Советско-финскй плен 1939-1944 - Дмитрий Фролов

22 июня 1941 года войска Германии вторглись на территорию Советского Союза. Однако фактически вплоть до 25 июня 1941 года Финляндия оставалась нейтральной. Боевые действия в месте ближайшего соприкосновения советских и финских войск — в районе военно-морской базы (ВМБ) Ханко — не велись. (Оборона Ханко продолжалась с 25 июня по 4 декабря 1941 года. После чего оставшиеся защитники были эвакуированы в Ленинград.) Утром 25 июня 1941 года советские военно-воздушные силы нанесли авиаудар по финским аэродромам и гражданским объектам. Данное обстоятельство послужило формальным поводом для вступления страны в войну на стороне Германии — вечером этого дня парламент признал Финляндию находящейся в состоянии войны с СССР

В отличие от Зимней войны, когда симпатии Запада были на стороне Финляндии, во время войны Продолжения ситуация коренным образом изменилась. Союз с Германией и оккупация территорий Советского Союза, а также стремление немецких войск соединиться с финскими и замкнуть кольцо блокады Ленинграда существенно осложняли международное положение страны. Великобритания вступила в войну против Финляндии И даже, как я уже отмечал выше, была готова в случае необходимости применить, химическое оружие против финнов[196].

На первом этапе войны Продолжения (июнь 1941-го — зима 1942 года) успех был на стороне финской армии, преодолев сопротивление частей Красной Армии, финны освободили территории, отошедшие к СССР после Зимней войны, а затем, перейдя линию старой государственной границы, захватили часть Восточной Карелии, включая города Петрозаводск и Медвежьегорск. В результате наступательных операций финские войска помимо военных трофеев захватили также большое количество военнопленных.

Вполне естественно, что чувство разочарования, вызванное потерей территорий по условиям мирного договора 1940 года, а также бомбардировки финских городов советской авиацией в июне 1941 года не могли не вызвать жажду отмщения у значительной части населения Финляндии. Не вызывало сомнения и то, что вернуть утраченную часть страны можно лишь военным путем. Более того, приобретение такого мощного в военном плане союзника, как Германия, а также быстрое продвижение войск на восток вызвало чувство эйфории. В общественном мнении страны сложил ось убеждение, что война быстро закончится и, солдаты вернутся домой к уборке урожая. Неслучайно вначале эта кампания называлась «летняя война». Название «война Продолжение» появилось несколько позже, и у большинства населения Финляндии она должна была ассоциироваться с продолжением борьбы, начатой во время Зимней войны.

Уже в самом начале кампании в финской армии наметились некоторые тревожные тенденции, Во-первых, это отказ некоторых военнослужащих переходить старую линию границы, во-вторых, массовый переход на сторону Красной Армии военнослужащих батальона Пярми ("Parmin osasto"). Кроме того, и в самой Финляндии не было полного единства по поводу расширения территории страны. С одной стороны, знаменитый приказ маршала Маннергейма по армии, в котором он заявил о том, что не вложит саблю в ножны, пока не освободит Восточную Карелию, а с другой — предостережения Таннера от увлечения планами расширения территорий.

В ходе продвижения в глубь территории Советского Союза на захваченной территории Карело-Финской ССР была образована военная администрация Восточной Карелии. Первым командиром военной администрации стал полковник (горный советник) В. А. Котилайнен (V. А. Kotilainen), бывший директор-распорядитель предприятия Энсо Гутзейт Оу (Enso Gutzeit Оу). В планах оккупационных властей было воспитание карелов добропорядочными гражданами Финляндии. С осени 1941 года в Карелии были созданы школы по финской модели образования, преподавание в которых велось на финском языке.

Однако война стала принимать затяжной характер и вступила в фазу так называемой позиционной войны (Asema sota) — с весны 1942 года по весну 1944 года. Этот этап характеризовался вялыми позиционными боями на советско-финляндском участке фронта и активизацией партизанского движения на территории Карелии, а с 1943 года переноса партизанских операций на территорию Финляндии. Проводившиеся советскими войсками в рамках общего весеннего наступления Кестеньгская и Мурманская операции весной 1942 года не увенчались успехом из-за плохой материально-технической подготовки. Финским и немецким войскам, подтянув подкрепления, удалось остановить продвижение частей Красной Армии. С этого момента на фронте наступило относительное затишье.

Зимой 1941/42 года начинает ухудшаться ситуация с продовольственным обеспечением в стране. Об этом свидетельствуют письма, получаемые солдатами от своих родственников. Как уже отмечалось выше, в Финляндии было введено нормирование практически на все виды продовольственных товаров, более того, постепенно эти нормы снижались. В письмах финских женщин своим родственникам на фронт этот факт нашел свое отражение.

Письмо солдату Партанен Юно от жены из Лаурицала от 7.11.41 ППС 2/2965:

«Я купила 38 кг. брюквы по 2 марки и пеку из нее пирожки, так как хлеба не хватает. Масла получаем 100 грамм на человека и маргарина 100 грамм /в 10 дней/. Взрослые получают молока по 0,2 литра».

Письмо солдату Нюнянен Лаури от дочери Нюнянен Эльзы из Гельсинки от 30.10.41. ППК 2.1450:

«Теперь выдают меньше масла и к тому же половину его заменяют маргарином. Белую муку выдают только по детским карточкам. Даже в пекарнях не дают белого хлеба».

Письмо солдату Ялмари Селениус от жены Майи из г. Торнео от 17.11–41 r ППС 2.1991:

«Норма продажи молока уменьшена, уменьшена также выдача масла и жиров. Посмотрим, как мы проживем зиму. Войне пора бы уже закончиться. Да, и, наверное скоро кончится. Придет голод, который заставит плясать под свою дудку, чтобы эта карусель скорее закончилась. Становится страшно, когда подумаешь об этой войне. Лучше, конечно, когда не думаешь, а живешь так, по одному дню».

Причем снабжение продуктами питания ухудшилось не только в тылу, но и на фронте. В своих воспоминаниях маршал Маннергейм отмечает, что «мы вынуждены были сокращать даже пайки наших солдат, а состояние с продуктами питания гражданского населения вообще было тревожным»[197].

Об ухудшении питания в финской армии свидетельствуют показания военнопленных финских солдат и офицеров.

«Финский солдат, пленный Ренко Юхо (фамилия искажена, вероятнее всего, Rento Urho. — Д. Ф.) рассказывает: «Пища в армии за последнее время еще более ухудшилась. Жиров и сахару дают мало. Хлеб сухой и затхлый. Наблюдаются частые случаи, когда по несколько дней сидим без горячей пищи. Это особенно болезненно сказывается на старших возрастах, которые слабы здоровьем».

Пленный финский солдат из 1-го егерского батальона Виртанен Эркки (Virtanen Erkki, попал в плен 20.12.1941, умер в 6.07.1942 г. — Д. Ф.) на допросе от 22 декабря 1941 г. сообщил: «Питание в армии неважное. На 2 дня дают 1,5 плитки сухого хлеба, 15 кусочков сахару, около 50 гр. масла. Иногда кусочек колбасы. Когда взвод находится на отдыхе, дают два раза в день горячую пищу».

По мере того как становилось ясно, что война принимает затяжной характер, а соответственно увеличивается и количество убитых, раненых, пропавших без вести и попавших в плен, у некоторой части гражданского населения страны стало проявляться недовольство политикой правительства. Однако хотя подобные высказывания были нередки в письмах на фронт, открытых массовых выступлений протеста не было. Государство старалось пресечь эти неблагоприятные тенденции в обществе. Служба пропаганды финского государственного радио YLE вела мощную пропагандистскую работу в этом направлении. Во всех проблемах и трудностях военного времени обвинялись русские (ryssat) и Советский Союз.

В связи с этим целесообразно отметить, что русскоязычное население Финляндии оказалось между двух огней. С одной стороны — слежка, недоверие со стороны финнов, перлюстрация корреспонденции. И, кроме того, усложнилась работа благотворительных и культурно-просветительских обществ. И это несмотря на то, что финские русские служили в финской армии. С другой стороны, СССР не рассматривал эту категорию населения Финляндии как возможный плацдарм для агентурной работы в стране. Русскоязычные военнопленные представляли лишь интерес для НКВД при выяснении деятельности белоэмигрантских организаций в Финляндии РОВС, НТСНП[198], Младороссы и т. п. Более того, практически все эмигранты расценивались как «враги народа», со всеми вытекающими отсюда последствиями. После окончания войны Продолжения Финляндия была вынуждена выдать СССР нескольких представителей эмигрантских организаций. Среди них — руководителя финляндского отделения РОВС генерала С. Ц. Добровольского[199].

Однако у русскоязычной диаспоры Финляндии сложились достаточно хорошие отношения с советскими военнопленными, несмотря на все бывшие и настоящие противоречия с СССР. Русские по мере своих сил и возможностей помогали своим соотечественникам в лагерях для пленных передавали продукты, табак, одежду[200].