Нечаянный колдун - Владимир Петров-Одинец

— Саша, я или единственная или никакая. Не понял? Разберись, кто тебе нужен, чтобы меня Леной не называть, — и стремительно ушла.

Припомнив события последней, очень приятной совместной ночи, Матвеич похолодел от стыда. Действительно, засыпая, он признательно поцеловал девушку в плечо и шепнул в ушко: — «Спокойной ночи, Леночка». И немудрено, что оговорился. Всегда, даже на самом пике чувств, Горлов представлял на этом месте, увы, не Полину…

Показалось, что его окликнул мягкий голос:

— Саша! Где ты? Я заждалась, — на который он откликнулся:

— Я здесь, здесь, Леночка, — и помчался вверх из самолетика, жалким крестиком плывущего над заснеженным среднерусским лесом.

Как в той ойротской пещере — подхлестнула снизу энергия, взлетел Горлов, высоко-высоко. Краем памяти удерживалась картинка: его биоробот в кабине за спиной пилота и необъятное пустое пространство. Свобода. С выси земля не казалась большой, она не стала шаром, как в космических отчетах с орбиты. Внутреннее зрение Матвеича воспринимало землю скоплением множества пузырей, переливчатых, словно мыльные. Пузыри проникали один в другой, но не лопались, а медленно переливались в иной цвет на границах соприкосновения.

— «Это аура Земли», — вообразил было Горлов, но мгновенно остыл. Ауру такого объекта он просто не мог охватить разом, кишка тонка! Пузыри, скорее всего — выходы энергий разного вида. Эх, знать бы, что какой цвет обозначает, глядишь, и постиг бы что-то новое, полезное.

Возник задор, захотелось разобраться самому. Прикинул, вот зеленое — что? Не магнитное ли? Попробовал прищуриться, но вместо резкости в голове возник туман. А сквозь него четко прорисовались три голубых пятна, словно пламя газовых конфорок сквозь кухонный чад. Знакомый свет! Именно так, только вокруг двух ярких закорючек — точки с запятой, и выглядела сверху Шергешская зона с лабораторией. Биоробот Горлова вспомнил задание, обратился к пилоту:

— Поверни направо, там зона.

— У меня задание, — возразил пилот, — тот блок на следующем облете. Он в эту гребенку не попадает.

Матвеич вернулся в тело и поймал чужую волю. Пилот повёл самолет в указанную сторону, сделал три периода невидимой синусоиды. В конце последнего поворота «комок» в голове Горлова ожил, выдав точное направление. Пилот послушно довернул, заложил широкий разворот блинчиком, по непонятному наитию — сбросил маяк.

— Черт, что со мной, — спохватился он, обнаружив существенное отклонение от курса.

Поколебавшись, доложил о странном своем поведении диспетчеру полетов. Инструкция для военного летчика — вещь почти святая, особенно в свете предостережения полкового особиста:

— «С особыми людьми работаешь. Могут быть странности в их или твоем поведении. Упаси бог разбить пассажира. Сам всмятку можешь, а его доставь на землю живым, а то!»

«А то» с некоторыми из пилотов случалось. Тогда они исчезали, оставив скромную память в виде приказа «об откомандировании в №-скую часть для дальнейшего прохождения службы». Черт знает, как далеко находилась №-ская часть, но сведений о тех пилотов больше не поступало. Наверное, лишь черт и знал об их судьбе.

Як, только с виду похожий на двухместную спортивную спарку, приземлился. Горлова встретил дежурный офицер в чине майора:

— Нашли? Отлично. Перестанет мести, зарядим вертушку. Снегоход, или сразу на лыжах? — Майор был деловит, как все подчиненные маршала.

— Снегоход.

Матвеич не собирался медлить. Быстро отработать среднюю полосу, а потом за Урал, и в Сибирь! На спутниковых снимках, сделанных аналогами фотоаппарата американки Сэнди (кое-что Горлов вспомнил, что-то узнал, по совокупности сообразил), выявилось три десятка аномалий на всю территорию России. Первая только что конкретизировалась — он засёк выход энергии. Еще две зоны были неподалеку, и теперь он знал, как их просматривать. Но не это главное. Он не хотел убегать от судьбы, которую звали Лена, напротив, намеревался отыскать её, как можно быстрее.

114

Снегоход резал свежий снег, вздымая волну. Марон обозвал этот стремительный снаряд «Бомбером», видимо, от названия фирмы. В теплой кухлянке, в маске и очках он смотрелся экзотично и несерьезно, хотя жесткий металл автомата четко чувствовался на животе. Матвеичу, как пассажиру, вперед смотреть не требовалось — держись руками за водителя, да не падай.

Выпрыгнув из брюха вертолета на своем «Бомбардье», они пошли нарезать расширяющиеся круги, удаляясь от маяка. Мешал подлесок, торчащий из снега и слишком плотно стоящие деревья. Березняк, дубы и кустарник — вот и все, что встречалось на пути. Однако «комок» в голове у Горлова то и дело показывал в сторону. Тогда он дергал Сергея за рукав, тот нажимал на кнопку, и вертолет ловил точку. Этот незамысловатый маневр должен был вывести их на аномалию поля, столь сильно проявляющую себя.

Первый подскок к маяку, выполненный вчера на вертушке, дал четкое представление о структуре поля. Вялое расплывчатое пятно, очень слабой напряженности. Матвеич попробовал черпануть энергию и едва набрал файербол, годный костер развести разве что. Но временами проскальзывала сильная волна, узкой полосой прорезающая фон, даже на приличном отдалении от маяка. В этот выход они начали работать совместно с вертолетом. Вот сделано два круга, даны точки. Оператор пробил по ним азимут, дал направление. Вертолет ушел на аэродром заправиться и взять группу подкрепления.

Вектор дал о себе знать изменением интенсивности подташнивания. Загудел, оживая, «комок» в центре головы. Но и чаща становилась более серьезной. Снегоход с трудом протиснулся между могучих деревьев, торкнулся в кустарник и сдался.

— Пошли на лыжах, — скомандовал Марон, принимая командование на себя.

Горлову это не понравилось. Достоинства Сергея, как рукопашника, он ценил, но военным перестал доверять еще с Шергеша. Нацепив лыжи, долго стоял, закрыв глаза и концентрируясь. Марону на вопрос ответил кратко:

— Надо.

Импульс поиска агрессивных особей, освоенный в ските, пролетел округу, пригнул всех, кого настиг, высветил двух нейтральных. Но одна их них, почуяв Горлова, метнула свой импульс, который отозвался в его голове, словно далекий крик «Ау!». «Голос», пусть и мирный, прозвучал мощно — зычный крик, если не паровозный ревун. За ним обещалась немалая сила. Следовало поостеречься, что Матвеич и озвучил.

Марон оказался не дурак, понял — специалисту виднее. Передвинул автомат удобнее, пропустил Горлова вперед. Так они тащились минут двадцать зигзагом, теряя и снова ловя узкий энергетически плотный луч. Чаща стала непроходимой, а сигнал усилился до пульсации. Такого еще у Матвеича не было. «Комок» вибрировал, только что не жужжал от набранных оборотов. В себе Александр ощущал напор сил, равный моменту непроизвольного убийства Полинки. Казалось, сил, врывавшихся в его тело, так много, так много — разорвет от переполнения!