Тайный код китайского кунфу - Алексей Маслов

Глава 13

Багуачжан: «Парящий дракон и танцующий феникс»

Без ци не приходит мастерство,

А без мастерства нет и кулачного искусства.

С утра до вечера упорно тренируйся,

Тесно переплетая внешнее и внутреннее.

Искусство «вращения без остановок»

Поиски земных соответствий Небесным началам и «Неба внутри человека» породили ряд весьма оригинальных стилей мистико-эзотерической направленности. Если стиль тайцзицюань базировался на переживании человеком состояния Великого предела как сверхформы всего сущего, а синъицюань исходил из реализации символа перехода пяти первоэлементов во внутренней природе человека, то основу еще одного стиля «внутренней семьи» — багуачжан («Ладонь восьми триграмм») — составлял древнейший принцип символизации всевозможных природных трансформаций и изменений в человеке через восемь триграмм и шестьдесят четыре гексаграммы. Все передвижения в стиле багуачжан осуществляются по кругу, причем боец переходит постоянно с одной окружности на другую, описывая таким образом причудливые «восьмерки».

Как же конкретно реализуется принцип восьми триграмм в приложении к этому стилю? Прежде всего, устанавливается полное подобие человека и космических сил, или, как говорили даосы, их «взаимоследование». Каждой части человеческого тела соответствует одна из восьми триграмм, или, если быть более точным, тело человека дается через символическую форму триграмм. Так, голове соответствует триграмма «цянь» («Небо»), животу — «кунь» («Земля»), почкам — «кань» («вода»), сердцу — «ли» («огонь»), поясничному отделу позвоночника — «сюнь» («ветер»), спинному и шейному отделам позвоночника — «гэнь» («гора»), правой части корпуса — «дуй» («озеро») и, наконец, левой части корпуса — «чжэнь» («гром»). Таким образом, все тело человека оказывается полностью вписанным в круг из восьми триграмм.

Помимо этого, существуют и другие вселенские соответствия, например, живот сополагается с Беспредельным, верхняя часть живота — с Великим пределом, руки — с двумя первоначалами инь и ян, бедра и голени — с четырьмя образами (малое инь, малое ян, большое инь, большое ян). Обратим внимание, насколько изящно в этой концепции образуется система взаимосоответствий: на руках и на ногах всего двадцать пальцев, на четырех больших пальцах всего восемь суставов, на других же пальцах всего сорок восемь суставов (на каждом по три). К этому прибавляются еще два локтевых и два плечевых сустава на руках и шесть суставов на ногах. Всего получается шестьдесят четыре сустава, которые рассматривались как особые сочленения, обеспечивающие единство всего тела. Таким образом, шестьдесят четыре гексаграммы понимались в традиции самовоспитания не как какие-то абстракции, но как вполне конкретные явления.[157]

Вся структура стиля так или иначе соотносится с принципом взаимоперехода восьми триграмм и шестидесяти четырех гексаграмм.

Издревле наиважнейшей частью тренировки считалось обретение особого умения в движениях ладонью. Практически вся техника багуачжан основывается на сложнейших вращениях ладонями и предплечьями, которые как бы объективизируют «буравящее усилие», спиралью проходящее от ступней через все тело в кончики пальцев. Движения ладонями подразделяются на две группы. Простейшая группа движений, с которой начинаются первые шаги в классическом багуачжан, именуется одиночным обращением ладони (даньхуань) — это простые движения ладонью с ее проворотами. За этим следуют более сложные движения — парные обращения ладони (шуанхуань). На основе одиночных и парных обращений формируется базовая техника движений руками. Однако следует еще овладеть самым сложным — сочетанием дугообразных и спиралевидных движений ладонью и всем корпусом, который должен двигаться по той же траектории. Этот основной тип движений именуется «восемью материнскими формами» или «восемью старыми формами».

Таким образом, всего существует восемь базовых форм, соответствующих восьми триграммам. Каждая из них подразделяется еще на восемь малых форм, фактически приемов, и таким образом из восьми триграмм рождаются шестьдесят четыре гексаграммы. В багуачжан это воплощается в виде 64 приемов.

Все переходы выполняются по кругу, а точнее — по нескольким кругам. Обычно таких кругов может быть от одного до восьми, традиционно бойцы отрабатывали такие переходы между деревьями, обходя каждый ствол по кругу, имитируя заход за спину противника.

Символика космических соответствий и «небесного круговорота» отнюдь не была единственным содержанием багуачжан. Более того, в своем раннем виде стиль большой упор делал на формы животных и тем самым походил на многие народные стили того времени. Вполне вероятно, что формы животных багуачжан взял из синъицюань — они оказались похожи как по своему внешнему виду, так и по названиям: формы дракона, льва, ястреба, змеи, обезьяны, оленя, медведя и феникса. Символизм животных существовал даже в требованиях к позициям тела: бойцы должны держать голову, как лев, иметь могучую поясницу, как у медведя, стремительные руки обезьяны, тело дракона, подвижные ноги, как тело змеи.

Дун Хайчуань

Большинство версий о создании багуачжан сходятся на том, что у истоков этого стиля стоял Дун Хайчуань, хотя сам он, по всей вероятности, еще не называл свою систему «багуачжан».[158] Пожалуй, перед нами — один из немногих стилей, в недрах которого не существует разночтений по поводу имени его создателя. До сих пор в школах багуачжан во всем мире возжигаются благовония «Дуну, не имеющему себе равных», а в Пекине ежегодно на могиле первопатриарха устраиваются праздники школы, на которых присутствуют лишь наиболее достойные последователи багуачжан, случайных людей и просто любопытных на них не допускают. Прежде всего, Дун Хайчуань, создавая новую систему, принял за основу ведения поединка многочисленные вращения и изменения в позициях, что соответствовало даосским принципам реализации «небесного круга» на земле. Он объявил, что «основой системы является движение, а основным методом — изменения в позициях». Используя терминологию и теорию «Книги перемен», он говорил о «принципе перемен» (или) — незаметных, ускользающих, взаимопорождающих, — которому должен следовать каждый боец.

Справедливости ради отметим: в своих изысканиях в области «вращений без остановки», что было положено в основу багуачжан, Дун Хайчуань был далеко не первооткрывателем, к тому времени десятки школ базировались на использовании многочисленных вращений телом, резких разворотов и, естественно, связывали такой характер движения с космическими корнями человека. Принцип этот лежал на поверхности, а теоретические основы «сферичности» движения были выведены еще ранними даосами. Однако оказалось, что в народных школах не так легко преодолеть разрыв между теоретическим осознанием «небесного» принципа вращений и реальной самоидентификацией человека с Космосом через движения ушу. Именно Дун Хайчуань нашел один из наиболее изящных и эффективных способов этого.

Благодаря своей деятельности Дун Хайчуань стал одной из наиболее заметных фигур китайского ушу, а по количеству легенд, передаваемых о нем, Дун без труда может соперничать с бессмертными небожителями. Его семья происходила из богатой своими традициями ушу провинции Шаньси, а затем переселилась в деревню Чжуцзя, что в уезде Вэньнань в Хэбэе. С детства Дун отличался заметной силой, высоким ростом, крепко сбитой фигурой, а его любимыми увлечениями стали охота и занятия ушу. Как ни странно, о других занятиях мастера источники не сообщают, вероятно, он действительно ничем больше не занимался, что, однако, не помешало ему стать замечательным философом и мастером ушу. Праздность духа дала простор для истинного и спокойного творчества. Сначала Дун Хайчуань обучался стилю «Кулак архатов» (лоханьцюань), распространенному в тех местах, причем он долгое время считался мастером именно по этому стилю, а отнюдь не по багуачжан. Как видно, и здесь, равно как в тайцзицюань и синъицюань, в основу внутреннего стиля лег внешний стиль, относимый к шаолиньскому направлению.

Теплым летним днем 1861 года Дун покидает родные места и отправляется на юг — то ли из желания попутешествовать, то ли скрываясь от каких-то неприятностей (ходили слухи, что он убил в поединке односельчанина, который оказался родственником влиятельного чиновника). Дальше хроники его жизни приобретают поистине сказочный характер, хотя, как мы знаем, это всегда служит в китайской традиции особым методом подчеркивания запредельности мастерства человека. Однажды, будучи в провинции Аньхой, Дун забрел в горы Цзюхуашань и повстречал там даоса Хуа Хайчжэня (по другим версиям, его звали Хуа Дунчжэнь) по прозвищу Старик Из Заоблачной Лодки. Убеленный сединами даос поразил Дуна: «он ходил, что летал», тычковым ударом ладони раскалывал камни и вообще был удивительным человеком. У него и остался Дун Хайчуань на несколько лет, обучаясь основам того, что в конечном счете и привело к созданию багуачжан.