Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика - Федор Раззаков

Последнее произойдет 14 октября 1964 года – в разгар полемики в СМИ вокруг спектакля Райкина «Волшебники живут рядом». Таким образом, интермедия «Юбилей» в какой-то мере станет пророческой: кремлевский пантюхов будет смещен, и вместо него придет другой деятель из той же плеяды руководителей славянского происхождения – Леонид Брежнев (опять же русско-украинских кровей). Впрочем, сходство спектакля с реальной действительностью можно разглядеть не только в этом.

Само его название говорило о том, что авторы являются людьми, верящими в некий идеал – справедливое общество, где не будет хамов и тупоголовых бюрократов, подхалимов и наглецов. По их мнению это общество можно построить, если каждый из его строителей постарается стать неким добрым «волшебником» – но не в примитивном понимании этого слова, а в более широком. Под волшебством авторы понимали положительную волю миллионов людей, которые каждый на своем месте должны постараться стать лучше, чем они есть, и в этом случае «сказка может стать былью». Но, как уже говорилось выше, этим прекраснодушным мечтам не суждено будет осуществиться. На смену волшебникам-мечтателям уже шло поколение волшебников-прагматиков, выпестованное иллюзорной хрущевской гонкой за «америками». На их знаменах будет начертано уже совсем иное слово, чем у их предшественников: вместо «мы» слово «я».

Символично, что в том же 1964 году на советские экраны вышел фильм-сказка Александра Птушко «Сказка о потерянном времени» по одноименной пьесе хорошего знакомого Райкина – драматурга Евгения Шварца. Речь там шла о злых волшебниках, которые, мечтая вернуть себе былую молодость, попадали в советское время образца начала 60-х, чтобы забрать эту молодость у четырех советских подростков, бесцельно тративших свое время. Однако в фильме добро в итоге торжествовало, а зло было посрамлено – злые волшебники так и не достигали своей цели, оставшись в дураках. Действительно, время тогда еще играло на стороне положительных героев. Случись эта история два десятилетия спустя, в конце 80-х, и результат был бы иным: победу торжествовали бы злые волшебники, поскольку им в помощь была бы горбачевщина – время торжества не просто злых вошебников, а сущих демонов.

Выпуская в 1964 году свой спектакль, Райкин и Хазин, естественно, ни о чем плохом еще не догадывались, пребывая в прекраснодушных мечтах, рожденных хрущевской «оттепелью». Как верно напишет Е. Уварова:

«В глазах Райкина зрители увидели тоску по идеалу, желание прорваться к нему сквозь окружающих его смешных, жалких и отвратительных персонажей. Одним из первых заметил это Сергей Юрский: «За тысячью лиц Аркадия Райкина в этом спектакле ярче, чем когда бы то ни было, видно одно лицо – лицо артиста-гражданина. Не похожесть, не узнаваемость, не виртуозно воплощенная наблюдательность (это все само собой), а горечь при виде человеческих пороков, вера в возможность борьбы с ними, страстный призыв к этой борьбе – вот, что больше всего поразило меня в этой программе…»

Кстати, Юрский окажется в числе тех прекраснодушных советских интеллигентов-романтиков, которые подготовят и осуществят в стране либеральную революцию под названием «горбачевщина», забыв старое изречение о том, что революцию делают романтики, а плодами ее пользуются подлецы. Процесс замены одного «волшебства» на другое был запущен еще Хрущевым, который к осени 1964 года не только исчерпал свою миссию, но и стал попросту дискредитировать кремлевских «волшебников», объявив на весь мир, что в 1980 году в СССР будет построен коммунизм. В столь топорное «волшебство» уже никто не верил, даже несмотря на то, что поколение мечтателей в СССР на тот момент все еще насчитывало значительную часть населения.

Между тем сменщик Хрущева только внешне попытается уйти от политики своего предшественника, а по сути станет его продолжателем. То есть вместо смены курса (возврата к ленинскому «волшебству») произошла всего лишь замена одного малосведущего «волшебника» на другого – вместо коммунизма тот провозгласит развитой социализм. Как верно напишет западногерманский коммунист В. Диккут:

«Свержение Хрущева было следствием возрастающей неудовлетворенности советского народа его антинародной политикой, прежде всего его разрушительной хозяйственной политикой, которая благодаря ненасытному стремлению к прибыли привела промышленность и сельское хозяйство Советского Союза на грань экономического хаоса. Чтобы спасти себя, его сообщники, другие ревизионистские лидеры Советского Союза, сделали его козлом отпущения. Им даже пришлось отменить некоторые из его самых безумных реформ. К примеру, они снова ввели центральные промышленные министерства и попытались немного уменьшить беспорядок в сельском хозяйстве. Но сущность политики Хрущева, реставрация капитализма, была оставлена нетронутой. Напротив, все усилия направлялись на то, чтобы подтолкнуть реставрацию капитализма вперед, ускорить и завершить ее…

Под предлогом «совершенствования планирования» и «расширения хозяйственной инициативы и прав» предприятий, была резко ограничена роль центрального планирования и предоставлены широкие возможности «инициативе» директоров и управленцев. Вместо прежних 40–50 целевых показателей теперь только восемь задавались централизованно… Значительная часть прибыли больше не перечислялась в государственный бюджет, а делилась среди служащих предприятий. Чем большую прибыль заводские управленцы смогут выжать из рабочих, тем выше будут их доходы и доходы других работающих на предприятии… Директора заводов больше не преданные слуги рабочего класса, каждое усилие которых направлено на организацию экономики, чтобы в максимальной степени удовлетворить потребности общества, а деспотичные мелкие предприниматели, для которых нет слишком грязных приемов увеличения личной прибыли…

Все это указывало не только на неспособность ревизионистских лидеров продолжать руководить экономикой с помощью старых социалистических принципов, но также и их сознательный отказ от этих принципов. Они сохраняли жизнь своей системе только открытыми уступками жадности отдельных руководителей предприятий, только полным использованием капиталистической коррупции и подкупа…»

Несмотря на то что в идеологии Брежнев прекратил огульные нападки на Сталина (к вящему неудовольствию либералов), вернул его имя в сонм выдающихся руководителей СССР и даже в какой-то мере возобновил державный дискурс в политике (начался новый приток славянских кадров во власть), однако сталинская принципиальность и жесткость в управлении кадрами и экономикой возвращены не были. И процесс превращения отдельных парт– и хозруководителей в удельных князьков был не только продолжен, но и расширен.