Отступник - Робин Янг

– А как же Ольстер? Ведь он – ваш родственник. Разве вы не можете договориться с ним о том, чтобы он прекратил эти пиратские рейды?

– Сэр Ричард принес присягу Эдуарду. Родственник или нет, он делает то, что ему приказывает король.

Джеймс пригладил волосы рукой, и Джон обратил внимание, что они поседели на висках. Впрочем, он знал, что и сам выглядит так же. Они начали уставать от войны.

– Если вас это утешит, то основные силы армии короля прочно застряли на восточном побережье. – Он мрачно улыбнулся. – И сукиному сыну придется разделить их еще раз, когда он узнает, что наши войска вторглись в Англию.

– Комин повел наших людей через границу? – Когда Джон кивнул, Джеймс нахмурился. – А почему вы не с ними?

Улыбка Джона увяла.

– Оставшись единственным хранителем, Комин утратил всякую осторожность, зато дал волю своим амбициям и честолюбию. Мы едва не упустили победу над отрядом Сигрейва под Рослином; только благодаря Уоллесу нам вообще есть, что праздновать. – Джон заметил, как Стюарт согласно кивнул при упоминании Уоллеса, его вассала. – Комин тесно сошелся с Макдуаллом и прочим отребьем из Галлоуэя, а после смерти отца он заручился поддержкой и других влиятельных лордов: графа Стратэрна и Джона Ментейта, Дэвида Грэхема и, разумеется, своего родственника Темного Комина. Мне представляется, он намерен навечно закрепить за собой новую должность.

– Ламбертон и Умфравилль не потерпят этого, – резко бросил Джеймс.

– Пока остальные хранители находятся в Париже, вряд ли они могут предпринять что-либо в связи с этим. – Джон помолчал. – Но я приехал к вам не поэтому.

Он подождал, пока слуги не пронесут мимо них мешки с зерном, которые они сложили у стены; это были припасы для предстоящей осады. Когда они уже не могли их слышать, Джон продолжал:

– В прошлом году, узнав о том, что Роберт сдался на милость Эдуарда, я пришел в бешенство. Но с тех пор у меня было время подумать. Вы ведь рассказали мне не все, правда, Джеймс?

Сенешаль отвернулся.

– Я сказал вам все, что мог.

– Роберт – мой шурин. Я знаю его с самого детства. При этом я был таким же другом его деда, как и вы сами. Когда он в первый раз пошел против своего отца и Эдуарда, то бросил свои земли на произвол судьбы. И теперь я ни за что не поверю в то, что он сдался Эдуарду только ради того, чтобы сохранить свое графство и свое наследство; во всяком случае, не тогда, когда уже отказывался от них. Я знаю, как сильно Роберт хочет стать королем. Этот огонь он унаследовал от своего деда. И я не могу поверить, что это пламя погасло. Король Филипп повернулся к Баллиолу спиной. Я, к примеру, не думаю, что епископу Ламбертону и другим удастся убедить его изменить свое решение. Во всяком случае, пока во Фландрии продолжается война. – Джон понизил голос. – Вам не кажется, что пришло самое время Роберту сделать свой шаг? Предъявить свои права?

– Давайте поговорим наедине. – Сенешаль метнул взгляд на Дэвида, который в торжественном молчании стоял рядом с отцом.

– Все, что вы хотите сказать мне, может слышать и он, – заверил его Джон.

Джеймс знаком предложил им пройти в его личные покои.

Внутри слуга поспешно скатывал карту земельных владений сенешаля.

– Оставьте нас, – распорядился Джеймс. Когда тот удалился, закрыв за собой дверь, Стюарт повернулся к ним лицом. – Роберт должен сохранить свои земли в неприкосновенности. Без них ему будет не на что опереться, у него не останется вассалов, и в глазах других дворян он не будет иметь никакого авторитета. Ситуация совсем не такая, как раньше. Вот почему ему пришлось сдаться на милость Эдуарда. Или рискнуть потерять все – как я уже говорил вам. – Сенешаль заколебался. – Но я не сказал вам, что эта капитуляция – временная. Как только угроза со стороны Джона Баллиола будет устранена, а обстоятельства будут этому благоприятствовать, Роберт попытается захватить трон. Он по-прежнему искренне стремится к этому.

Джон почувствовал, как при этих словах сенешаля в груди у него затеплился огонек надежды. Его подозрения оправдались. Но радость быстро сменилась нетерпением:

– Тогда почему не сейчас, когда угроза значительно уменьшилась? Чем большей поддержкой заручится Комин и чем больше побед он одержит, тем труднее Роберту будет бросить ему вызов, когда он вернется. Боюсь, он обнаружит, что, взобравшись на одну гору, оказался у подножия другой, куда более высокой.

На лице Джеймса отразилось беспокойство, но он упрямо покачал головой:

– Никто из нас не знает, чего сможет добиться делегация в Париже. Как не знаем мы и того, сколько еще продержимся.

– Тогда почему, ради всего святого, вы отправили Роберта помогать англичанам уничтожить нас?

Джеймс молчал. Взгляд его скользнул по карте, которую слуга оставил на столе.

– Откровенно говоря, Джон, не думаю, что нашего сопротивления хватит надолго. Если Шотландия падет, шансы Роберта стать королем возрастут, ведь он будет на стороне победителя.

– Вы хотите, чтобы мы проиграли войну? – вмешался в разговор Дэвид, не веря своим ушам.

– Ничего подобного. Но когда человек оказывается между молотом и наковальней, ему приходится делать выбор. Если Роберт вернется раньше времени, взойдет на трон, а мы проиграем войну, то его ждет судьба Баллиола. А вот если король Эдуард с его помощью принудит нас капитулировать, у Роберта остается надежда со временем занять важный и ответственный пост. Подобный исход нейтрализует угрозу Баллиола или любую попытку опротестовать его власть, которая может исходить от Комина.

– Джеймс, при всем уважении, подобный исход отбросит нас на десять лет назад! А Роберт станет всего лишь очередным псом на сворке, как уже было с Баллиолом.

– Эдуарду уже за шестьдесят. Ему осталось не так уж много. Его сын и в подметки не годится отцу, а Роберт – совсем не Джон Баллиол. Я верю, что со временем он сумеет проявить себя. Но ему необходим плацдарм, с которого он сможет действовать. Вот почему он должен обезопасить свои земли и своих вассалов.

Отворилась дверь, и на пороге появился слуга сенешаля:

– Сэр, нам нужно уезжать. На западе виден дым.

Джеймс вперил в Атолла требовательный взгляд:

– Никто из нас не знает, что будет дальше. Нам остается лишь выбрать свой путь и следовать ему в темноте. Мне нужно, чтобы вы доверяли мне, Джон, и Роберту тоже очень нужно, чтобы вы верили в него. – Он протянул руку. – Можете вы мне это обещать?

Перед внутренним взором Джона Атолла возник образ Роберта Брюса, стоящего во дворе замка Тернберри в окружении братьев и приближенных. Его лицо освещало пламя факелов и внутренний огонь, когда он говорил о троне Шотландии и своем намерении занять его. Тогда он показался Джону точной копией своего деда, только моложе и сильнее – юнцом, которому еще предстояло стать львом.