Школьная бойня - Николай Иванович Леонов

а там уже думать будем, что делать дальше. Ты с Натальей сегодня на дачу отчаливаешь? – решил Гуров сменить грустную тему.

– Да, сегодня поедем, по холодку, – кивнул, нахмурившись, озадаченный Крячко. – Я думаю через часок домой уйти. Отдохну, и покатим. Наташа хотела там еще что-то прибрать. Не знаю, это ее женские дела, я же только за рыбалку и шашлычок-коньячок отвечаю. Слушай, Лев Иванович, а может, и вы с Машей тоже вечерком к нам? Ночевать есть где. А с утра пораньше порыбачим?

– Тогда и Орлова зови, – посоветовал Гуров другу. – Что ж мы без него удить будем? Обидится еще наш Петр Николаевич.

– Позвоню, как до дому доберусь, – кивнул Станислав и сел за стол писать отчет о поездке в мастерские.

– Ну а я пойду. Сегодня суббота – короткий рабочий день. Что надо, я уже написал, а остальное и до понедельника терпит. А ты не забудь Опера накормить и ценные указания дежурным по его поводу дать. А то ведь они нас и у тебя в Митрино достанут, – сказал Гуров. – Все, я ушел, созвонимся позже.

Крячко остался один и с тоской посмотрел на компьютер, а потом и на тихо лежащего на своем месте Опера.

– Да, брат, дела, – проговорил он вслух. – Нашим-то Деточкиным реальный срок светит, если поймаем. А ведь жалко! Надо что-то придумать. Как ты считаешь? А, Опер?

Пес поднял голову и отрывисто тявкнул, словно соглашаясь со словами Станислава.

24

Вечером Гуров, Крячко и Орлов встретились на даче семейства Крячко в Митрино. Женщины начали быстро что-то подметать, мыть, строгать какие-то овощи, а мужчины, достав удочки и снасти, сели прямо на траву под раскидистой яблоней и завели неспешный разговор на тему рыбалки. Рыбалку они все трое уважали, особенно если потом еще удавалось спокойно посидеть, перебирая и чистя рыбный улов и поговорить о своем, о мужском… В основном, конечно же, о работе. Куда они без нее – без работы-то? За столько лет дружбы и службы уже казалось, что понимают они друг друга без лишних слов. Вот и теперь, когда все темы о спиннингах, рыболовных узлах на леске, видах крючков и карасях в сметане были исчерпаны, они разом как-то притихли и задумались. Вроде бы как каждый о своем, а на деле об одном – о своей нелегкой службе.

– Петр Николаевич, скажи-ка нам вот что, – после долгого молчания спросил Орлова Крячко, аккуратно наматывая леску на шпулю. – Как ты думаешь, кем был в свое время Робин Гуд – разбойником или справедливым защитником бедных?

– Кхм, – генерал с подозрением посмотрел на Станислава. – В чем подвох? – спросил он после некоторого замешательства и посмотрел вопросительно на Гурова. Тот пожал плечами, и Орлов снова взглянул на Крячко: – Станислав Васильевич, ты это чего такие вопросы странные задаешь именно мне, а, например, не Гурову?

– А мне по некоторым личным причинам хочется знать именно твое, генеральское мнение, – усмехнулся Станислав.

– По личным причинам ты можешь у меня спросить, как я отношусь к твоей Наталье, а не к Робин Гуду, – насупился Орлов. – А раз ты спросил про этого доброго разбойника, значит, дело не личное, а имеет отношение к работе, а стало быть, и к тому расследованию, которое вы со Львом Ивановичем сейчас ведете. Я прав? – повернулся он снова к Гурову.

Гуров с усмешкой ответил:

– Ничего от тебя не укроешь, Петр Николаевич.

– Вот! – Генерал торжествующе посмотрел на Крячко. – На то я и ваш начальник, чтобы видеть вас насквозь и чтобы вы от меня ничего не скрывали. Так что давайте выкладывайте, как движется расследование и что вы за эти два дня разузнали. Чувствую, что уже много чего известно. Если судить по вопросу Станислава, то вы даже особое мнение по поводу всех этих афер имеете. Так?

– Так, – вздохнул Крячко. – И оно нас со Львом Ивановичем очень беспокоит, это наше мнение. Просто-таки печалит!

– Ну-ну, посмотрим, что там вас беспокоит и печалит, – Орлов поерзал на траве, устраиваясь поудобнее. – Слушаю внимательно.

– Лев Иванович, давай ты докладывай, – искоса глянул Крячко на Гурова. – А я присоединюсь к твоему мнению.

– Хитрый, да? – хмыкнул Гуров. – Ладно уж, присоединяйся. Тем более что мнение это наше с тобой общее, а не только мое. Кхм, в общем, так, Петр Николаевич. Все эти четыре дела, как я тебе и говорил, одного поля грибочки…

– Ягодки, – усмехнулся Орлов и хитро посмотрел на Гурова.

– Не важно, грибочки или ягодки, но все жульничества исходят от одной группы лиц, а вернее, от весьма слаженного дуэта. Вполне даже возможно – от мужа с женой или брата с сестрой. Хотя это пока только предположение. Значит, в марте эта парочка провернула аферу с картиной…

– Помню, как же. Кажется, там еще Петров-Водкин фигурировал, да? – спросил генерал. – Ты мне говорил, что мужчина во всех аферах присутствовал в разных писательских образах.

– Да, но вот что интересного мы узнали. Жулики наши не просто денежки с граждан срубали, вот ведь какое дело! Они ведь то, что выманить смогли, всякому нуждающемуся народу отдавали. То есть занимались благотворительностью. Одной рукой, значит, безобразничали, а другой – творили, так сказать, милости. В деле с продажей щенка свидетельница рассказывает, что та женщина, которая воспользовалась ее собачками, соседке по дому помогла. Дала денег для ее сына-инвалида, чтобы он мог поступить в МГУ.

– Так разве инвалидам у нас не положены льготы при поступлении в высшие заведения? – удивился Орлов. – Их ведь, кажется, должны на бюджетные места принимать!

– Какой ты, Петр Николаевич, наивный! – не выдержал Крячко. – Это же так должно быть – чтобы инвалидов по льготному трафику принимали. А на самом деле – не подмажешь, так к приемной комиссии и на кривой козе не подъедешь. Ты вот декана Козырькова об этом спроси, он тебе расскажет.

– Кто такой этот декан Козырьков? – не понял Орлов.

– А это один из наших потерпевших, – ответил Гуров. – Тот самый, который щеночка за четверть миллиона купил. Откуда, интересно, у деканов такие деньги? А ведь купил-то не дочери родной и единственной, а молоденькой любовнице. Значит, человек при деньгах.

– Хм, это он вам сам сказал, что любовнице? – засомневался Петр Николаевич.

– Нет, это Береговой все вынюхал еще до нас. Есть такой опер… Это дело он расследовал, – пояснил Крячко.

– А, Иван Станиславович! – вспомнил опера Орлов. – Да, он такой – все узнает, даже то, что знать никому не положено. Ладно, Лев Иванович, рассказывай дальше.

– Так вот, в ходе следствия мы со Станиславом установили, что этими нашими аферистами, кроме помощи инвалиду, были сделаны еще два, так сказать, пожертвования. Одному нищему на паперти храма Иконы Божьей Матери «Утоли моя печали», некоему Беломорканалу, было презентовано три тысячи долларов. Да-да, целых три тысячи самых настоящих долларов! И еще. Буквально на днях предположительно этими же лицами была оплачена дорогостоящая операция и последующее лечение больной трехлетней девочки.

– Да-а-а, – удивленно протянул Орлов и в недоумении покачал головой. – Понятно теперь, отчего Станислав меня о Робин Гуде спрашивал. Но это уже точно известно, что именно они все эти благие дела творили? Не могло это быть просто совпадением? Ведь случаются же в этом мире удивительные совпадения.

– Нет, это уже точно, – решительно ответил Крячко. – Они, Петр Николаевич, они. Факты и свидетельские показания говорят, что все это одних