Отступник - Робин Янг

Роберт вдруг ощутил, как на него накатила жаркая волна ненависти к английскому королю, обжегшая ему сердце. Проклятье, в конце концов, он – потомок самого Малкольма Канмора![40] Он должен выйти из этой палатки и повелеть огненному кресту пройтись по всему королевству[41]. Он наденет на голову корону из вереска, сплетенную Эффрейг, и соберет под свои знамена армию для борьбы с английскими захватчиками. Из потускневшего зеркала ярко-синими глазами, в которых бушевала гроза, на него смотрело собственное отражение. На сей раз конфликт выходил слишком уж односторонним. Он отчаянно желал возглавить повстанцев, но вместо этого сидел здесь, пойманный в ловушку, надев на лицо ненавистную маску покорности и лояльности.

Роберт со вздохом понурил голову. В ушах у него зазвучал голос Джеймса Стюарта, предупреждавший его о тщетности поспешных и опрометчивых шагов. Англичане были очень близки к победе, и люди, которых он сумеет убедить присоединиться к нему, почти наверняка погибнут. В одиночку он не сможет собрать войско, способное нанести поражение Эдуарду. «Всему свое время, – говорил сенешаль. – Имей терпение и не противься естественному порядку вещей. Все образуется».

Одевшись, Роберт откинул полог палатки, отделявший спальное помещение от остальной ее части. Его брат с аппетитом завтракал холодным мясом с сыром, которое только что принес ему слуга.

При виде Роберта Эдвард кивнул в знак приветствия.

– Ты спал? – поинтересовался он с набитым ртом.

– Насколько это удалось при таком шуме.

Словно в подтверждение его слов, снаружи донесся могучий грохот, когда в стены замка врезался очередной камень.

Эдвард вопросительно приподнял брови:

– Как по-твоему, сколько они продержатся?

Роберт оторвал от краюхи кусок хлеба, но жевать не стал.

– При таких темпах – совсем недолго.

– Нес рассказал мне вчера, что случилось с тем парнишкой, – после паузы проговорил Эдвард. – И что сказал Валанс. – Он подался вперед, понизив голос. – Брат, пообещай мне, пожалуйста, что, когда ты станешь королем, мы отправим этого петуха и прочих наглецов на тот свет.

Горячность и внутренняя сила брата ошеломили Роберта. До сих пор Эдвард выглядел очень убедительно в своей ипостаси. Беспокоясь из‑за его вспыльчивого нрава и сомневаясь, что брат сможет скрыть свои истинные чувства, сражаясь на стороне ненавистного врага, Роберт с удивлением отметил, что Эдвард с упоением играет свою новую роль. Иногда ему начинало казаться, что Эдвард даже получает удовольствие от этого спектакля, командуя английскими рыцарями и баронами, с которыми они делили в лагере кров и еду по вечерам; два шотландца, сохранившие верность своей родине, оказавшиеся в самом логове неприятеля.

– Обещаю.

Эдвард вперил в него требовательный взгляд.

– Ты и вправду веришь, что, если Эдуард покорит Шотландию, он даст тебе то, о чем ты мечтаешь? – Широким жестом он указал на лагерь за стенами палатки: – Даже после всего этого?

Роберт молчал. Он никогда не признавался брату в том, что знает, кто напал на него в Ирландии, как и в своих подозрениях о смерти Александра, боясь, что Эдвард совершит какое-либо безрассудство и подвергнет опасности их обоих. Ответом на вопрос было «нет». Несмотря на то что Джеймс Стюарт питал на этот счет кое-какую надежду, пусть и слабую, сам Роберт никогда не верил в то, что король собственными руками вручит ему трон, и сейчас, во время кампании, видя решимость Эдуарда сокрушить Шотландию любой ценой, эта уверенность только окрепла. Заметив, что брат, хмурясь, в упор смотрит на него, ожидая ответа, Роберт откинулся на спинку стула.

– Мы еще ни в чем не можем быть уверены. Нужно ждать и быть терпеливыми. Пока.

Полог палатки откинулся, и внутрь вошел Нес:

– Пришел сэр Хэмфри. Он говорит, что хочет видеть вас.

– Пригласи его, – ответил Роберт, бросая нетронутый кусок хлеба обратно на тарелку.

Эдвард встал:

– Пойду подышу свежим воздухом.

Когда он шагнул к выходу, в палатку вошел Хэмфри. Эдвард коротко кивнул графу в знак приветствия, поднырнул под откинутый полог и был таков.

При виде улыбки на лице Хэмфри Роберт моментально насторожился. За прошедший год бывший друг все лучше играл роль союзника, при этом пристально следя за каждым его шагом. Впрочем, его игра Роберта не убедила. Будучи сам обманщиком, он прекрасно различал аналогичные симптомы у Хэмфри: напряженная поза, неспособность взглянуть собеседнику в глаза, легкое покашливание и улыбка, не затрагивающая глаз.

– Король требует моего присутствия в осадных линиях?

– Еще нет, – ответил Хэмфри. – Но замок уже не выдерживает бомбардировки. Полагаю, Брихин сдастся еще до конца недели. И тогда мы двинемся дальше на север. – Он помолчал. – Вчера вечером я разговаривал с Ральфом. Он говорит, что у собора произошел несчастный случай с одним из твоих пехотинцев.

Роберту не пришлось изображать сожаление:

– Да.

– Он также сказал мне, что у тебя с Эймером случилась размолвка. Он подумал, что ты едва не…

Видя, что Хэмфри заколебался, подбирая слова, Роберт закончил вместо него:

– Набросился на него? Я уже готов был это сделать. Ублюдок бился об заклад, кто из моих людей упадет первым. – Не давая возможности Хэмфри ответить, Роберт продолжал: – Полагаю, за прошедший год мы с тобой нашли общий язык. Но Эймер? – Он коротко рассмеялся, однако в смехе его не было веселья. – Мы никогда не станем друзьями.

В последовавшем молчании было слышно, как камни разбиваются о стены замка.

Хэмфри кивнул:

– Держись от него подальше. Он только и ждет, чтобы вбить клин между тобой и королем.

Роберт налил вина в два кубка и протянул один Хэмфри.

– Я слышал, что после падения Брихина король намеревается идти к Абердину?

– Это правда.

Хэмфри сделал глоток, а Роберт подумал о своем свояке Джоне Атолле, шерифе Абердина.

– Значит, конца еще не видно? – Когда Хэмфри непонимающе взглянул на него, Роберт пояснил: – Моя дочь – я скучаю по ней.

Хэмфри расслабился и улыбнулся. На сей раз улыбка его вышла почти настоящей, и перед Робертом на мгновение промелькнула тень прежнего друга.

– Нам все труднее оставлять позади то, что мы любим сильнее всего, верно? – Хэмфри отпил еще один глоток, и улыбка его стала мягче. – Но мысли о Бесс помогают мне выживать в горах и болотах. Я знаю, что каждый шаг приближает меня к ней. То же самое, я уверен, происходит и с тобой, когда ты думаешь об Элизабет и Марджори.