Призраки парка Эдем. Король бутлегеров, женщины, которые его преследовали, и убийство, которое потрясло Америку 1920-х - Карен Эбботт

У него имелось невероятное количество чудачеств, включая неприятие нижнего белья. “Само по себе это не значит ничего особенного, – подтверждал Вебер, – но вкупе с прочими фактами имеет определенное значение”. Римус эмоционально неустойчив, ему чужды нормальные эмоциональные реакции, он не способен выказывать обычное человеческое горе или раскаяние. Он прожил безнравственную, начисто лишенную этических принципов жизнь. Преступление “не вызывает у него отвращения”. Доктор Вебер пришел к выводу, что Римус невменяем и опасен, склонен к убийству и должен остаться в лечебнице для дальнейшего наблюдения.

* * *

20 марта, выслушав заключения психиатров, Апелляционный суд округа Аллен постановил, что заявитель не безумен, и распорядился выпустить его из больницы в Лиме. Когда Римусу сообщили вердикт, он всхлипнул и стиснул адвоката в объятиях. “Это чудесно, – сказал он. – Я знал, что они мне поверят”. Чарли Тафт, все еще взбешенный поражением в зале суда, утверждал, что “борьба за то, чтобы Римус оставался за решеткой, еще не окончена”. Он обратился с прошением к властям Лимы отказать Римусу в выходе под залог, пока прокурор округа Аллен подаст иск в Верховный суд Огайо.

Но схватка быстро выдохлась. Двое из трех судей Апелляционного суда обосновали свое решение и осудили первоначальный вердикт за создание данного юридического казуса. “Возможно, вердикт присяжных на процессе в Цинциннати, – объявили они, – оправдавший заявителя на единственном основании его невменяемости в момент совершения преступления, был судебной ошибкой. Мы откровенно заявляем, что если его психическое состояние в момент совершения преступления было таким же, как то, что он продемонстрировал перед нами, вердикт был вопиющим и достойным осуждения произволом судебной администрации, который заслуживает всяческого порицания”.

* * *

28 июня Верховный суд Огайо утвердил решение Апелляционного суда четырьмя голосами против трех и постановил выпустить Римуса. Узнав новость, Римус, исполненный благодарности к бывшей жене за добрые отзывы о нем перед журналистами, отправил Ромоле телеграмму в Чикаго: “Я еду в Цинциннати к своим друзьям… Свяжись с мамой и сообщи ей, что я встречусь с ней через несколько дней. Скажи, что я чувствую себя великолепно. С любовью, папа”.

Когда в 19:35 поезд прибыл на Центральный вокзал Цинциннати, его встречали журналисты.

– Я очень, очень счастлив вернуться домой, где у меня тысячи друзей, – торжественно провозгласил Римус. – Я вернусь в свой дом и останусь в городе, где люди были так добры ко мне.

Коннерс и Элстон отвезли его в особняк на Эрмоза-авеню, Римус попал туда впервые с того утра, как убил жену.

Римус нервно блуждал по своим тридцати комнатам – дух, бродящий по руинам. Ни император, ни его замок, созданный с такой страстью и целеустремленностью, не уцелели. В потолках по-прежнему зияли дыры там, где из них были вырваны люстры; бесценный автограф Джорджа Вашингтона пропал; библиотека разграблена и бесполезна; барочная мебель рассеяна по стране и украшает жизнь чужих людей. Он никогда больше не проведет гостей по своему дому, как делал до рокового выстрела, театрально разглагольствуя, перечисляя нанесенные ему обиды, срываясь в истерику и выдирая себе волосы. До 1934 года, пока особняк не был разрушен, он очень редко приглашал туда друзей. Но когда все же приглашал, всегда заканчивал экскурсию возле бассейна.

Сооружение его обошлось тогда, в 1920-м, в 175 000 долларов, рассказывал Римус. Это гораздо больше, чем есть у него сейчас, и он строил его, все время думая об Имоджен.

– Несчастная женщина, бывало, пробовала воду изящной ножкой, – вспоминал он, заглядывая через бортик. – А потом ныряла туда и плескалась… Она была как русалка…

Мысль угасала незавершенной, и впервые в жизни Римус не мог найти слов.

Молот для ангелов

В апреле 1930 года, во время традиционных поисков пасхальных яиц в Эдем-парке, маленький мальчик, обшаривавший траву около оранжерей, нашел в зарослях странный предмет: ржавый револьвер 32 калибра, с перламутровой рукоятью. Находку передали капитану Джону Макнамаре, шефу парковой полиции, который понял, что это и есть оружие Джорджа Римуса, застрелившего здесь жену осенним утром 1927 года. Найти самого Римуса, чтобы он дал объяснения, не удалось.

* * *

Федеральное правительство действительно позаботилось о Франклине Додже, но вовсе не так, как рассчитывал Римус. В ноябре 1930 года большое жюри в Саванне, штат Джорджия, предъявило Доджу обвинение по семи эпизодам лжесвидетельства, обнаруженным в его показаниях на суде по делу местных бутлегеров. Обвинение гласило, что показания Доджа противоречили отчетам, которые он отправлял Виллебрандт, занимаясь расследованием деятельности бутлегеров семью годами ранее.

Додж признал себя виновным по всем семи эпизодам и был приговорен к тридцати месяцам тюремного заключения. Он отбывал срок в федеральной тюрьме Атланты, том самом заведении, где впервые встретился с Джорджем и Имоджен Римус. Выйдя на свободу весной 1933 года, Додж вернулся домой в Лэнсинг, штат Мичиган, и был принят на службу старшим клерком в отдел кредитов аудиторской компании. Газеты отметили занятное совпадение: генеральный аудитор, который предложил Доджу эту должность, в тот момент занимал громадное роскошное поместье семейства Додж. Назначение Доджа, писала одна из мичиганских газет, “в высшей степени тревожно” и “буквально ошеломило публику”. Однако босс Доджа в беседе с журналистом заявил, что тот идеальный кандидат на эту должность, поскольку у него совсем нет друзей.

Остаток жизни Додж прожил в Мичигане, вне поля зрения общественности, в 1950-м тихо женился на женщине по имени Рут Рэндалл. Скончался 26 ноября 1968 года, в возрасте 77 лет.

* * *

До самого конца своей службы в Министерстве юстиции Мейбл Уокер Виллебрандт приходилось терпеть регулярные напоминания о ее связи с Римусом и Доджем. Стряпчий из Филадельфии интересовался, почему Доджу “заткнули рот, приструнили и вообще не позволили” дать показания на процессе Римуса. Политик из Мобайла, штат Алабама, назвал Римуса “отребьем Америки” и выразил надежду, что его таки депортируют в Германию. Неизвестная дама из Прайс-Хилл в Цинциннати поведала о подслушанном ею диалоге между двумя адвокатами: “Ну, вам же известно, Римусу сошло с рук убийство, не забывайте! Правительство и депортировать его не сможет, та еще птица – чересчур ловок”. А еще она слышала, будто бы Римус вернулся в бутлегерский бизнес. “Миссис Виллебрандт, – молила в письме анонимная просительница, – если найдется у Вас по-настоящему надежный человек, которого невозможно купить за деньги, Вы могли бы отправить его проверить эти слухи… и могли бы или вновь упечь Римуса за решетку, или, еще лучше, выслать его совсем из нашей страны. Это было бы самым замечательным Вашим свершением как женщины”.

Но Виллебрандт вместо этого в строжайшей секретности планировала серию стремительных облав на нью-йоркские