Чердынец - taramans

Так, теперь надо выжать из ситуации все возможное. Это же — как еще один билетик выигрышный вытянуть!

— Спасибо, Борис Ефимович, я все понял, вы о нас беспокоитесь! Еще раз — спасибо! — дождавшись кивка бати, я решил обозначить нашу точку зрения по докладу выступающего.

— Только вот, вы не упомянули моему папе, — тут батя чуть удивленно на меня посмотрел — я его «папа» и не называл никогда, может в раннем-раннем детстве, но — не уверен, просто не помню, — что десять тысяч рублей — эту стоимость этой машины указывает государство. Не так ли? — Слуцкий как-то погрустнел, — а вот ее рыночная стоимость — это если продавать машину на рынке — новую, заметьте, машину, на которой, извините за выражение — муха не сидела! То за нее уже просят семнадцать-восемнадцать тысяч рублей! И это за ГАЗ-21! Здесь же речь идет за ГАЗ-24, не так ли? А это же — совсем другая история, так — Борис Ефимович? Новая «Волга»! У кавказцев цена ее, в зависимости от цвета и комплектации — стартует от двадцати пяти тысяч рублей? Поправьте, если я ошибаюсь?

Батя сначала сидел, смотрел на меня просто с интересом, но, когда я обозначил рыночный ценник, удивленно поднял брови и перевел взгляд на Слуцкого.

— Тут, Юра, ты и прав… и — не прав, одновременно, — Слуцкий достал платок и вытер лоб, потом подумал и вытер все лицо, — само оформление выигрыша, дело — не совсем простое и не быстрое. У меня есть знакомые знающие люди, поверь мне. Да, после его оформления Вам предложат машину, но кто тебе сказал, что ГАЗ-24? ГАЗ-21 — да! А вот новую «Волгу» — сильно вряд ли! Так что… не рассчитывайте, что все будет так уж легко…

— Согласен, Борис Ефимович! В любом государстве, населенном людьми, просто быть не может. Любое же государство населено людьми? С ними, с людьми — всегда все не просто, согласен! А с теми людьми, которые что-то могут решать — непросто совсем. Такая уж у них натура, у этих людей, да. Но мы же уже поняли позиции сторон, Борис Ефимович, не так ли? И Вас мы понимаем, и Вы нас — поймите!

«Не забивайте Микки баки!», да-да…

— Поверьте, Борис Ефимович! И мой папа, и я, это уж тем более — мы Вас очень-очень уважаем! Но Вы, в свою очередь, тоже — хоть немного уважайте нас, а? Разве я много прошу, просто чуточку уважения, не так ли? Дорогой Вы мой человек! Давайте Вы уже назовете приличную цифру — не большУю цифру, ни боже ж мой, ни в коем случае не скажу — большую! Приличную цифру, без этой Вашей хуцпы, ради Вашего же здоровья! Шоб я так жил, как я вас уважаю, Борис Ефимович! Ну же! Ваше слово, — хотел добавить «товарищ маузер», но решил — не перегибать. Уже и так батя удивленно на меня смотрит.

Слуцкий мялся, сопел, но молчал. Похоже, арифмометр в его голове засбоил. ТэО давно не делали, что ли?

Наконец Борис Ефимович на что-то решился и поднял голову:

— Иван Егорыч! Юрий! Я могу предложить Вам тринадцать… тринадцать с половиной тысяч рублей.

Мы с батей переглянулись, я — с вопросом в глазах, батя — «охуе…» очень удивленный, так скажем. Потом батя, взяв пачку папирос, отошел к окну, приоткрыл его и сев на стул, закурил.

Я же, глядя в стол, забарабанил пальцами по столу. Так, с него можно взять больше, это точно. Но вот сколько? Как найти ту грань, за которой он может попросту — сорваться? Я не силен в этих торгашеских делах. Да — проводил переговоры, да — заключал договора. Но — там же и бухгалтера, и юристы, и экономисты работали предварительно. Хоть примерно возможности и резоны, и свои, и контрагента я знал, а здесь — рассчитывать… на что? На интуицию? А она у меня есть? Вроде что-то подсказывает, что можно еще ваньку повалять…

— Борис Ефимович! Мы с Вами живем в Сибири. Чем благодатен этот край? Этот край богат на северные, в общем-то некомфортные для проживания территории. И наше государство, в заботе о каждом, знает все тяготы проживания и работы здесь, в Сибири. А значит, в заботе своей, оно платит повышенные зарплаты, которые существенно больше, чем зарплаты в том же Краснодарском, действительно благословенном крае. А, значит, что? У нас таки есть в Сибири люди, которых можно смело отнести к категории состоятельных. Да, может быть — не в Кировске. Но — есть же?

Слуцкий пожевал губами:

— Юра! Иван! Я заплачу Вам… пятнадцать тысяч! Больше у меня просто — нет. Тут я нисколько не лгу.

Батя кашлянул:

— Ладно, Юрка! Завязывай этот рынок! Борис! Когда ты сможешь принести деньги?

— Завтра! Завтра — у меня просто часть денег на сберкнижке, а часть — наличными.

— Вот завтра и решим все вопросы!

— Я могу быть спокоен…?

— Можешь, Борис, можешь! Я тебе сказал — приносишь деньги, мы отдаем тебе билеты. Даже не так — поедем в кассу вдвоем. Ты снимаешь, я — кладу!

— Батя! На книжку — десять. Остальные будут нужны наличкой.

Это даже лучше, чем я рассчитывал, в самых радужных мечтах!!!

Когда Слуцкий ушел, батя подошел к столу и налил себе сразу полстакана коньяка. Выпил залпом, поморщился, посмотрев на меня:

— Вот никогда не мог понять — что они в нем находят, в коньяке этом.

А что — коньяк как коньяк. «Паленки» здесь сейчас нет и быть не может. Ну да — не «Двин», обычный такой коньяк, пять звезд, цена пять рублей семьдесят копеек.

— Батя! Про десять на книжку и пять наличкой, я тебе так сказал, для введения в заблуждение посторонних. Не нужно на книжку класть больше выигрыша. В сберкассе тоже люди работают, сболтнут еще где, что больше клали. Объясняйся потом…

— Ладно. Мне вот командировку придется на день отложить, объясняться с Никифоровым. Мы же завтра собирались уезжать.

— А ты надолго уедешь? А то — там… и дом посмотреть нужно и обсудить все… мотоцикл еще — на тебя же оформлять придется.

— Юрка! Ну что ты все гонишь-то — все вскачь, все вскачь. Ну куда торопишься-то? Да и дом тот… я