На веки вечные - Николай Семенов

— Сосредоточить огонь по переправе! — скомандовал по радио лейтенант Колонтай.

Запылали еще несколько бронетранспортеров и автомашин.

Младший лейтенант Белоусов на секунду высунулся из башни, чтобы получше рассмотреть образовавшуюся на подходе к мосту пробку, и тут в его танк угодил вражеский снаряд.

Протяжно застонал наводчик орудия Шашков. Чтобы самому сесть за прицел, Белоусов; помог ему перебраться на боеукладку. Но время было упущено, штурмовое орудие ударило по танку еще раз. Теперь ранило и командира...

Два оставшихся танка — Колонтая и Немченко — устремились вперед, к мосту. К этому времени сюда подоспела одна из рот батальона Мосиященко. Ее возглавлял сам комбат.

Бой разгорелся жаркий. Гитлеровцы в панике метались вдоль реки. У входа на мост горела их техника, и воспользоваться переправой им не представлялось возможным. Неся большие потери, противник сопротивлялся с отчаянным упорством. Погибли капитан Мосиященко и его радист-пулеметчик Афанасьев... Однако столь серьезная утрата не поколебала боевого порыва танкистов. Населенный пункт Дермотки был взят.

А через два дня, 26 декабря, гвардейцы бригады совместно с мотострелками других частей отрезали врагу пути отхода из района южнее Сакалоша на запад.

На этом окружение гитлеровских войск в Будапеште было завершено. Кроме того, наши войска, выйдя к Дунаю севернее столицы Венгрии, отсекли от города солидные силы противника в излучине реки и вскоре их полностью ликвидировали.

Венгрию, последнего своего союзника, фашистская Германия использовала как мощный рубеж на подступах к своей территории и как поставщика сельскохозяйственной продукции и нефти. Поэтому обороне Будапешта гитлеровское командование придавало исключительное значение.

Чтобы облегчить положение окруженным и дать им возможность прорваться, 1 января 1945 года в 22 часа 30 минут гитлеровские войска из района юго-восточнее Комарно предприняли контрудар против нашей 4-й гвардейской армии.

Вечером 5 января к танкистам приехал заместитель командира корпуса генерал Лавриненко, накоротке собрал командование бригады и комбатов.

— Противник продолжает нас теснить, и теснит крепко, — сказал он.— Задача нашей шестой гвардейской танковой армии заключается в том, чтобы вместе с общевойсковой армией нанести удар по, противнику севернее Эстергома в направлении на Комарно, к исходу седьмого января овладеть переправами через Дунай у Комарно и выйти в тыл комарнинской группировки противника. Вашей бригаде,— продолжал он,— отводится особая роль. Она, так сказать, на острие удара. Вместе с сорок шестой бригадой действуете в составе основных сил армии. Главный удар наносите в направлении на Порхань, Мужла, Комарно.

Затем генерал дал ряд указаний по боевому обеспечению, переправе танков.

— Артиллерийской подготовки не будет,— предупредил он.

В ночь на 6 января танки бригады под артиллерийским огнем врага переправились через приток Дуная Грон. Вскоре к реке подошла колонна автомашин передислоцировавшегося медсанбата корпуса.

— Противник держит переправу под обстрелом,— доложил его командир майор Семенов начальнику медслужбы корпуса подполковнику Гаврилову.

— Ждать затишья мы не можем, надо расположиться здесь и принимать раненых,— сказал начальник.

— Товарищ подполковник,— обратился к нему старший военфельдшер Зверев. — Машины через мост пропустить можно.

— Это каким же образом?

— Я засек по часам: артналет по переправе ведется через каждые сорок — пятьдесят секунд. Их вполне достаточно, чтобы одна машина успела проскочить по мосту и укрыться в безопасном месте.

— А ведь дело говоришь, старший лейтенант,— одобрил подполковник.

Так и сделали. Менее чем за час весь батальон был уже на противоположном берегу.

...Первым в бой вступил 2-й танковый батальон капитана Чулкова (он сменил погибшего Мосиященко). За ним — 1-й. Танки рот Устинова и Рязанцева, внезапно вырвавшись вперед и овладев Порханью и Наной, на рассвете подошли к Мужле и здесь завязали ожесточенную схватку с противником. Тридцатьчетверка самого Устинова, уничтожив одну пушку и штурмовое орудие, остановилась. На запрос комбата ротный не ответил — вместе с механиком-водителем. Рыкуновым они были убиты. Остальные члены экипажа получили тяжелые ранения... Чуть позже перестал отзываться и командир роты Рязанцев. Его машина также была подбита вражеским снарядом. Но опытный, хотя и смертельно раненный, механик-водитель Дурыгин, собрав оставшиеся силы, сумел отвести ее за здание.

И все-таки танкисты во взаимодействии с мотострелками сломили ожесточенное сопротивление гитлеровцев, к полудню заняли Мужлу и вышли на ее западную окраину.

Теперь вперед устремилась рота лейтенанта Зарубина...

В два часа ночи следующих суток был взят Мадар. Однако за этим населенным пунктом, уже на рассвете, вновь завязался кровопролитный бой. Роте внезапно путь преградили штурмовые орудия и пехота захватчик ков. Мужественно сражались экипажи младших лейтенантов Попова, Пинчука, лейтенантов Кириллова, Чумакова... Исключительную стойкость и командирское умение проявил сам Зарубин. Он первым ворвался в Марселово. Его подразделение уничтожило семь штурмовых, и полевых орудий. Однако вражеский огонь был настолько сильный, что три наших танка сразу же оказались поврежденными.

Смертью храбрых пал лейтенант Зарубин. В экипаже старшины Семенова в живых остался один механик-водитель — Яков Крестьянинов. Он вытащил погибших товарищей, затем побежал к дымящейся рядом машине лейтенанта Попова. Там находился его закадычный друг механик-водитель Федор Сутормин. Вытащил через люк погибшего Попова. Увидел механика-водителя, тот сидел на своем месте.

— Федя, ты живой?! — обрадовался Крестьянинов.

А сердце Сутормина отстукивало последние секунды жизни…

Танкисты, овладев Марселовом, с обходом справа вышли на северо-западную окраину Хотина. На следующий день, разведав железнодорожный мост, прошли по нему и еще до полудня достигли перекрестка шоссейной и железной дорог, недалеко от кирпичного завода.

Здесь их дальнейшее продвижение было приостановлено.

Успешные действия наших частей в районе Комарно резко меняли в их пользу обстановку в Будапеште, а немецко-фашистское командование попадало в тяжелое положение. Естественно, противник сделал попытку изменить ее.

...Командир разведвзвода лейтенант Петрушенко по рации доложил комбригу о результатах разведки:

— Противник готовится контратаковать крупными силами...

Подполковник Третьяк, приняв радиограмму, сам поехал к кирпичному заводу. К этому времени гитлеровцы уже пошли в контратаку. Для оказания помощи комбригу в район Комарно выехал заместитель командира корпуса генерал Лавриненко. Когда он прибыл на место, танк Третьяка уже сражался в гуще боя.

Танковая рота старшего лейтенанта Ворокасова отбивалась от наседавших фашистов. Ее огнем всех имеющихся средств поддерживала рота автоматчиков Телеусова. Особенно смело действовали на территории завода отделения сержантов Гаркуши, Данько, Кучера. А автоматчики Еськин, Дышук, Бычков, Коробцев и другие вступили в рукопашную схватку с вражескими пехотинцами...

Подполковник Третьяк спрыгнул с танка и со своим адъютантом (он же командир его танка) лейтенантом Чумаковым побежали к полуразрушенному зданию на командный пункт мотострелкового полка. Недалеко от них разорвался вражеский снаряд, и, раненный его осколком в правую ногу, комбриг упал. Чумаков с оказавшимися рядом автоматчиками помогли ему добраться до КП полка.

— А теперь — назад,— приказал подполковник Чумакову.— Командуй экипажем. Помогай отбивать контратаку...

И экипаж продолжал бой. Механик-водитель старшина Захаров привычно "гладил" вражеские траншеи, давил блиндажи и живую силу противника.

Узнав о ранении комбрига, в район Комарно поторопился начальник штаба бригады подполковник Алендрасов. Однако среди горящих немецких и наших машин и развалин завода трудно было обнаружить тридцатьчетверку Третьяка.

— Товарищ подполковник! Мелькнула пятьдесят первая! — радостно крикнул его радист-пулеметчик Котловский.

Это был бортовой номер танка командира бригады.

Начальник штаба хотел передать, в корпус радиограмму, но в это время по его танку ударили два снаряда. С корнем вырвало штыревую антенну, и рация замолчала. Времени для устранения неисправности у радиста-пулеметчика Котловского не было. Он, не переставая, поливал очередями поднявшуюся цепь гитлеровцев. Их танк догнал тридцатьчетверку Третьяка, и подполковник Алендрасов, пересев в нее, передал по рации всем, кто его мог слышать в подразделениях бригады:

— Комбриг ранен, бригадой командую я, подполковник Алендрасов. Контратаку противника отбить во что бы то ни стало!