что многое имеют те, кто ни на что не способен. А те, кто способен, вынуждены тяжело работать. Их слушают. Кайя, я знаю, что ты не желаешь зла городу. И люди тебе не безразличны. Но в этих словах есть правда.

   - С каждым годом лорды позволяют себе все больше. И закон на их стороне, - голос мэтра Вихро срывается. - Гильдии тоже имеют право решать!

   - Или быть услышанными, - оружейник в этом вопросе солидарен с кузнецом.

   Право быть представленными в Совете, вот чего они добиваются.

   Говорить. Слушать.

   Менять законы, кажущиеся им несправедливыми.

   Но Совет категорически против, единогласен как никогда в своем нежелании делиться властью.

   - Если Ваша Светлость хотя бы раз осудит лорда...

   - Если гильдия хотя бы раз даст мне свидетеля, способного выступить в суде. Вы щедры на жалобы, но не более того. Ты, Ортис, говорил, что с тебя требуют взятку за разрешение строить новые цеха. Но стоило мне предложить расследование, как проблема уладилась. А ты, Вихро. Ты же предпочел взять деньги с того барона, который изнасиловал девушку, но не просить у меня суда. Вы требуете, чтобы я воевал, но отказываетесь дать оружие. И как мне быть?

   Молчат. Уверены, что худой мир все же лучше доброй ссоры. А с лордами ссориться - себе дороже. Но если оставлять все, как есть, то ничего не изменится. Вот только перемены нужны, как воздух.

   - Я не хочу войны в городе. И войны с городом. Те, кто к ней призывает, не будут проливать собственную кровь. Они пошлют на улицы мальчишек, которые достаточно глупы, чтобы поверить в свою силу. И мне придется этих мальчишек убивать. А те, кто уцелеет, пойдут под суд. Бунт - это измена. Измена - это смерть. Таков закон.

   Эртен молчит. И Ортис отворачивается, верно, прикидывая, кто из молодняка уже почти готов выступить против лордов. Наверняка, говорунов гоняют. Бьют. Порой, вероятно, калечат. Но слово сложно удержать в границах.

   - Гильдии не позволят своим воевать, - сказал Эртен.

   - Мы удвоили количество стражи, - Вихро ерзает, ему явно хочется сказать больше, но он не решается.

   - Гарнизон тоже будет увеличен, - Кайя знал, что эта мера не поможет против тех, кто твердо решил умереть во имя свободы. - Но лучше, если войны не будет.

Глава 21. Грани мира

   И человек тоже был ужасно диким. И навсегда ему остаться диким, если бы не женщина.

   "О роли женщин в становлении цивилизации". Трактат, признанный вольнодумным и запрещенный к распространению, как подрывающий устои общества.

   Прежде Тисса видела ашшарцев лишь на картинках. И капитан был сразу и похож, и не похож на те картинки. Невысокий и смуглый до черноты, с длинной бородой, заплетенной в три толстые косы, он глядел на Тиссу с явным интересом. И ей хотелось спрятаться за тана, который и затеял этот ужин.

   Когда он сказал, что в порту стоит корабль его старого доброго знакомого, человека в высшей степени интересного, которого он пригласил на ужин, Тисса подумала, что увидит кого-то, похожего на дедушку. Солидного степенного господина...

   А тут ашшарец.

   - Бесконечно рада встрече с вами, - сказала Тисса, когда к ней вернулся дар речи.

   Ашшарец щелкнул языком и улыбнулся.

   А зубы у него позолоченные!

   И вообще золото на капитане столько, что удивительно, как он не падает под тяжестью. На руках браслеты до самых локтей подымаются - широкие и тонкие, украшенные камнями и причудливой резьбой. С колокольчиками и подвесками. В левом ухе - три серьги, а в правом - целых пять. И в носу тоже посверкивает крупный камень.

   Золотые цепи на груди лежат сплошным панцирем, сминая драгоценные шелка.

   За спиной ашшарца прятался чернокожий мальчик.