Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв. - Евгений Спицын

В последнее время не менее важной проблемой стала оценка отдаленных последствий Куликовской битвы. Традиционная точка зрения, восходящая к трудам Н.М. Карамзина, состоит в том, что:

• поход против Мамая стал первым общерусским походом против Орды;

• разгром мамаевой орды положил начало многотрудному процессу освобождения русских земель от иноземного владычества;

• после победы на Куликовом поле уже никто не мог оспаривать верховенство Москвы как центра собирания всех русских земель.

Ряд современных авторов (А. Горский) совершенно справедливо указал на то обстоятельство, что разгром Мамая объективно способствовал объединению Орды под властью законного хана Тохтамыша (1380—1395), который в итоге получил самые большие политические дивиденды от разгрома своего соперника.

Как повествует анонимный летописец, после бегства с Куликова поля Мамай «еще восхоте ити изгономъ пакы на великого князя Дмитрея Ивановича», однако был вынужден вступить в противоборство с законным потомком Чингисхана ханом Тохтамышем, который разбил его в битве на реке Калке. Поверженный Мамай, опять сбежав с поля битвы, весной 1381 г. попытался укрыться в богатом крымском городе Кафа, однако генуэзский консул отказал ему в приюте, и несколько месяцев Мамай кочевал в степном Крыму, где в 1382 г. был отравлен агентами великого хана, завербованными в его ближайшем окружении.

В отечественной историографии (Н. Карамзин, Б. Греков, А. Якубовский, В. Каргалов) последний период правления Дмитрия Донского традиционно трактуется через призму восстановления вассальной зависимости от Орды, произошедшей после знаменитого похода Тохтамыша на Москву в августе 1382 г.

Как верно отметил профессор А.А. Горский, подобная трактовка произошедших событий сразу порождает ряд важных и трудноразрешимых вопросов, в частности:

• каковы были отношения Дмитрия Донского и других русских князей до похода Тохтамыша на Москву;

• чем была вызвана эта военная акция ордынского хана;

• почему последствия этой успешной военной акции оказались столь мягкими для Дмитрия Донского, который не только сохранил великокняжеский ярлык, но и передал его по наследству.

После разгрома Мамая новый хан Тохтамыш направил к русским князьям своих послов, которые «повадая имъ како воцарися и како супротивника своего и ихъ врага Мамая победи». В декабре 1381 г. Дмитрий Донской и другие русские князья, отправив ханских послов «съ честию и съ дары», направили в Сарай своих послов «съ богатыми дарами и съ поминки» законному царю Тохтамышу. Историки по-разному трактуют этот летописный текст. Одни ученые (А. Пресняков, Б. Греков, Л. Черепнин) расценили этот факт как восстановление прежних полноценных вассальных отношений с Ордой, включая уплату «ордынского выхода» в Сарай. Другие историки (А. Горский) полагали, что в данном случае речь шла о восстановлении вассальных отношений с Ордой, но без уплаты какой-либо дани. Наконец, третья группа авторов (А. Насонов, И. Греков, А. Кузьмин) утверждала, что обмен посольствами с Ордой носил характер традиционного дипломатического этикета, поскольку после разгрома Мамая Дмитрий Донской отказался признать власть ордынских царей и восстановить вассальные отношения с Сараем.

Совершенно очевидно, что после Куликовской битвы Дмитрий Донской вряд ли проявил полную лояльность Орде, иначе невозможно объяснить, почему летом 1382 г. хан Тохтамыш пошел походом на Москву. Поход был вызван не только этим обстоятельством, но и рядом других важных событий, в частности:

• распадом коалиции русских князей, принимавшей участие в походе на Мамая;

• поражением в борьбе с Ягайло литовского князя Кейстута, который был давним и искренним союзником Москвы.

Летом 1382 г. хан Тохтамыш внезапно захватил Булгарскую Орду и, переправившись через Волгу, вступил в пределы Нижегородского княжества. Здешний князь Дмитрий Константинович, осведомленный о походе Тохтамыша на Русь, немедленно послал к нему двух своих сыновей Василия и Семена, которые, изъявив покорность законному царю, вместе с ним двинулись к границам Рязанского княжества. Здешний князь Олег Иванович, который всего год назад признал себя вассалом Дмитрия Донского, также изъявил покорность законному царю и указал ордынцам броды на Оке.

Известие о походе Тохтамыша застало Дмитрия Донского врасплох, но, тем не менее, он вышел навстречу неприятелю, намереваясь дать бой ордынцам на границах с Рязанским княжеством. Не получив обещанной помощи от союзных князей, он резко повернул назад и ушел на север, в Кострому. Мотивы этого поступка до сих пор неоднозначно трактуются в исторической литературе. Одни авторы (Г. Прохоров) прямо обвиняли Дмитрия Донского в постыдной трусости и бегстве с поля боя. Однако большинство историков (И. Греков, В. Буганов, А. Кузьмин, А. Горский) считало, что поспешный отход великого князя был вызван двумя тактическими обстоятельствами: 1) необходимостью собрать свежие полки для отпора неприятелю и 2) абсолютной убежденностью в том, что до его подхода ордынцы не смогут взять приступом хорошо укрепленный Московский Кремль.

Беспрепятственно форсировав Оку, Тохтамыш взял Серпухов и, «волости и села жгучи и воюючи, а род христианский секучи и убиваючи», двинулся на Москву. Узнав о приближении ордынцев, часть боярской верхушки во главе с митрополитом Киприаном стала увещевать москвичей не противиться воле законного царя и сдаться на милость победителя. Однако сами москвичи, собравшись на городское вече, решили стоять до конца, сжечь городские посады и запереться в каменном Кремле. Оборону города возглавил литовский князь Остей Дмитриевич, который, вероятно, был избран на этом вече новым московским тысяцким, то есть главой городского ополчения.

В настоящее время благодаря широко раскрученным работам Л.Н. Гумилева стала активно насаждаться версия, что сами москвичи, разгромив боярские погреба и напившись ворованного меда, стали непристойно оскорблять миролюбивых татар, а затем в хмельном угаре открыли им ворота неприступного Кремля, за что и поплатились своей жизнью от жутко оскорбленных ордынцев. Подобные россказни современных «евразийцев» не только находятся за гранью добра и зла, но совершенно противоречат всем летописным источникам, поскольку реально в течение трех августовских дней москвичи успешно отразили несколько штурмов татар и нанесли им большие потери. Не сумев взять хорошо укрепленную крепость штурмом, Тохтамыш решил прибегнуть к хитрости и послал для переговоров с москвичами сопровождавших его суздальских князей Василия и Семена, которые приходились родными братьями жене Дмитрия Донского, великой княгине Евдокии, которая незадолго до этих событий вместе с детьми отъехала в Кострому. Ханские парламентеры клятвенно убедили москвичей вступить в переговоры с законным царем, однако, как только князь Остей в сопровождении бояр и духовенства выехал из городских ворот, ордынцы тут же перебили их, а затем устроили настоящий погром во всем городе, «изрубиша, пожгоша и истопиша» более 20 тысяч москвичей.

Разграбив и разорив столицу княжества, ордынцы, разделившись на две части, пошли измором по близлежащим городам и весям. У Волока Ламского один из их сторожевых отрядов был полностью разбит Владимиром Серпуховским, и ордынцы, опасаясь новых столкновений уже с великокняжеской ратью, шедшей на помощь Москве, спешно покинули пределы великого княжения и, разорив по дороге Коломну и Рязань, ушли в Половецкую степь.

Как ни странно, но после страшного погрома Москвы Дмитрий Донской не пошел на поклон к законному царю и стал готовиться к новой войне с Ордой. Это обстоятельство вызвало большую тревогу в самом Сарае, и в октябре 1382 г. в Москву прибыл ханский посол Карач, который, вероятнее всего, привез Дмитрию Донскому условия мирного договора с Ордой. По мнению историков (А. Насонов, А. Кузьмин, А. Горский), суть достигнутого исторического компромисса состояла в следующем:

1) московский князь вновь признает себя вассалом ордынского хана и возобновляет уплату ежегодного ордынской дани в размере 5 000 рублей, что было значительно меньше той суммы, которую русские земли традиционно платили в Сарай еще со времен хана Узбека;

2) московский князь также признает двухгодичный долг перед Ордой в сумме 8 000 рублей и обязуется выплатить его в ближайшие три года;

3) в свою очередь ордынский хан, как верховный сюзерен, признает великокняжеский ярлык за московским княжеским домом, однако из системы великого княжения исключает Тверское княжество, правитель которого будет получать именной ярлык на свое княжение в Орде.