На веки вечные - Николай Семенов

— Доложите, где находитесь? — потребовал по рации капитан Лапин.

Ответа, однако, не последовало. Обессиленный командир танка тихо сказал наводчику орудия:

— Иван, садись на мое место, мне что-то... не того...

Сам с трудом вылез из танка через люк башни, и один из автоматчиков отвел его в укрытие. "Царапина" оказалась не столь безобидной, но младший лейтенант, продолжая командовать экипажем, скрывал это.

Впереди, метрах в тридцати, вдруг засуетились гитлеровцы. Их было десятка два. Все они, как перепуганные грызуны, юркнули в полуподвал...

По первому этажу дали три выстрела, но тут из глаз механика-водителя Крестьянинова посыпались искры, и он, схватившись за ногу, на несколько секунд потерял сознание. Очнувшись, не мог понять, что произошло с его танком и с ним. А произошло непоправимое: тридцатьчетверка получила два удара — фаустпатроном в левый борт и снарядом из "фердинанда" в башню...

— Ребята! Ребята! — сильно закашлявшись, позвал старший сержант. Голос его прозвучал хрипло и слабо. Едкая пороховая гарь и дым от горящего масла разрывали легкие.

Никто не отозвался...

Теперь Яков Крестьянинов не ощущал боли. Только голова — будто налита свинцом. Посмотрел назад — там безмолвно лежали двое из экипажа... Теперь он понял, почему на его зов не последовал ответ. Из-за моторной перегородки показались языки пламени. Люк механика-водителя был открыт.

"Кто его открыл? — удивился старший сержант.— А, какая разница..." Выплюнув изо рта кровь, Крестьянинов стал подтягиваться на руках. С трудом выбрался до пояса, и тут по нему ударила автоматная очередь. Будто пламенем обожгло живот, и от этой новой боли механик-водитель выпал из танка вниз головой... "Лишь бы не потерять сознание,— мелькнула мысль. — Танк горит, может в любую минуту взорваться!"

Достав из кобуры "вальтер", который он забрал у убитого гитлеровского офицера под Комарно, Яков стал медленно отползать от танка влево к тротуару. Здесь, сняв танкошлем, уткнулся головой в сугроб. Приятный холодок свежо пробежал по всему телу... Вроде полегчало.

"Что же дальше? — мучительно размышлял механик- водитель.— Нет сил, не действуют ноги!.."

— Здорово же тебя, браток! — вдруг услышал он над собой знакомый приглушенный голос.

Медленно поднял голову. Перед ним с санитарной сумкой на боку и автоматом на груди стоял усатый санинструктор Селиверст Простанюк.

— Да вот, Степаныч, ни идти, ни ползти...

— Погоди, я сейчас,— сказал Простанюк и скрылся за углом здания.

Через несколько минут, вернулся с четырьмя гражданскими: средних лет мадьярка, подросток лет пятнадцати и двое пожилых мужчин. Они подняли танкиста и отнесли в ближайший подвал. Наскоро обработали раны, которых не счесть было на теле механика-водителя...

Мадьяры ушли. Побыв немного с Крестьяниновым, ушел и санинструктор, предупредив раненого, чтобы не двигался и ждал его Возвращения.

С началом сумерек начался сильный снегопад. Все вокруг затянулось белым покрывалом. Когда совсем стемнело, вернулся Простанюк с теми же своими добровольными помощниками. Яков лежал почти без сознания. Санинструктор сказал, что здание, где они находятся, гитлеровцы окружают и надо уходить. Где-то очень близко трещали автоматы, хлопали гранаты.

Пятеро, скрестив руки, часто меняясь местами, по глубокому снегу понесли раненого вверх, к Будайской горе. Потом встретили подводу и на ней доставили танкиста в ближайший медсанбат самоходно-артиллерийского полка.

Экипаж танка младшего лейтенанта Гурьянова, ведя бой в Будапеште, подбил вражеский танк, штурмовое орудие, четыре противотанковых пушки, три миномета с расчетами и пять пулеметных точек, уничтожил более ста гитлеровцев.

Механика-водителя этого танка старшего сержанта Якова Ксенофонтовича Крестьянинова сочли погибшим. В представлении о его награждении орденом Отечественной войны 1-й степени так и было помечено — "посмертно". Но отважный танкист выжил. Из его тела вынули около пятидесяти осколков! Яков получил сквозное пулевое ранение в легкое, перебитыми оказались позвоночник, правая нога и кисть левой руки. Кроме того, ожоги третьей степени обеих рук, лица я правого бедра. Такое вынести может далеко не каждый.

Несмотря на столь тяжелое ранение, Яков Крестьянинов после войны окончил медицинский институт и ныне работает врачом в городе Новокузнецке.

Василий Дмитриевич Гурьянов также награжден — орденом Отечественной войны 2-й степени.

В силу ряда обстоятельств, нередко складывавшихся в годы войны, эти государственные награды Крестьянинов и Гурьянов получили совсем недавно, во время работы автора над этой книгой.

Наращивая темп наступления, танкисты вместе с мотострелками очищали от гитлеровцев квартал за кварталом венгерской столицы. В их руках уже набережная площадь Маргит, улица Жигмонд. Дошли до крепости, что на Будайской горе.

Чтобы избежать ненужного кровопролития и в целях сохранения Будапешта со всеми его историческими ценностями, наше командование дважды предлагало окруженной группировке немецко-фашистских войск гуманные условия капитуляции. Но в обоих случаях советские парламентеры были подло убиты.

В ночь на 12 февраля гитлеровцы предприняли последнюю попытку вырваться из окружения, но успехов добились временных и довольно незначительных. На другой день Будапешт был полностью освобожден от врага. 

7.

Потеряв Будапешт, немецко-фашистское командование пыталось взять реванш и поправить свое катастрофическое положение на южном участке фронта. 6 марта в районе озера Балатон гитлеровцы предприняли контрнаступление с целью отрезать находящиеся западнее Будапешта наши части.

План врага был разгадан и сорван. Тогда он решил организовать прочную оборону на австро-венгерской границе.

Отступая, фашисты разрушали дороги, устраивали многочисленные заграждения, оказывали жесткое сопротивление на промежуточных позициях. Это, естественно, снижало темп наступления советских воинов, требовало от саперов напряженных усилий в устранении препятствий.

Танковая бригада во взаимодействии с другими частями и подразделениями корпуса днем и ночью преследовала отходящего противника. Впереди, выполняя задачу головной походной заставы, со взводом автоматчиков лейтенанта Моисеенко и отделением саперов старшего сержанта Алима Иванова шла танковая рота старшего лейтенанта Енина, Вскоре путь им преградила река Раба. Мост через нее, в районе Шарвар, со стороны вражеского берега был заминирован, о чем еще раньше предупредила разведка, а со стороны наступающих — частично разрушен. Командир саперного отделения с группой подчиненных и несколькими приданными ему автоматчиками сразу же приступили к восстановлению разрушенной части моста, а остальные саперы с бойцами Петренко, Бойцовским и Беляевым, под прикрытием танкового огня перешли на вражескую сторону реки и быстро разминировали опасный участок. Бойцам хорошо помогло то, что стоял сильный туман и вражеская авиация по этой причине бездействовала.

Мост была восстановлен и сохранен, и по нему тотчас же двинулись колонны.

На пути к Вене было немало баррикад, за которыми засели фаустники, других препятствий, но это не остановило танкистов. 30 марта они пересекли границу и подошли к Матерсбургу.

Еще шел бой, еще на улицах рвались мины, а из домов уже высыпали радостно возбужденные австрийцы. Они приветствовали советских освободителей восторженными возгласами, улыбками. Многие подбегали к идущим танкам, пожимали руки сидящим на их бортах автоматчикам.

Взяты Шарвар, Матерсбург, Эбрасдорф, Гунтердорф, другие населенные пункты. 8 апреля бригада подошла к ближайшим подступам Вены. Здесь, на северо-западной окраине Каралинч, сделали непродолжительную; остановку, чтобы заправить танки горючим, пополниться боеприпасами, привести в порядок технику.

В этом месте, у Каралинч, сосредоточились и другие части, в том числе кавалерийская.

Уже второй день танкисты наступают без сна и отдыха, совершают длительные и опасные марши. И тем не менее, завершив всю подготовительную работу, никто не помышляет об отдыхе. Настроение приподнятое.

— Ну, гвардейцы,— говорит командир роты капитан Лапин своим бойцам, — пока есть возможность — веселись. Знаете, как у танкистов водится? В бою до последнего держись, а на отдыхе без устали веселись, во всю ширь и размах русской души. А размах-то у нас какой! Орлиный! В Европу долетели!

— Это уж точно, товарищ капитан, орлиный,— подхватил механик-водитель Петр Милешин.— От Сталинграда до Австрии — подумать только!..

Растянул Милешин мехи трофейного аккордеона — и полились, поплыли окрест звуки штраусовского вальса. Закружились вокруг танков мужские пары...