Не время для славы - Юлия Латынина

– Если тебе так нравится твой шурин, – засмеялся Мурад, – почему бы тебе не наняться ему в палачи? Чо ты делаешь здесь? Ступай в ОМОН.

Мурад был еще очень молод: ему не было и двадцати. У него было гладкое белое лицо и необычные для горца зеленовато-голубые глаза, и Булавди вдруг вспомнил их общего односельчанина – маленького Алихана.

Говорили, что сын Исы сменил фамилию. Два месяца назад, когда ему исполнилось шестнадцать, он получал паспорт и попросил написать в паспорт другую фамилию. Добро бы он еще попросил написать «Водров». Но он попросил написать двойную фамилию. В знак того, что у него два отца.

А ведь этот мальчик мог сейчас сидеть здесь. Рядом. Кирилл Водров украл у сына Исы не только имя, но и душу.

Неужели Водров был прав? И надо было принять его предложение? Ведь это было не только его предложение – но и ультиматум Джамала. Никогда бы Ташов не пошел на ту встречу, если бы ему не разрешил Джамал.

– Я не собираюсь договариваться с Джамалом, – ответил Булавди, – потому что с Джамалом нельзя договориться. Перед ним можно только встать на колени. Кто выбирает Джамала, тот теряет честь и свободу. Я хочу умереть так, как умерли те, кому я завидую, а те, кто останутся живы и будут лизать сапог Джамала, будут завидовать мне. И мне будет завидовать сам Джамал, когда он будет лизать сапог в Кремле.

В этот момент человек, пришедший с Булавди, положил ему руку на плечо и сказал:

– Ладно вам собачиться, надо дело решать.

– А мы и решаем, – ответил Булавди. Снова повернулся к Мураду и спросил: – Почему ты не встал перед старшим, щенок?

– Коран не велит вставать перед чекистом, – ответил Мурад.

В следующую секунду Булавди ударил его ногой. Твердый, как железяка, мысок его горного ботинка поддел парня прямо под подбородок. Мурад опрокинулся назад и захрипел, зажимая руками горло. Нож вылетел из его рук, закувыркался в воздухе.

Кто-то из товарищей Мурада вскинулся, выхватывая оружие, – грохнул выстрел, парень выронил пистолет и закричал, тряся окровавленными пальцами.

Булавди подошел к корчащемуся на земле Мураду, взял его за шкирку и поставил стоймя.

– В ФСБ меня кое-чему научили, – сказал Булавди, – кроме того, чтобы стрелять в затылок раззявам. Русня начинает учения в пятницу. Что ты будешь делать, щенок? Стрелять из рогатки по самоходкам? Клянусь Аллахом, ты будешь слушаться меня, от а до я, потому что ты ничего не знаешь, кроме пары айятов, да и не умеешь ничего, кроме как лущить гаишников.

Джамалудину запись с Шуры принес Шамиль, командующему учениями ее принес Христофор Мао.

– Булавди – родич им обоим, и Джамалу, и Водрову! – Сказал Нао. – Разве неясно, в чем состоит его план? Это английская разведка хочет создать на Кавказе Эмират со столицей в Торби-кале, а Булавди и Джамал суть оба ее агенты!

– Мы дадим провокаторам достойный отпор! – вскричал командующий.

Он еще не забыл позора с часами.

Сначала сентября акции «Навалис» подешевели на тридцать два процента. Финансовые аналитики полагали, что у «Навалис» слишком много проектов и слишком много кредитов под эти проекты. Во вторник акции упали так сильно, что KLSE сняла их с торгов. Перед отлетом в Лондон Кирилл заехал в резиденцию.

Когда он вошел в гостиную, там никого не было, и на огромном, в пол-стены телевизоре, посереди высохшей речки в глубоком ущелье пылал БТР. БТРа никто не подбивал: просто водитель не справился с управлением и летел до самого дна. Но в Москву доложили, что БТР подбили боевики, и Кирилл смотрел в телевизор и гадал, во сколько обойдется компании «Навалис» сообщение о расстреле боевиками БТРа в республике Северная Авария-Дарго.

Джамалудин появился в гостиной вскоре после ночного намаза. Во дворе захлопали дверцы машин, резиденция ожила, и через мгновение Джамал появился в гостиной, – гибкий, худощавый, поджарый, в черном костюме и черной рубашке без галстука, и следом за ним вошли Шамиль и Хаген.

Кирилл обнялся с Шамилем и сдержанно кивнул Хагену. С того времени, как Хаген вышел из клетки, он, сталкиваясь к Кириллом, пользовался любым случаем, чтобы подчеркнуть свою безусловную преданность Джамалу и особый при нем статус.

Вот и сейчас он, осклабясь на русского особенной белозубой улыбкой, опустился на колени у ног хозяина республики. В своем крупноячеистом камуфляже он напоминал сытого, гибкого леопарда, – совершенную, созданную самой природой машину для охоты и убийства, и опоясывающий его талию пояс топорщился от черных плашек обойм.

Кириллу не очень-то хотелось, чтобы ссора между ними перешла в перестрелку. Хаген стрелял куда лучше.

– Я попросил Кирилла подумать, какие есть варианты у условных террористов, – сказал Джамал, – чтобы нанести заводу наибольший ущерб. Ты что скажешь, Кирилл?

Кирилл развернул экран бывшего с ним компьютера лицом к троим зрителям.

– Наихудший сценарий, – сказал Кирилл, – заключается в следующем. Террористы скрыто проникают на завод и подходят к установкам АН-23 и АН-24. Это – пятитысячекубовые емкости, в которых хранятся этилен и пропилен, которые являются промежуточными газами на нитке производства полимеров. Террористы проделывают в обеих емкостях дыры, и газ начинает выходить из них с большой скоростью, так как хранится под давлением в пятьсот атмосфер. Этилен и пропилен по весу близки к воздуху, и они растекаются над землей, образуя газо-воздушную смесь. Затем террористы устанавливают взрывное устройство, которое должно сработать через двадцать минут, и уходят. За десять минут газа натечет достаточно для того, чтобы любая искра вызвала объемный взрыв. За двадцать натечет столько, что взорвется около пяти гектаров.

Кирилл замолчал. Шамиль и Хаген переглянулись. В гостиной на несколько секунд наступила мертвая тишина.

– Эй, Кирилл, – сказал Хаген, и голос его был ледяным, – я правильно понял, что твой чертов завод может сгореть от любой дырки?

– Нет. Малейшая разгерметизация емкости – это уже сигнал в системе безопасности завода. Если сигнал есть, насос переключается на реверс, и вся его сила идет на понижения давления. Поэтому перед терактом условные боевики вручную заблокируют работу насосов.

– А что, охраны у насосов нет?

Тон Хагена был лениво-вызывающим.

– Охраны нет, но есть система безопасности. Она построена по карточному приницу, как и на любом современном заводе. У всех работников есть карточки, и в каждую карточку заложен уровень допуска. Если вы хотите переключить вентиль в ручное управление, вы подходите к вентилю и кладете карточку в считывающее устройство.

– А если карточки нет? – спросил Хаген.

– Нет и допуска.

– А откуда террорист возьмет карточку с допуском?

– Хаген, – сказал Кирилл, – Джамал попросил меня рассказать, как будет действовать условный противник. Navalis Avaria не первый раз задается этим вопросом. Мы отдаем отчет в том, что нанести серьезный вред современному химическому заводу без досконального знания технологических цепочек – нереально. Мы также отдаем себе отчет в том, что если террористы будут знать эти цепочки, то как-нибудь они получат доступ и туда, где программируются карточки.

Кирилл замолчал, а Хаген вдруг рассмеялся. Он хохотал все громче и громче, запрокинув голову, а потом он в восторге влупил по коленке и закричал:

– Джамал, мы их сделаем! Мы их сделаем, как щенков! Ты понял, что он сказал?

– Он сказал, что у него на заводе стоит несколько емкостей с начинкой для вакуумных бомб, – проговорил Джамалудин, – и такая бомба взорвется, если найдется кто-нибудь умный, чтобы понять это и не поджечь емкость, а предварительно смешать ее содержимое с воздухом.

– Я утру нос ихней «Альфе», – захохотал Хаген, – Джамал, а?

Джамалудин, не отвечая, щелкнул «ленивчиком». На экране телевизора опять горел БТР. Черно-красное пламя подымалось вверх, в чреве машины рвались патроны. Джамал несколько секунд смотрел на этот БТР, а потом метнулся к столу и нажал кнопку селектора.

– Я что сказал, – заорал Джамал прямо по громкой связи, – сколько это можно показывать? У нас что, пять БТРов сегодня сгорело? Двадцать сгорело? У нас что, вся ихняя армия там сгорела, ети ее мать? Что вы это размазываете, как кашу по тарелке? Что, других событий нет? Еще раз увижу в новостях этот гребаный БТР, будете показывать, как горит ваша студия!

Глава местного ГТРК что-то булькал в ответ.

Джамал швырнул трубку мимо селектора, повернулся и вышел из кабинета.

Взорвавшийся БТР исчез из новостей, но за те несколько дней, которые шло развертывание войск, случилось несколько других историй. В селе Ахмад-кале на мине подорвался танк; в Куршах солдаты срубили на дрова плодовые сады, а командир батареи, расположенной возле Бештоя, открыл огонь по склону ближней горы, на котором паслось стадо баранов. Никто не знал, зачем он это сделал, а только залпом, кроме баранов, накрыло и пастушонка, и одиннадцилетнего мальчика с оторванными взрывом ногами показало и CNN, и BBC.