Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала - Глэдис Митчелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Странно, что он не упоминает Кэддик, — заметил инспектор. — Хочет прикрыть ее, полагаю. Те эпизоды, где участвует сообщница, описаны позднее?
— Да. Сообщница получает свою долю славы и стыда, — ответила миссис Брэдли. — Дальше он начинает описывать, какую нервозность ощутил, когда первый трепет самовосхваления и артистического удовольствия исчез.
— Ну, это выглядит слишком длинно. Если все так, то, может, мы пропустим немного и перейдем сразу туда, где описывается труп в пруду? Хотелось бы узнать, правы вы или нет.
Она перевернула страницу и прочитала:
«Я осознал, что, прежде чем уснуть ночью…»
— В гардеробной миссис Паддикет. — Инспектор рассмеялся.
«…мне придется убрать ядро из водяного парка и спрятать труп, если получится. Держа фонарик, я прокрался по каменным ступеням к пруду для золотых рыбок. Оцените мое радостное удивление, когда я обнаружил, что рабочие, проверяя, затвердел ли уже цемент на дне, оставили откинутым тяжелый брезент и тело моей жертвы упало так, что оказалось на дне пруда! Я аккуратно накинул брезент обратно, забрал ядро и отправился в свое обиталище».
— В свое обиталище, — проворчал Блоксхэм, усмехнувшись. — Очень хорошо. Однако что дальше?
— Дальше, — произнесла миссис Брэдли, просматривая густо исписанные страницы, — убийца становится неоправданно нервозным. Он описывает, как неприятное зрелище убитого возникает перед ним в темноте и как он не может спать, вспоминая, что совершил. Однако он упоминает, что радовался, вспоминая, как подчинился сильному примитивному импульсу…
— Тьфу! — с отвращением воскликнул инспектор.
— Именно. Итак, точно перед часом ночи…
— Ха! — заявил Блоксхэм с удовлетворением. — Около полуночи Кэддик отперла дверь гардеробной.
— …он был более не в состоянии бороться с желанием посетить сцену преступления и убедиться, что труп не обнаружили.
— Многие поступают так. — Инспектор вздохнул. — Не могут оставить все в покое. Именно так мы и берем их в девяти случаях из десяти.
— Однако едва он добрался до водяного парка, — сообщила миссис Брэдли, — он услышал звук колес на беговой дорожке. Оставаясь в укрытии, выглянул на стадион. Должна ли я зачитать его собственные слова?
— Если считаете нужным. Хотя для меня достаточно пересказа. Вы же не упустите ничего важного?
— Будет лучше, если я позволю вам увидеть нередактированный текст.
«Удивленный и чрезвычайно смущенный, я спрятался в тени калитки, которая, к удивлению, оказалась отперта, и подождал, чтобы понять, что происходит. Луна выглянула и немедленно спряталась в облаках, но этого мгновения мне хватило, чтобы увидеть: кресло толкал Энтони. Он оставил его снаружи, когда добрался до калитки водяного парка и вошел внутрь, едва не наступив мне на ногу. Мое сердце билось так, что я думал — он услышит меня, но, слепой и глухой, прошел он мимо и исчез за статуей римского воина. Упав на четвереньки, я быстро выскользнул из калитки, пока меня не обнаружили и не объявили убийцей.
Едва я поднялся на безопасной стороне ограды, меня ошарашила важная мысль… Нет, две важные мысли, не одна! Я должен украсть кресло и позднее вернуться за телом, чтобы увезти его с места преступления. А когда преступление будет обнаружено и я окажусь в опасности разоблачения, могу свидетельствовать, что видел, как Энтони посещал место преступления, подозрительным образом имея при себе кресло. Я мог назвать время и место, мог упомянуть достоверные детали…
Я хороший бегун. Я схватил кресло за рукоятки, но прежде, чем сдвинуться с места, услышал отчетливый стук — камень ударился в одно из окон дома. Машинально я отпустил кресло и присел за оградой. Неожиданно одно из окон спален открылось, и голос Присциллы Йеомонд спросил: “Кто там?”
Мгновенная мысль, что сейчас Энтони мчится по ступенькам вниз к калитке водяного парка, сопровождаемая осознанием, что он может обнаружить меня, побудила к действию. Я схватил рукоятки кресла заново и рванул по беговой дорожке. Именно в этот неудачный момент вышла луна и явила меня миру».
— Полагаю, Клайву Браун-Дженкинсу более интересным показалось наблюдать за проделками Энтони, так что он пропустил представление Коста, устроенное у калитки водяного парка, — сказал Блоксхэм. — Но этот парень был по-настоящему проворным, ведь Браун-Дженкинс был не так далеко от калитки, когда услышал, как покатилось кресло.
— Вы обманываете себя! — радостно заявила миссис Брэдли. — Неужели вы действительно думаете, что подобное признание мог написать Кост?
— Мог… Кост… написать? — запинаясь, произнес инспектор. — Выражение его лица изменилось. — Так… что же это? Или вы шутите надо мной? Он «видел», как Энтони бросил камень! «Слышал», как кресло проехало мимо!
Ошеломленный, он вытащил свой блокнот и принялся заново читать заметки допроса Клайва Браун-Дженкинса.
Глава 20. История второго римского гладиатора
— Могу я продолжить? — спросила миссис Брэдли, когда Блоксхэм закрыл блокнот и сунул обратно в карман.
