Вспышка. Том 1, 2 - Игорь Хорс

другое место, они работают теперь поисковиками — наркотики там, охрана и все прочее. Нескольких пришлось э-э… убрать, потому что с ними ничего так и не вышло. А остальные были как бы ни то ни се. А потом… и они вырвались на свободу. При этом насмерть загрызли сторожа.

Мы с Глебом одновременно потрясенно охнули. Лузин даже ухом не повел, а профессор равнодушно отвернулся и смотрел в окно, напряженно думая о своем. Для них это не новость, а скорее издержки профессии.

Я больше не стал ни о чем спрашивать. Скорее бы приехать и увидеть все на месте.

Мы еще минут десять петляли по узкой дороге между нависающими деревьями. Высокий забор и ворота, обтянутые колючей проволокой, возникли неожиданно, словно из-под земли. Глеб ругнулся и нажал на тормоз. Машина скользнула на покрышках по глинистой земле и замерла в полуметре от ворот.

— Черт! — он оборачивается к Лузину. — Ты почему не предупредил?

— Извини, задумался, — ответил тот и первым вышел из машины. Встав перед камерой на одном из столбов, он махнул рукой. Через минуту ворота плавно открылись. Лузин прошел на территорию, жестом показывая Глебу заезжать следом.

— Вот и мои владения! — сказал Запольский, устало вздохнув. — Как говорится, добро пожаловать.

По асфальтовой дорожке мы объехали по кругу небольшое серое строение с маленькими запыленными окнами, остановились у широких дверей, вышли из машины.

— Уютненькое гнездышко, — сказал Глеб. — Неприметненькое.

Вся лаборатория — это маленький серый низенький домик, огороженный высоченным забором с двойным слоем колючей проволоки, сигнализацией и множеством камер по периметру. В углу притаились еще два обшитых железом склада. С другой стороны к забору примыкала плотная стена леса. Площадь всего участка занимала соток пять, не больше. Даже удивительно, как здесь может располагаться что-то больше, чем сарай с хозяйственным инвентарем.

— Да уж, — сказал я. — Не сразу и найдешь, если захочешь.

— А я бы сказал, что, даже если и захочешь, то не найдешь, — сказал, улыбаясь, профессор. — Здесь вообще мало кто ходит. Расположен-то он примерно на пересечении трех районов — Угорского, Очерского и Менделеевского, вроде как ничейная территория, за пять километров ни души, дорог нет, кроме той, по которой мы приехали. Да и, в общем-то, до федеральной трассы недалеко. Идеальное место!

Глеб почесал затылок:

— Никогда бы не подумал, что такие лаборатории строят прямо под носом, а никто о них не знает!

— О! — улыбнулся профессор. — Вы еще много чего не знаете, молодой человек. Ну, ладно, пойдемте внутрь, там гораздо интереснее, да и время дорого. Мы же не на экскурсию приехали, а работать, не так ли?

Он отворяет обычную серую дверь, за ней толстая металлическая плита плавно сдвигается в сторону в глубь стены. Скрипит и останавливается на половине пути.

— Что такое? — возмутился Запольский и попытался сдвинуть металлическую дверь. Она не поддавалась.

К нему на помощь пришел Лузин.

— Давайте я, профессор.

— Ладно, попробуй, — и он обратился к нам, снова надев на лицо улыбку. — А мы пока пойдем дальше.

Мы спустились по длинной узкой и слабо освещенной бетонной лестнице.

— А что там с этой дверью? — спросил Глеб.

— Да так! Ерунда, — отмахнулся Запольский. — Дикий человек, когда убегал, немного ее повредил. Сейчас Лузин вызовет техников, и они все исправят.

Мы с Глебом переглянулись. Я почувствовал, как и у него возникло нехорошее предчувствие. Вся эта лаборатория пронизана каким-то тайным злом, хотя и выглядит безобидной и стерильной.

— Он и ворота так же повредил, — продолжил профессор, когда мы спустились вниз и, открыв еще одну дверь, оказались в небольшом холле. — Просто выбил их плечом, перед этим нейтрализовав каким-то образом камеры.

— Что? Ворота выбил плечом? — Глеб не верит своим ушам.

— Вот именно, молодой человек! — сказал профессор и оценивающе оглядел его, словно только сейчас заметил. Но бугрящиеся под одеждой мышцы нисколько его не впечатлили.

— Знаете, Глеб, — продолжил он, глядя на него снизу вверх, — даже вы, со своими гигантскими габаритами, в сравнении с нашим питомцем как… как… — он подбирал наиболее удачное сравнение, — ну, как допустим я в сравнении с вами.

Глеб молча открыл рот, закрыл, выпучив глаза, посмотрел на меня. Я в ответ лишь пожал плечами.

— Невероятно, да? — сказал профессор, явно довольный произведенным эффектом. — Почти триста килограмм веса, больше двух с половиной метров роста. Вот так вот! — продолжая улыбаться, он указал рукой вдоль коридора. — Пойдемте, вы сами сейчас все увидите. У нас кое-что осталось в записях. То, что зафиксировали камеры, пока гигант не вырубил их.

Мы двинулись за профессором по длинному пустому коридору, обитому блестящим жестким пластиком. Множество дверей с небольшими номерками были искусно замаскированы в стенах. Я пытался уловить какие-то особые запахи, увидеть энергетические тени, но пока все было даже в этом измерении как-то стерильно. И внешне тоже пока ничего не напоминало о моем видении.

Глеб наклонился ко мне, прошептал:

— Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему его называют монстром.

— Да уж, впечатляет, — сказал я. — Но давай посмотрим, что там профессор оставил нам на закуску.

Мы прошли по длинному коридору. Лузин остался у поста охраны. С нами шел его помощник Антон. Справа и слева от нас проплывали множество однообразных дверей без табличек.

— А которое из них питомник? — спросил я.

— А здесь его и нет, — ответил Запольский. — Питомник, как таковой, был наверху. Там раньше стояли крытые вольеры, после того, как этот эксперимент закончился, их все убрали. А здесь только лаборатории, склады, подсобные помещения.

Из длинного коридора мы вышли в небольшой холл, в который выходили еще две двери. Профессор подошел к той, что справа, открыл ее и пропустил нас вперед.

— Здесь помещение охраны, — сказал он. — Проходите туда, к пульту.

За широким столом сидел усталый охранник. Перед ним светились шесть мониторов, на каждом по четыре картинки с видеокамер.

При нашем появлении охранник встал. Запольский подошел к столу.

— Покажите нам, Александр, те несколько кадров, что успели записать.

— Каких кадров? — удивился охранник.

— Каких-каких! Где сбежавший зверь записан! — проворчал на него профессор. Лицо его потемнело, он поник и тяжело вздохнул.

Переживает, подумал я, нервничает. Но его можно понять — это была его работа. Любимая работа, интересная. А теперь ее не стало. И на душе у него сейчас так же пусто, как и во всех этих помещениях.

— Вот, смотрите, — сказал охранник через минуту, показывая на один из экранов.

Мы с Глебом наклонились поближе и с огромным интересом стали смотреть. Сначала ничего не происходило. На черно-белом экране изображен огромный стол. На нем неподвижно лежит нечто волосатое.