Чердынец - taramans

— Нет, батя. До зимы — зайти нужно! В лепешку расшибусь! Или ты тут в бараке еще год зимовать хочешь? Вот еще что! Стройматериалы сейчас в магазине толком — не купить. То одного нет, то — другого. Я как-то слышал, что кто-то у нас в РТС что-то под зарплату брал. Поговори с Никифоровым, может можно что-то в организации взять. У них там тоже фонды, но там и объемы такие, что то, что нам будет нужно — так, не объемы — слезки.

— Ладно, Юрка! Я сейчас в Красноярку поеду. Там в колхозе, ферму будем оснащать. Примерно на неделю, может чуть больше, работы там — немного. А с директором поговорю. Только я же не знаю, чего-сколько нужно будет…

— А я — пока тебя не будет, проскачу, дом посмотрю, прикину, посчитаю все.

— А чего ты в этот дом вцепился-то?

— Я там… его покупал и ремонтировал. Там и жил, в последнее время.

— Поговорить бы нам, посидеть-поспрашивать тебя — как там у тебя было и что. Это же интересно, х-м-м… У нас — все — как в книжке какой происходит, даже не верится, что с нами.

Да, батя был тоже — книгочей, как и я. Наверно, именно потому, что я часто видел батю с книгой, я и полюбил чтение. Правда, читать он мог, в основном только в зимнее время, когда большей частью, работал без выездов, на месте. А с весны и до поздней осени — мотался по всему району. Да и по другим тоже.

А вот маму с книжкой застать можно было — реже. Она и без командировок, моталась по всему поселку до позднего вечера.

— Да по-разному там было… Когда и правда — интересно, но больше — скучно, рутинно так…

— Ты вот, что, Юрка! Ты Катю, наверно, забери сегодня с собой, пусть переночует у деда с бабой. Мне, думаю, много сегодня матери объяснять придется, да разговоры разговаривать. Сам же ее знаешь — эмоции, нервы, слезы…

«Ну вот еще, блин! Катька мой любимый диван оккупирует! Ладно — в сенях на топчане пересплю! Хорошо, что я уже деньги из учебников собрал и в «нычку» переложил!».

Слухи и сплетни… они такие, да. Сначала вроде бы понемногу и медленно, а потом — как лесной верховой пожар — ух! Пронеслись по поселку и вышли за его пределы!

Хорошо еще мама, после разговора с отцом, заинструктированная им, сама собрала дедов и бабушек, а также тетку Надю, дядьку Володьку с Галиной, и, в семейном кругу, рассказала им. А то бы обиды были — вселенские, как же — не рассказали родным, скрыли! Мне тоже пришлось провести доклад по обстоятельствам моего выигрыша. Катька тоже присутствовала, правда — уже более спокойная. Реакция была… разная!

Дядька Володька, вот простая душа — бурно радовался: ну племяш — ты даешь! Молоток! У тети Нади — примерно так же, плюс широко открытые глаза; у Галины — несколько удивленный и заинтересованный взгляд, больше никаких эмоций — не последовало; дед Иван — крякнул и хмыкнул — ну-у-у-у, типерь разгавораф по эртыэсу будит!!! Деда Гена — тот выразился восхищенно и полностью нецензурно; сложнее — с бабушками, у них, получается — лишнее подтверждение слов Гнездилихи про чердынца — «памагат роду сваму!», баба Маша — промолчала; баба Дуся — покачала головой, сурово поджав губы!

Вот запланируешь как что — хрен чего получится!!! Тут — беготня начинается, а Вера Пална попросила маму, чтобы я еще с неделю поработал на огороде. Вот — вроде же договаривались, что до июля, а — нет же!

«Еще недельку! Вера Пална просила!!! Тьфу, блин!!!».

На огороде — самый «сенокос» начался — грядки колосятся, ягоды отцвели, капуста в рост прет! Народу здесь добавилось. Кроме нас, со Светкой и Катей, ежедневно работают шесть-семь женщин. Прополка-прополка и еще раз прополка! Ну и — полив, куда без него!

Я, после утреннего полива гряд и капусты, ухожу в малину. Ее, заразу, тоже — хоть каждый день протяпывай! А на грядках — женщины в халатах, платьях, купальниках в разных позах и видах. «Конторские», как всегда — чуть в стороне, «наособицу».

— Вера Пална! Хочу вот что Вам предложить… В этом-то году уже поздно, а за зиму — дожмите Никифорова, чтобы Вам здесь летний водопровод провели — труб дюймовых примерно метров тридцать-сорок. Пусть хоть и старых — просечки можно и резиной обмотать! Или шлангов, хоть кусками — тоже встык — да вот, хотя бы до гряд от цистерны протянуть! И все насколько работы меньше станет!

— Так напора же не будет! Как поливать-то?

— Если цистерну приподнять над землей метра на полтора хотя бы, да заполнять ее почаще, чтобы полнее была — и того хватит! Все не ведрами корячится, затаптывать все тропинки! Можно еще и воздуха туда дунуть — чтобы давление создать, но это уже сложнее — и клапан мастерить нужно, переходники там… и ладно! И утечки наверняка будут — цистерна же старая! Ну хотите, я Вам схемку какую-нибудь изображу, да посчитаю, сколько труб нужно. Да трубы — не на сварке, а на скорую руку чтобы собирать — уголки, тройнички, сгоны. На подмотке — пойдет на лето. Осенью — разобрали, сложили в сарай до весны. Да вот — хоть и муж Ваш соберет, он же слесарь в Дорстрое, не так ли? — вовремя вспомнил я.

Вера Пална уже, по моему совету, заставляет водителя водовозки, когда он приезжает, заполнять водой не только цистерну, но и бак летнего душа. Ага — а то я уже и лестницу сколотил из обрезков брусков, взятых на пилораме, и скакать по этой лестнице мне приходится с ведром с водой чуть не каждый день — душ активно используется работницами практически весь день, а уж к концу рабочего дня — так целая очередь получается.

«Юра! Натаскай нам воды в бак!», «Юрочка! Вода кончается!», «Юрочка! Что-то напор стал слабоватый!». Сам придумал — сам корячусь! Вот уйду на хрен — пусть сами таскают!

Вот и сейчас, тюкаю тяпкой сорняки в малине, а с грядок жу-жу-жу — разговоры, смех, а порой — и хохот!

Светка сегодня какая-то квелая, и Катька на меня эдак искоса поглядывает. Не иначе — придется сегодня показывать чудеса «рукоприкладства» к интимным местам девичьего тела. Стараюсь гнать от себя эти