Тайный код китайского кунфу - Алексей Маслов

Но как же прийти к этому состоянию через методы кулачного искусства? Прежде всего мастер обращается к почти забытым к тому времени советам первооснователя стиля Цзи Цикэ — использовать руку, как копье или меч. Он вводит пять базовых элементов ударов руками, внешне похожих на приемы с копьем и мечом и казавшихся чрезвычайно простыми: рубящий удар ребром ладони вперед — в сторону, «ввинчивающийся» удар снизу вверх, прямой удар вперед, прямой удар кулаком с одновременным блоком предплечьем другой руки над головой и отводящий блок предплечьем в сторону. Методы боя двенадцати животных были, таким образом, отодвинуты на задний план и считались вторичными по отношению к пяти базовым элементам. Несмотря на свою кажущуюся простоту, на овладение этими пятью приемами требовалось несколько лет. Дело в том, что каждый из них являлся символом одного из пяти первоэлементов, или стихий, составляющих мироздание, и всех вселенских трансформаций — металла, дерева, воды, огня, земли. Пять стихий обладают важнейшим качеством, необходимым и в кулачном искусстве: они постоянно переходят одна в другую и не имеют стабильной формы, равно как один прием бесконечно сменяется другим. Пять базовых приемов — «рубящий», «пробивающий», «буравящий», «взрывающийся» и «диагональный» (отводящий) удары — соответствовали в теории синъицюань пяти первостихиям, пяти внутренним органам в человеческом теле, соотносились с меридианальной системой циркуляции ци, со сторонами света и с магическими знаками мироздания, триграммами и гексаграммами, а также многим другим. Таким образом, посредством занятий «Кулаком пяти первостихий» человек оказывался вплетенным в сложную систему взаимодействия вселенских сил. Синъицюань приобретал более глубокое философско-духовное наполнение, а каждое внешнее движение становилось символом внутренних превращений. Ли Лонэн сумел удачно совместить два раздела, «Кулак пяти первостихий» и «12 форм животных», которые вплоть до сегодняшнего дня являются важнейшими составными частями синъицюань.

Ли Лонэн решил обобщить различные «тайные речения», «советы, не передаваемые вовне», «секретные речитативы» — одним словом, все тайные методики, которые считались сердцевиной любой школы ушу. Двери многих школ для него были открыты. Ли Лонэн считался «посвященным», то есть он, равно как и ряд других великих мастеров синъицюань, получил мистическое посвящение высшего уровня, пришедшее в ушу из даосской практики. Многие считали его магом и бессмертным, говорили, что он способен остановить ход солнца и за несколько мгновений раствориться средь бела дня. Кстати, одно из его имен, Ли Нэнжэнь, по рассказам, было ему дано после посвящения. Годы изучения тайных знаний привели к тому, что Ли Лонэн создал уникальную теорию обучения, постановки удара, сочетания боевого искусства и духовной практики, которая раньше не встречалась ни в одном стиле. Именно ему принадлежат советы об использовании трех типов усилия — светлого, темного и изменчивого, трех слоев дыхания, трех этапов мастерства. Вся современная теория синъицюань, в том числе и ее тайные разделы, пришла в целостном виде именно от мастера Ли. Сам Ли Лонэн никогда не вступал в поединки, останавливал соперника насмешливым взглядом. Рассказывали, что одни лишь насупленные брови мастера заставляли даже могучих противников обращаться в бегство.

Трудно не восхититься огромным талантом Ли Лонэна, который наставлял учеников днем и ночью, приучая их видеть в ушу не только систему боя, но и путь к духовному саморазвитию и очищению. Вскоре слава его последователей сравнилась со славой самого мастера. Именно его ученики завершили формирование двух провинциальных школ — шаньсийской и хэбэйской. Шаньсийская школа по своему техническому арсеналу стояла ближе всего к тому направлению, которое преподавал Дай Лунбан со своим сыном Дай Вэньсюном. По этой же ветви самыми знаменитыми учениками Ли Лонэна стали Ван Шижун, Чэ Ичжай, Бай Сиюань (последний преподавал в провинции Цзянсу). Хэбэйское направление продолжили легендарные бойцы и ученики Ли Лонэна — Го Юньшэнь и Лю Цилань.

Расскажем о двух знаменитостях шаньсийского направления — Чэ Ичжае и Ван Шижуне. Чэ Ичжай (1833–1914), второе имя которого было Чэ Юнхун, в раннем детстве покинул родную семью, которая обеднела настолько, что даже не могла его содержать. Чэ нанимался слугой в богатые семьи, работал с утра до позднего вечера, а в свободные минуты, несмотря на страшную усталость, постигал основы ушу. Увы, долгое время его усилия оставались бесплодными, так как у старательного Чэ Ичжая не было хорошего наставника. Но тут, как обычно, помог счастливый случай. Два шаолиньских мастера, Ван Чандун и У Хунпу, которые вместе с Чэ работали на сезонных работах, решили помочь ему, хотя трудно сказать, что такая помощь облегчила ему жизнь. Скорее, наоборот — несколько лет подряд они заставляли его по двадцать-тридцать раз в день выполнять сложнейшие шаолиньские комплексы, выпрыгивать из ям глубиной до полутора метров, тренируя ноги, уворачиваться от летящего в него копья. Но Чэ был по-настоящему счастлив: наконец-то он приобщался к истинному боевому искусству. Изнурительные, но методичные тренировки дали результаты — через три года Чэ Ичжай считал себя уже неплохим бойцом, и действительно, многие богатые семьи считали за честь заполучить его в качестве телохранителя.

Однажды Чэ Ичжай демонстрировал свое искусство сильного удара перед толпой народа, разбивая на две части тяжелую каменную плиту. Толпа с восхищением аплодировала силачу, и лишь один человек в этом море простых рикш, грузчиков, торговцев и трактирщиков с усмешкой взирал на впечатляющее зрелище. Чэ Ичжай заметил этого невысокого, но крепкого на вид человека, подошел к нему, вероятно, в глубине души чувствуя удачный шанс еще раз продемонстрировать свою силу. Лишь только Чэ подумал об этом, как человек с мягкой улыбкой сказал ему: «Мне кажется, вы собираетесь ударить меня правой рукой в голову, а потом правой ногой в грудь. Не так ли?» Чэ Ичжай поймал себя на мысли, что именно так он и собирался атаковать незнакомца, — значит, поражение его было предрешено, коль соперник полностью знает его мысли. А тем временем удивительный человек, развернувшись, ушел. Лишь через некоторое время Чэ Ичжай узнал, что он собирался бросить вызов самому Ли Лонэну.

О встрече с ним Чэ Ичжай мечтал много лет, а тут такая незадача… Несколько месяцев Чэ разыскивал мастера, пораженный его умением проникать в мысли соперника и выигрывать поединок еще до его начала. В конце концов они встретились, и Ли Лонэн взял смирившего свою гордыню Чэ Ичжая к себе в дом, после чего Чэ как воистину старательный ученик занимался у него более тридцати лет, не прерываясь ни на день. По всему Китаю разнеслась слава о непобедимом Чэ Ичжае и его ученике Ли Фучжане, немало бойцов приходило помериться с ними силами. Однако мало кому доводилось встречаться с самим мастером, все проигрывали схватки даже его ученику.

Чэ Ичжай славился своим искусством «отравленного взгляда». Однажды японский боец, зная, что Чэ Ичжай обычно редко пользуется мечом, и предполагая, что тот просто плохо им владеет, предложил ему поединок на тяжелых японских мечах — катанах. Многие отговаривали уже старого в ту пору Чэ от поединка, указывали на удивительную силу и ловкость японца, но Чэ Ичжай заверил своих друзей, что ему даже не придется ни разу ударить мечом. И вот поединок начался. Японец стремительно атаковал, его катана со свистом разрубала воздух в нескольких миллиметрах от головы старого мастера, но Чэ Ичжай ловко уходил собранными переходами из стороны в сторону, столь характерными для синъицюань. Внезапно китайский мастер в упор посмотрел на японца — и тот как вкопанный остановился на месте, схватившись за горло. Из горла вырвался сдавленный стон, он не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть, ни даже поднять руки. Японца охватил внезапный ужас от своего бессилия, когда Чэ Ичжай медленно двинулся на него, спокойно подняв меч. В последний момент мастер синъицюань остановился и произнес: «Я вижу, вы немного устали. Если хотите, продолжим завтра».

Шаньсийская школа благодаря Чэ Ичжаю приобрела огромную славу. К ней принадлежали многие весьма просвещенные люди того времени, аристократы, чиновники, художники, поэты и каллиграфы. Например, мастер Ван Шижун, или Ван Юэчжай (1849–1927), считался блестящим каллиграфом, мог наизусть декламировать без устали стихи древних поэтов, сам писал небольшие философские и эстетические эссе. Боевые искусства стали для него продолжением этих способов совершенствования собственного сознания. Сначала он долгое время занимался стилем хуацюань («Кулак цветов»), базирующимся на использовании широких, амплитудных движений, низких стоек, красивых, мощных прыжков.

Когда Вану исполнилось семнадцать лет, его отец вместе с семьей переехал из Пекина в провинцию Шаньси, где они открыли производство новомодного в ту эпоху товара — часов. Здесь же Ван знакомится с Ли Лонэном и начинает изучать синъицюань, признав, что его прежний стиль — «лишь изящество ради изящества, да и только». Он занимается более десяти лет и полностью овладевает системой пяти первостихий и 12 животных. Особого мастерства Ван достиг в формах змеи и ласточки, требующих прекрасной подвижности, гибкости тела и умения «заимствовать силу соперника, обращая эту силу против него самого». Рассказывали, что когда он выполнял формы змеи, то сам становился похож на змею, а его нападение шло по столь неожиданной траектории, что мало кто мог отразить его, запутавшись в гибких и мощных атакующих движениях.