Проклятие Ирода Великого - Владимир Меженков

– Не убивал он Аристовула, клянусь всем святым, не убивал! – тщетно пытался доказать ей обратное Иосиф. – И Мариамну он любит больше жизни, он сам мне об этом говорил!

– С какой стати он стал бы говорить о своей любви к моей дочери тебе, а не самой Мариамне? – спрашивала Александра.

– Он и мне много говорит о своей любви, – заметила Мариамна. – Только разговоры эти больше походят на ревность, чем на любовь. Разве я дала ему хоть раз повод для ревности?

– Ирод потому-то и ревнует тебя, что любит! – горячился Иосиф, досадуя, что женщины ему не верят. – Если бы с тобой что-нибудь случилось, он наложил бы на себя руки!

– Сомневаюсь в этом, – говорила Александра. – Тут же нашел бы себе новую жену.

– А что мешает ему завести себе новую жену уже теперь? – спрашивал Иосиф. – У Соломона было семьсот жен и триста наложниц, а знаем мы лишь одну из них – рыжеволосую негритянку Суламиту благодаря его непревзойденной по выражению силы чувств «Песни Песней».

– Суламита была не первой женой Соломона и не последней, – упрямо возражала Александра.

– Верно, не первой, – соглашался Иосиф. – Соломон, влюбившись в Суламиту, сам прямо говорит об этом: «Есть шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц и девиц без числа; но единственная – она, голубица моя, чистая моя» [248]. Но Суламита-то – главная его любовь, вот что важно понять! Были и после нее у Соломона жены и наложницы, но кого из них можно поставить рядом с Суламитой?

В день, когда по Иерусалиму распространился слух, что Антоний казнил Ирода, Иосиф по своему обыкновению находился у Мариамны. Мариамна, не стесняясь слез, горько плакала. Иосиф, желая утешить ее, выставил, как последнее доказательство силы любви к ней Ирода, не допускавшего даже мысли расстаться с ней и после своей смерти, последнюю волю царя: убить Мариамну, как только станет известно о его казни.

Мариамну испугало откровение Иосифа, который так долго и так тщательно скрывал от нее приказ Ирода. Она еще горче разрыдалась. Иосиф, поняв, что даже под угрозой собственной смерти не сможет выполнить данное Ироду обещание, тоже расплакался. Так они и сидели на постели Мариамны, обнявшись, будто брат и сестра, и рыдали каждый о своем.

Саломия, обезумев от новости, мгновенно ставшей известной всем, носилась по всему дворцу, рвала на себе волосы и кричала:

– Не верьте! Не верьте никому, кто распространяет сплетни о смерти моего брата! Это все ложь, наглая ложь! – Ворвавшись в спальню Мариамну и увидев ее в объятиях своего мужа, она, вконец обезумев, закричала во весь голос: – Бесстыжая блудница! Ты еще не предала земле своего мужа, а уже путаешься с другими мужчинами!..

Мариамна поведала матери о последней воле своего мужа, которая стала известна ей со слов Иосифа. Перепугавшаяся Александра предложила дочери бежать из страны.

– Ирод достанет нас и с того света. Оставаться в Иерусалиме и дальше опасно для нас обеих. Во дворце наверняка находятся убийцы, которые выполнят приказ Ирода!

Она тут же села писать письмо Малху, вступившему в Иерихон и, таким образом, оказавшемуся всего в нескольких часах езды от Иерусалима, с просьбой принять ее с дочерью под свое покровительство. Поддался общей панике и бесстрашный Костобар. Он тоже сел за написание письма, адресовав его не врагу Ирода Малху, а Клеопатре, которую также нельзя было причислить к друзьям Ирода. Но именно потому, что Клеопатра была врагом не только Ирода, но и Иудеи, Костобар решил обратиться к ней, а не кому другому. Для него было ясно, что Иудея без Ирода неминуемо распадется. Собственно Иудея отойдет под власть Клеопатры. Галилия, скорей всего, отойдет к Сирии. Находящаяся между Иудеей и Галилеей Самария поспешит заявить о своей автономии и окажется втянута в войну между Египтом и Сирией, как это уже не раз случалось. Остается нерешенной судьба родины Ирода и Костобара Идумеи. Вот ее-то и необходимо поскорей прибрать к своим рукам, пока этого не сделали другие. Костобар в своем письме напомнил царице, что Идумея всегда находилась в натянутых отношениях с Иудеей и дружеских отношениях с Египтом. Обстоятельства сложились таким образом, что с приходом к власти Маккавеев Идумее пришлось делать выбор, на чью сторону встать – на сторону ли Сирии или примкнуть к Египту? Сирия, потерпев поражение от Маккавеев, не стала брать под свое крыло Идумею. Египет также отказался от притязаний на нее, поскольку Маккавеи заключили с Римом союзнический договор, а Рим не потерпел бы, чтобы в дела его союзников совали нос посторонние. Ситуация осложнилась тем, что отец Антипатра, а следом за ним и сам Антипатр, отец Ирода, добровольно пошли в услужение евреям. «Но мы, идумеяне, – писал Костобар Клеопатре, – не для того приняли иудаизм, чтобы оказаться в подчинении у Иудеи. Нас здесь ненавидят и рассматривают как чужаков, от которых следует поскорей избавиться. Я почту за честь, если ты, великая царица, добьешься у Антония переподчинения моей страны Египту. Можешь не сомневаться в том, что я, Костобар, как и весь народ Идумеи, станем самыми верными твоими союзниками, готовыми не задумываясь положить свои жизни ради твоего, Клеопатра, и великого Египта процветания».

Неизвестно, во что распущенный кем-то слух о казни Ирода в конце концов вылился и в какую бездну оказалась бы ввергнута Иудея, если бы из Александрии не пришло письмо, написанное самим Иродом [249].

Самый тон этого письма свидетельствовал о том, что Ирод, прибыв по требованию триумвира в Египет, еще не вполне вышел из состояния затянувшейся депрессии, на что сразу обратил внимание Антоний.

– Где твои люди? – спросил он.

– Люди? – не понял Ирод.

– Да, я имею в виду твою свиту, телохранителей. Ты царь или не царь?

– Я прибыл один. Точнее, в сопровождении Афениона и его кавалеристов.

Антоний бросил в сторону Клеопатры быстрый недовольный взгляд. Клеопатра, мило улыбнувшись, сказала:

– Ты знаешь, мой друг, как относятся к Ироду иудеи. Я послала к нему небольшой отряд всадников в целях его безопасности. Но я ни слова не сказала о том, что Ироду не следует брать с собой свою свиту и охрану. Подтверди, Афенион.

Евнух почтительно склонил голову:

– Точно так, великая царица. Я лишь сказал, что Ироду следует поторопиться.

Антония объяснение Клеопатры и слова Афениона не удовлетворили, и он сказал Ироду:

– Отдохни с дороги, лев, помойся – рабы приготовили для тебя ванну, – у нас с тобой впереди масса времени, чтобы спокойно во всем разобраться и многое обсудить. Ступай.

Сопровождаемый безмолвными слугами, Ирод вышел из залы и нос к носу столкнулся с Мариамной. Сердце кольнуло, в глазах помутилось. В руках у Мариамны были аккуратно сложенные простыни. Поравнявшись с Иродом, она голосом Ревекки тихо сказала ему:

– Приветствую тебя, мой мелех. Скоро начнется война.

– Война? – переспросил Ирод и от неожиданности этого известия остановился. – Кого с кем?

– Не останавливайся, – все так же тихо произнесла Ревекка. – Война между Антонием и Октавием. Клеопатра делает все, чтобы стравить их.

– Война… – эхом отозвался Ирод. – Мне жаль Антония.

После ванны Ревекка проводила гостя в отведенную ему спальню, и Ирод, едва коснувшись головой подушки, тут же провалился в глубокий сон.

За ужином, данным в честь прибытия царя Иудеи, Клеопатра была весела, много шутила и в лицах рассказывала Антонию, как Ирод по ее просьбе устроил охоту на львов, как ее чуть не разорвали звери и, наверное, разорвали бы, если бы ей на помощь не поспешил Ирод. Антоний слушал ее вполуха, не сводя внимательного взгляда с Ирода. О причине его срочного вызова в Александрию не было сказано ни слова. На третий или четвертый день пребывания в столице Египта Ирод сам было заговорил о трагедии, случившейся в Иерихоне, но Антоний жестом прервал его.

– Можешь не продолжать, – сказал он. – Я внимательно наблюдаю за тобой все дни, что ты гостишь у меня, и пришел к выводу: ты не виновен в смерти своего шурина, ты подавлен несчастьем, свалившимся на тебя. Человек, подавленный горем, не способен на обдуманное преступление. – И без всякого перехода продолжил: – Кстати, об Иерихоне. Я слышал, что Малх, воспользовавшись неразберихой в Иудее, вызванной смертью Аристовула, завладел этим городом. Что бы это значило? Ты недостаточно наподдал ему жару или арабу все неймется? Кстати, он ведь доводится тебе родственником со стороны матери?

Новость, которую сообщил Антоний Ироду, огорошила его.

– Малх завладел Иерихоном? – переспросил он. – Я ничего об этом не знаю.