Совдетство 2. Пионерская ночь - Юрий Михайлович Поляков

Зря я все-таки посмотрел в дырочку. Надо было взять пример со стойкого оловянного Засухина. Конечно, интересно обнаружить, что у твоей ровесницы в тайном месте, еще недавно гладком, как коленка, выросла черная цигейка. Волнительное зрелище! Но с того самого момента я почему-то не могу смотреть в добрые и доверчивые Аркины глаза. Зря я подглядел ее тайну, на которую не имел права. Она даже спросила меня недавно, почему я стал относиться к ней хуже, ведь мы знаем друг друга много лет. Я начал глупо оправдываться, так как не мог сказать правду. Я хорошо к ней отношусь, я никому не рассказывал про тот конфуз на концерте, и Лемешеву с Козловским запретил распространяться на эту тему. Есть что-то такое, за чем подглядывать нельзя. Это вредное, ненужное любопытство. С тех пор я, как ни уговаривают, не смотрю в заманчивое отверстие, которое замазали и снова расковыряли. Наверное, боюсь увидеть там Ирму…

25. Виконтий Дображелонов

– Ушли… – сообщил Засухин, вернувшись.

– Точно?

– Приемник работает, а комната пустая. Я в окно между штор заглянул.

– Вот хитрюги! Мы тут дрейфим, а они давно на сабантуй умотали! Давай, Шляпа, заводи шарманку! – приказал Жаринов.

– Погоди, может, они нас на вшивость проверяют? – усомнился получивший свое Тигран. – Хитрые. Спрятались и ждут. Я больше горяченьких не хочу, до сих пор жопа горит.

– Эх, ты – армяшка, в жопе деревяшка! Так тебе и надо…

– Жар, не обзывайся! – осерчал Папикян, страшно злившийся, если его звали армяшкой.

– Поговори еще у меня!

– Жар, не стоит рисковать! – вмешался Пферд.

– Трус пархатый! – отрезал тираннозавр.

– Тихо! Сейчас посмотрю. Если недавно ушли, их еще видно будет… – Пашка привстал, чтобы выглянуть на улицу, некоторое время всматривался во тьму и вдруг с диким воплем отпрянул. – А-а-а!

Во мраке распахнутого окна вспыхнул жуткий, светящийся череп с черными провалами глазниц, оскаленными влажными зубами и алчно трепещущим языком. Мы невольно содрогнулись, самые малодушные с головой накрылись одеялами, хотя почти сразу догадались: это наш мучитель Голуб, заглянул в палату, встав на карниз фундамента, чтобы проверить дисциплину. А для пущего страху свою скорченную рожу он снизу подсветил дальнобойным фонариком, и она стала похожа на загробное мурло, словно нарочно явившееся из тех самых страшилок, которые я в былые годы рассказывал засыпающим друзьям. Насладившись нашим смятением, вожатый направил фонарь в палату, пошарил по стенам и углам мутным, расширяющимся лучом, погрозил нам пальцем и исчез, как не было. Несколько минут все молчали.

– Сволочь! – просипел наконец Пашка. – Чуть сердце не выскочило!

– Одна-а-а непослу-ушная де-евочка пошла-а в лес по-ма-а-ленькому… – вибрирующим шепотом начал я.

– Заткись, пожалуйста! И так до сих пор колотит! – попросил Жиртрест.

– Тихо! Ждем, – приказал Жаринов. – Это он перед уходом выстебнулся…

…После истории про непослушную девочку, черную комнату, красное пятно, гроб на колесиках, пирожки с человечиной, автобус с розовыми шторками – всех этих страшилок, которые пионеры так любят слушать перед сном, требуя от меня каждый вечер продолжения, я задумался о том, как облегчить себе жизнь. Конечно, можно было просто сказать: баста, сказки закончились, котелок больше не варит – и отстаньте, ради бога! Но, во-первых, я уже привык к особому положению отрядного сказителя. Сильные ребята меня уважительно не трогали, ровня заискивала, а девчонки, до которых доходили отзвуки моих выдумок, посматривали на меня с очевидным интересом. Во-вторых, мне и самому нравилось каждый вечер держать сверстников в нетерпеливом напряжении, разматывать загадочные клубки сюжетов, а они словно ниоткуда вдруг появлялись в моей голове. Честное слово: еще миг назад ничего там, в черепушке, не было, какая-то блеклая невнятица, каша из услышанного, прочитанного и увиденного в кино или по телевизору… Вдруг, будто из беспорядочной кучи дырчатых деталей «Конструктора», но только не постепенно, не с помощью винтиков и гаечек, а моментально – в сознании возникала новая страшилка, полная затейливых приключений и невероятных событий.

Став опытным баюном, я решил облегчить себе задачу, ведь рассказывать историю с одним главным персонажем, продолжая ее и развивая, проще, чем каждый вечер придумывать что-то новенькое. В конце концов даже летающие гробы с мертвыми вожатыми на пятый раз надоедают. Но где взять такого героя, который будет неослабно интересен? И я его нашел!

В четвертом классе мы с ребятами посмотрели фильм «Три мушкетера». В кинотеатре «Радуга» на Бауманской улице, напротив кукольного театра, он шел в черно-белом виде, а потом разнесся слух, что якобы в «Новаторе» на Спартаковской площади его крутят во всей широкоэкранной и цветной роскоши. Мы помчались туда и обомлели – так и есть: голубые плащи, алые перевязи, черные шляпы, золотые полновесные пистоли и алмазные подвески, искрящиеся так, что от восторга слепнут глаза. На другой день я побежал в самый конец Бакунинской улицы, в детскую библиотеку имени Усиевича, чтобы взять книгу про трех мушкетеров, но она была, конечно, на руках.

– А еще что-нибудь Александра Дюмы́ у вас есть?

– Александра Дюма́, – поправили меня. – Увы, нет. Но тебе, мальчик, еще и рановато читать такие романы.

– Я кино видел!

– Кино одно, а книга совсем другое.

Ага, это мы знаем! Если книжка интересная, значит, ты до нее еще не дорос, а если в буфете кончились эклеры, не надо огорчаться, ведь пирожные теперь не то что до войны, они невкусные, в них вместо масла маргарин кладут. Знаем, ученые!

И тогда я полетел в библиотеку имени Пушкина, что возле Елоховской церкви. Но заходить в полумрак, пахнущий ладаном, я не стал, так как у входа не было ни одной прислоненной к стене гробовой крышки. Не интересно! Но вот однажды там отпевали совсем молодую девушку, красивую и страшно бледнолицую, вроде мима Енгибарова. Родные и близкие плакали в голос, никак не могли напрощаться с тяжелой утратой. А любопытные шептались, что умерла она-де от белокровия и могла спастись, если бы ела каждый день сырую печенку, но девушка даже в вареном виде ее ненавидела. Так и угасла во цвете лет накануне свадьбы. Жених в черной рубашке кричал страшным голосом на всю церковь и не давал выносить гроб. Жуткое зрелище…

В библиотеке имени Пушкина работала Софья Борисовна, которая ко мне тогда очень хорошо относилась за то, что я быстро проглатывал и возвращал книги, не задерживая и не загибая страницы, как некоторые. Она, видимо, из-за непрерывного чтения, а это не удивительно, когда вокруг столько интересных книг, носила очки с лупами вместо стекол. Кстати, в кондитерских и колбасных магазинах продавщицы тоже всегда толстые из-за неодолимой близости вкусных продуктов.

– «Три мушкетера»? – озадачилась Софья Борисовна. – Рановато тебе. Да у нас и нет в наличии. Возьми лучше «Робинзона Крузо» в пересказе для школьников.

– Нет уж… – обиделся я.

– Ладно, погоди-ка, узнаю в юношеском абонементе! – И она ушла.

Мальчики и