Не время для славы - Юлия Латынина

– Почему снаряды боевые?

Мао вопросительно поднял голову.

– Сегодня к Куршам ушел 136-й полк. По плану учений он должен взять под контроль Куршинский тоннель. Почему у него снарядов половина боевых, половина учебных?

– Потому что в горах полно боевиков, – с неудовольствием сказал генерал Хобочка.

– Роль условного противника будут играть мои люди. Что мешает вашему полку расстрелять моих людей настоящими снарядами?

Генерал Хобочка обиженно покачал головой. Мао захихикал.

– Хаген Альфредович, да у вас паранойя. Вы уж не в клетке ли заразились? От павиана?

– Какой клетке? – быстро спросил Аргунов.

Хаген стал пунцовым, как рак, которого бросили в кипяток, метнул ненавидящий взгляд на Водрова, замолчал и сел.

Они определили секретные частоты и согласовали взаимодействие частей, и Джамал Кемиров сказал полковнику Аргунову, что тот может разместить своих людей на «Снегире».

– Спасибо, – ответил Аргунов, – я, пожалуй, останусь на федеральной территории.

– Здесь все федеральная территория, – воскликнул Джамалудин, – каждый листик укропа и каждый абрикос в республике растут на федеральной земле. Если бы это была не федеральная земля, то, клянусь Аллахом, они засохли б от горя!

– Джамал, не паясничай, – сказал полковник. – И моли своего Аллаха, чтобы не случился какой-нибудь рамс.

Так получилось, что колонну «Уралов», которые ехали от аэропорта к Бештою, сопровождали десять автоматчиков и местный ОМОН во главе с Шамилем Салимхановым. На входе в Куршинский тоннель головная милицейская машина сломалась. Колонна остановилась; впереди был круглый торец тоннеля, на скалах, подковой обжавших въезд, дежурили менты.

Вскоре показались местные жители. Они прибывали, как вода в паводок, и начали оттеснять солдат от «Уралов». Солдаты были вооружены, но стрелять не стали: их ведь не убивали, как-то было неловко начинать стрелять.

Командир колонны принялся вызывать подкрепление, но связи в этом месте не было. Солдат отогнали, и люди начали тащить с «Уралов» военное снаряжение. За пять минут толпа обглодала «Уралы», как термиты – труп. Командир бился в истерике и орал, что Шамиль за это ответит. Шамиль бросил ему на колени сто тысяч долларов и сказал:

– Не думаю.

Командир все-таки пожаловался комдиву 43-й дивизии генерал-лейтенанту Баркасову. Генерал-лейтенант надеялся по итогам учений получить генерал-полковника и меньше всего хотел, чтобы повышение сорвалось из-за каких-то раздраконенных «Уралов». К тому же недавно комдив получил от Джамала бронированный «мерс».

Короче, комдив запретил упоминать об этом инциденте.

Ведь он был генералом армии, которая вот уже шестьдесят лет не побеждала.

С завода Джамалудин Кемиров поехал на базу АТЦ «Снегирь». Она располагалась на море между заводом и Торби-калой. По дороге в трех километрах от базы они заметили «Град» в боевом положении на горке над побережьем. То есть сначала они думали, что это «Град», но когда они подъехали ближе, они поняли, что это «Ураган». У «Урагана» было меньше стволов, но снаряды его были мощнее и предназначались специально для разрушения укрепленных пунктов противника.

Джамал Кемиров один раз видел удар «Урагана» по селу. На свете было немного вещей, которые ему снились, кроме роддома, и этот удар был одним из них.

На базе Джамал помолился вместе с бойцами, а когда они встали, Хаген спросил:

– Какие будут приказания?

– Сегодня понедельник, – сказал Джамал, – а учения в пятницу. Пусть те, кто не занят в учениях, едут по селам и молятся там. Нечего им делать в городе.

– Ты неправ, Джамал, – сказал Хаген, – тот, кто первым выстрелит им в ответ, станет хозяином республики.

– Ты хочешь выстрелить первым? – спросил Джамал, поворачиваясь и в упор глядя на главу АТЦ.

После конца совещания Аргунов отправился по заводу. Он потратил час на экскурсию, а когда он вернулся в кабинет, он увидел, что командующий учениями и премьер республики пьют водку. Третьим с ними был грузный пожилой кавказец, в хорошо пошитом синем костюме и барашковой шапке, натянутой ниже ушей. Из-за того, что шапка была натянута по самые уши, Аргунов не сразу заметил, что ушей у человека нет.

– Познакомься, Валера, – сказал командующий учениями, – это наш уполномоченный по правам человека Наби Набиев. Он верный Кремлю человек, и развернул очень эффективную программу: его банк выдает фермерам ссуды, можно сказать, половина зерна в республике посеяна под его кредиты. Те, кто хочет дестабилизировать республику, не могли простить ему этих созидательных действий. Три дня назад боевики поймали его сына, побили, и сказали, что Наби должен завтра привезти на стадион десять миллионов долларов наличными. А иначе вырежут всю семью.

– А что МВД? – спросил полковник Аргунов.

– В это МВД бесполезно обращаться! – горячо воскликнул Наби, – эти органы пропитаны бандитами и террористами! Если я обращусь туда, меня убьют еще до того, как я выйду из дома.

Полковник Аргунов оглядел Наби Набиева, и Наби ему не глянулся. Особенно ему не понравились отрезанные уши Наби. Человек либерально мыслящий при виде этих ушей заключил бы, что их отрезали плохие люди. Но полковник был человек циничный, и он заключил, что вряд ли тот, у кого отрезали уши, был хороший человек.

– Ты, Валера, обязан защитить права человека, – сказал замглавы антитеррористического Штаба Христофор Мао, – это приказ.

Полковник Аргунов выехал в город через полчаса.

Широкая трасса была пуста, вдоль обочин стояли неисправные БТРы. На выездном кругу выстроилась очередь из легковушек, и сержант с блокпоста крутил руки хозяину «жигулей». Рядом стояли трое с автоматами.

Аргунов остановился, вылез из машины, и спросил:

– В чем дело? – спросил Аргунов.

– Они документы на магнитолу требуют, – сказал лежавший на земле водитель.

– Какие-такие документы на магнитолу? – спросил полковник.

Сержант бодро вскинул руку к козырьку и отрапортовал:

– У нас есть приказ, что среди местных процветает воровство. Если документов нет, значит – ворованная.

Аргунов смотрел на сержанта несколько мгновений, а потом размахнулся и врезал ему под дых. Тот упал, как подрубленный.

– Проезжай, – сказал Аргунов водителю.

Тот соскребся с земли, и во взгляде, который он кинул на российского полковника, не было ни благодарности, ни тепла, – одна глухая ненависть. У Аргунова руки зачесались остановить его и обыскать машину, но было уже поздно. В кармане его зазвонил телефон, и когда Аргунов взглянул на номер, он увидел, что это Джамал Кемиров.

– Валера? – сказал Джамал, – ты уже уехал? Давай пообедаем.

– Я сыт, – ответил полковник.

Он остановился у придорожного магазина, купил какую-то шаурму из собачатины и долго, с ожесточением жевал. Напротив магазинчика стояли три солдата и просили на хлеб.

Полковник сел за руль и задумался.

Полковник Аргунов ненавидел Джамалудина Кемирова. Он ненавидел его по трем причинам.

Во-первых, Джамалудин Кемиров олицетворял собой позор России. На глазах Валерия Аргунова этот человек пустил пулю в голову заму генерального прокурора, и то, что зам был сволочью и заслуживал пули, дела никак не меняло. Джамалудин поставил ультиматум России, и получил все, что потребовал. Никто не имел права ставить ультиматум России.

Во-вторых, Джамалудин Кемиров был врагом, а врагов уничтожают. Он был достойным врагом, но это только усугубляло опасность, потому что достойный враг опасней недостойного.

И в-третьих, Джамалудин был фанатиком. Аргунов видел, как вели себя люди Джамалудина на Красном Склоне. Они были уверены, что через час окажутся в Раю, а ничего хорошего не бывает, когда полтораста вооруженных до зубов кавказцев уверены, что после смерти они окажутся в Раю. Бог знает, что им взбредет в голову для этого своего Рая. Полковник Аргунов тогда сам не сомневался, что тоже через час окажется в Раю, но это был совсем другой рай, христианский, а не мусульманский, и Аргунов знал, что никого из кавказцев там не будет.

Словом, полковник Валерий Аргунов, получивший за Красный Склон две пули и одну медаль, ненавидел своего бывшего боевого друга. Если бы Кремль приказал Аргунову пустить Кемирову пулю в лоб, полковник сделал бы это без колебаний.

Он был готов выполнить любой приказ. И замглавы Штаба Христофор Мао был тот человек, который имел право отдавать приказы.

Вот только маленькой проблемой было то, что Христофор Мао не сражался на Красном Склоне.

Полковник бросил обертку от шаурмы, завел машину и поехал по дороге дальше. Солнце уже закатывалось за горы, рыжие их вершины пылали, словно облитые кровью, и высоко над миром, на роге горы, сверкало белое имя Аллаха.

Завод кончился, и Аргунов внезапно свернул. Они оказались на свежей асфальтовой дороге. Слева бежали драные пятиэтажки, справа из-за сплошных заборов вздымались высокие крыши новых особняков.