Советско-финскй плен 1939-1944 - Дмитрий Фролов

Настроения гражданского населения и его отношение к событиям войны Продолжения никак не влияли на сдачу военнослужащих финской армии в плен. Ни в одном из имеющихся в моем распоряжении протоколов допросов финских военнопленных нет даже намека на то, что он сдался в плен под влиянием этих обстоятельств. Дезертирство — да, уклонение от службы в армии — да, но сдача в плен — нет. В этом, пожалуй, заключалось существенное различие между отношением к войне в СССР и Финляндии.

Таким образом, я считаю правомерным заявить следующее. Сдача в плен — это сиюминутное, сиюсекундное решение каждого военнослужащего, которое он принимает под влиянием различных обстоятельств. Часто солдату приходилось выбирать: умереть сейчас или пытаться сохранить себе жизнь, сдавшись в плен врагу. Причем пленение, вызванное чрезвычайными обстоятельствами, с моей точки зрения, это не преступление и не позор. Естественно, в любой ситуации могут быть исключения, например перебежчики. Люди, которые имеют цель, желание и иногда достаточно долго вынашивают планы перехода на сторону противника. Однако, в общем и целом, таких людей в Финляндии было не так много, как на это рассчитывал Советский Союз. Большая часть финских солдат принимала решение сдаться в плен именно под угрозой неминуемой смерти.

ГЛАВА 7

ВОЗМОЖНОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ ДУХОВНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ И ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ РАБОТА В ЛАГЕРЯХ

Всеми признается, что не хлебом единым жив человек. Особенно современный человек. Особенно в исключительных условиях серой, занудной повседневности лагерной жизни, лишенной информационного разнообразия и потому отравляющей душу военнопленного, превращающей его в аморфное существо. Без духовной, культурной работы, пусть даже в пределах небольшой общеобразовательной подготовки, человек перестает быть человеком. Вот почему финское и советское правительства, взявшие на себя определенные обязательства перед мировым сообществом, должны были уделять большое внимание важнейшей составляющей нормального содержания военнопленных — предоставления им возможности хотя бы минимального удовлетворению их духовных потребностей. Вполне очевидно, что в силу различия в политическом устройстве Финляндии и Советского Союза государственные органы, ответственные за прием военнопленных, подходили к этой проблеме с разных позиций.

Составляющей частью боевых действий была пропаганда не только среди военнослужащих армии противника, но и среди гражданского населения. В Финляндии для этой цели был создан Отдел пропаганды Ставки. Возглавлял его лейтенант резерва Рейно Кастрен.

Задачами группы «А» этого отдела были:

«а) Изменение настроения гражданского населения в тылу врага в Карелии и Ингерманландии. Политическая работа среди гражданского населения.

б) Подготовка в сотрудничестве с Разведывательным отделом Ставки материалов, направленных на нерусские подразделения вражеских войск.

в) Поддерживание связей с беженцами из Восточной Карелии и Ингерманландии, проявляя интерес к их делам, а также поддерживание отношений со всеми кругами нерусских беженцев из Советского Союза.

г) Подбор и обучение персонала для выполнения вышеуказанных работ».

Кроме этого отделом велась пропагандистская работа среди бойцов и командиров Красной Армии.

Необходимо отметить, что бойцам и командирам РККА запрещалось читать финские листовки. До сведения личного состава подразделений доводилась информацию о том, что «если кто найдет листовки и будет читать сам и другим, пойдет под суд реввоентрибунала». Кроме того, создавались «специальные бригады из активных комсомольцев по розыску листовок».

Анализируя листовки и брошюры, распространяемые финнами на фронте, можно отметить, что, во-первых, листовки, в основном, были рассчитаны на рядовой состав; во-вторых, листовки обращены к красноармейцам, бывшим рабочим и крестьянам, которые, как предполагалось, не имеют ничего общего с коммунистами; в-третьих, считал ось, что большинство красноармейцев ненавидят существующий строй в СССР (почти все листовки антисоветского содержания); в-четвертых, большинство листовок, предназначенных для нерусских солдат, имеет яркую националистическую, антирусскую направленность («русских» обвиняют в притеснении «национальных меньшинств»); в-пятых, некоторые листовки имеют антисемитский характер. Во всех бедах обвиняются «жиды-комиссары», «посылающие солдат на убой»; в-шестых, особенностью листовок является то, что они оправдывают Сталина. Войну развязал не он, а Молотов, Жданов, командование Ленинградского военного округа и финские коммунисты во главе с Куусиненом (Только в листовках для «красных командиров» открыто говорится, что война начата Сталиным. Кроме того, из-за более высокого, по мнению финнов, образовательного уровня краскомов им можно было сообщить правду и о войне, и о Сталине.); в-седьмых, во всех листовках указывалось на бессмысленность сопротивления окруженных частей, призывы сложить оружие, перейти на сторону финнов, сдаться в плен. При этом обещалось гуманное отношение к военнопленным, хорошая еда, теплое жилье и возможность уехать на Родину или в любую другую страну по окончании боевых действий (это противопоставлялось тому, что советское военное командование бросило окруженных на произвол судьбы, не доставляет им продовольствие и отдало приказ уничтожить попавших в окружение и тех, кто решился сдаться в плен. Естественно, что такая информация пагубным образом сказывалась на морально-психологическом состоянии бойцов, по несколько суток не получавших питания и вынужденных ночевать в снегу.); в-восьмых, во многих листовках противопоставляются «хорошие» рядовые бойцы и «плохие» командиры и политруки, посылающие солдат на смерть, или же «хорошие» красноармейцы и командиры и прячущиеся за их спинами (или стреляющие в спину) кровожадные политруки. В то же время абсолютно не было листовок, обращенных к политическому составу РККА. Наоборот, почти во всех листовках присутствует призыв убивать политруков и комиссаров.

Кроме того, стоит обратить внимание на манеру написания листовок: во многих из них сохраняется старый стиль письма. Часто употребляются устаревшие слова комиссар (вместо политрук), ЧК, ГПУ, ЧОН и т. п.

Листовки, брошюры и буклеты по их направленности можно разделить на несколько групп.

1. К разным нациям и народностям Советского Союза или же, следуя финской классификации, — к «национальным меньшинствам»:

а) «родственным национальностям» — карелам и финнам. Этих листовок было большинство. Печатались листовки на русском, карельском и финском языках;

б) к грузинам и жителям Кавказа — на русском, грузинском и арабском языках;

в) к украинцам — на украинском и русском;

г) к белорусам — на белорусском и русском;

д) к татарам и тюркам — на русском, татарском, арабском;

е) к коми — на коми и русском.

2. Красноармейцам и младшим командирам.

3. Командному составу РККА (краскомам).

4. К разным родам войск:

а) пехота;

б) авиация — краслетам;

в) бронетанковые части.

В последних двух группах представлены преимущественно брошюры и иллюстрированные листовки с фотографиями сбитых самолетов, разбитых, сожженных и брошенных танков.

5. Обращения к народу России:

а) к крестьянам;

б) к молодежи.

6. Религиозные листовки.

Нельзя с уверенностью сказать, что для попавших в плен бойцов и командиров Красной Армии информация, приведенная в листовках, была главным фактором для сдачи противнику. Большинство попадало в плен лишь тогда, когда избежать этого уже не было возможности. Лишь те военнопленные, которые не хотели возвращаться в СССР после войны, в своих прошениях на имя финского правительства в большинстве случаев указывали на идеологические разногласия с существующим режимом в Советском Союзе. При этом они почти слово в слово цитировали содержание этих листовок.

Были, конечно, и такие, кто более или менее искренне верил в возможность свержения существующего строя в СССР. К этой категории можно отнести тех, кто выказал желание служить в Русской Народной Армии, кто был корреспондентом в газетах «Милый Друг» и «Друг Пленных». Кроме того, сюда можно включить перебежчиков и тех, кто добровольно сдался в плен. Перебежчиков было очень мало. Но был случай, когда помощник политрука А. Семихин перешел к финнам 14 марта 1940 года. Интересно его прошение на имя Таннера:

«Цель моего побега из России и пребывания за границей — таковы:

Правдиво писать о жизни в СССР. Бороться за свержение Советской власти.

Я начал разрабатывать программу воззвания к правительствам и партиям иностранных государств «Россия должна быть спасена».