Тайный код китайского кунфу - Алексей Маслов

Цао Цзиу пристально посмотрел на ученика, развернулся и ушел во внутренние покои дома. Он не выходил оттуда целые сутки, а Ма Сюэли все ждал во дворе. Наконец хозяин показался из дверей и кивком головы пригласил слугу последовать за ним на задний двор, где располагалось место для тренировок. Так начал свои занятия один из величайших мастеров синъицюань Ма Сюэли, которому было суждено создать новое направление этого стиля.

Синъицюань недолго оставался единой школой, он быстро разветвился на несколько направлений, причем в большинстве случаев их создателями были прямые последователи Цао Цзиу. Сегодня существуют три основных направления синъицюань, берущие начало от общего истока. Они стали называться по тем провинциям, где возникли: шаньсийское, хэбэйское и хэнаньское.

Родоначальником хэнаньской ветви стал уже известный нам Ма Сюэли, придавший несколько иной характер тем движениям, которым обучался у Цао Цзиу. Он взял к себе поначалу лишь двух учеников, ставших впоследствии известными мастерами, — Ма Саньюаня и Чжан Чжичэна, а последний, в свою очередь, воспитал целую плеяду талантливых последователей, которые и составили костяк хэнаньской ветви.

Два других направления — хэбэйское и шаньсийское — пошли от одного человека, чье имя было Дай Лунбан. Он был вторым учеником Цао Цзиу, причем два последователя одного мастера, Ма Сюэли и Дай Лунбан, долгое время не встречались и даже не знали друг о друге. В отличие от Ма Сюэли, Дай Лунбан был выходцем из очень богатой семьи в Шаньси, которая имела собственное торговое дело, и получил хорошее образование. К ушу Дай Лунбан приобщился еще в детстве, обучаясь сначала у своего отца, а затем и у местных мастеров. Хотя обучался он достаточно бессистемно, тем не менее сумел прослыть в своей деревне неплохим бойцом. Когда Дай Лунбану было 13 лет, его семья переехала в провинцию Аньхой, где отец открыл новый магазин. В то время в этих местах преподавал Цао Цзиу, и, естественно, молодой боец первым делом направился к нему в ученики. Мы не знаем, чем завоевал Дай Лунбан доверие известного, но весьма замкнутого мастера, однако, так или иначе, он оказался вторым по значению (а по времени — первым) учеником Цао Цзиу, причем никого больше суровый Цао, кроме Ма Сюэли и Дай Лунбана, в то время не обучал.

Итак, после обучения у Цао Цзиу Дай Лунбан возвращается на родину в Шаньси. Он много тренируется, но считает, что еще не готов к тому, чтобы самому начать преподавание. Однажды случай свел его с Ма Сюэли, и два бойца узнали, что они не только последователи одной школы, но и ученики одного мастера. Ма и Дай начали сравнивать свои школы, и, несмотря на то, что у них был единый учитель, оказалось, что в технике наметились некоторые различия. Например, Ма Сюэли активно применял в бою форму аллигатора, заключающуюся в волнообразных движениях корпусом с ударами ребрами ладоней и уходами влево-вправо, а также использовал еще целый ряд неизвестных Дай Лунбану форм. Вероятно, из-за того, что Ма Сюэли попал в обучение к Цао Цзиу позже, чем Дай Лунбан, их учитель сумел разработать целый ряд новых движений. Так стали постепенно намечаться различия между направлениями синъицюань.

Дай Лунбан был весьма традиционным человеком и считал, что столь эффективный стиль, как синъицюань, нельзя преподавать случайным людям, поэтому обучал лишь своего сына Дай Вэньсюна (1778–1873), чье имя переводится как Просвещенный Герой. Сын превзошел отца и в мудрости, и в мастерстве. К тому же долгое время Дай Вэньсюн изучал шаолиньскую школу ушу и оттуда привнес в синъицюань многие методы тренировки, например, отработку ударов на мешках с песком, удары ладонями в раскаленную золу, усиленно занимался жесткими методами цигун, делая тело нечувствительным к ударам. За громадную физическую силу его прозвали несколько незвучным, но зато почетным прозвищем Два Осла (в Китае осел — вполне уважаемое и почитаемое животное).

Дай Лунбан продолжал свою торговую деятельность и как-то решил, что коммерческие дела в Хэнани должны пойти более успешно. Туда он перебирается вместе со своей семьей и открывает большой магазин. Так вместе с распространением торговли распространялось и ушу. В то время Дай Вэньсюну было двадцать лет. Ему повезло: в Хэнани он повстречался со старым другом отца Ма Сюэли, который в то время уже вел активное преподавание синъицюань. Отец только приветствовал, что Дай Вэньсюн начал тренироваться у Ма Сюэли и его ученика Ли Чжэна. Кстати, сам Ма Сюэли считал Ли Чжэна весьма необычным человеком, каждую минуту жизни тот был готов посвятить тренировке синъицюань. Например, одно время он служил охранником, сопровождавшим в дальних переездах торговые караваны. В то время как все остальные телохранители ехали на лошадях, Ли Чжэн шел пешком, причем неизменно передвигался особым «шагом петуха» — с небольшими задержками на каждой ноге, полусогнув ноги в коленях. Это был особый тип передвижений в синъицюань, прекрасно тренирующий ноги и умение использовать внутреннее ци во время прыжков. Именно к такому человеку в ученики в 1800 году и попадает Дай Вэньсюн.

Таким образом, в лице Дай Вэньсюна два направления синъицюань — хэнаньское и шаньсийское — вновь объединяются, а он сам получает полную традицию стиля.

Обратим внимание еще на одну характерную особенность синъицюань той эпохи: стиль считался «непередаваемым вовне», то есть преподавался исключительно по семейной линии, и лишь единицы из пришлых могли стать его последователями. Этого правила, в частности, жестко придерживался Дай Лунбан, он решительно отказывал всем, кто осмеливался просить его об обучении, и тренировал только собственного сына. Но именно его сын и нарушил коренным образом традицию семейной передачи стиля: он взял к себе в ученики тогда еще щуплого и весьма субтильного паренька, названного за свою конституцию Ли Фэйюй — Ли Летящий Пух. Именно этот человек и создал всю современную теорию синъицюань, и благодаря ему мы имеем сегодня столь многогранный и духовно целостный стиль синъицюань.

Кстати, зачастую именно выход какого-нибудь стиля за рамки узкой семейной традиции, когда он становится достоянием по крайней мере нескольких талантливых учителей из разных семей, приводит к качественному скачку в теории стиля и его осмыслении. Например, так произошло и с тайцзицюань, когда нетерпеливый Ян Лучань, работая слугой в доме семьи Чэнь, являвшейся «монополистом» стиля, подглядел основные комплексы и методы тренировки, а затем создал свою обширную школу и даже начал преподавание тайцзицюань в Пекине среди аристократии. Именно с той поры началось складывание теории тайцзицюань как внутреннего стиля, до того же момента тайцзицюань являлся как бы переходной стадией между чисто боевым стилем и «внутренним искусством».

В синъицюань сложилась весьма схожая ситуация, только он проделал этот переход от чисто прикладных методик до внутренней системы лет на сто раньше, чем тайцзицюань. И заслуга этого стремительного перехода (а совершен он был практически за два десятилетия) принадлежит именно Ли Фэйюю. Этот человек остался известен в истории под многими именами и прозвищами — Ли Лонэн, Ли Нэнжэнь. О нем рассказывали такие же истории, как о бессмертных даосах, считалось, что он обладает тайной долголетия и бессмертия, может передвигаться, не оставляя следов, по воздуху, беседует с духами и водными драконами, не случайно одно из имен его было таким же, как у древних магов, — Ли Нэнжэнь (Ли Умелый, или Ли Способный На Многое).

Ли заметно отличался от всех своих предшественников по школе. Он был одарен тем необычным талантом, который позволяет за обыденностью мира увидеть его чудесность, а затем донести эту бытийную чудесность до людей. Ли годами ходил по провинциям Хэнань, Шаньси, Хэбэй, собирая различные формы синъицюань. Он умел за различными названиями распознавать один и тот же стиль синъицюань, ему удалось даже найти древние комплексы и трактаты, принадлежавшие еще Цзи Цикэ. Проведя годы в поисках и странствиях, обучаясь не только у бойцов, но и у философов, овладев, помимо кулачного искусства, стихосложением и утонченными методами каллиграфии, Ли Фэйюй постепенно начинает приходить к мысли, что синъицюань может явить собой несомненно нечто большее, нежели просто метод эффективного кулачного боя и даже система психотренинга. Он может стать прежде всего уникальным методом вселенского единения мира и человека, его растворения в бесконечной череде мирских трансформаций. Синъицюань может стать методом обретения индивидуумом чувства неразрывности с природным миром, со всеми вещами и явлениями. Сам Ли Фэйюй, следуя древним даосам, назвал это состояние «вселенским созвучием» (юнь), растворением всего во всем.

Но как же прийти к этому состоянию через методы кулачного искусства? Прежде всего мастер обращается к почти забытым к тому времени советам первооснователя стиля Цзи Цикэ — использовать руку, как копье или меч. Он вводит пять базовых элементов ударов руками, внешне похожих на приемы с копьем и мечом и казавшихся чрезвычайно простыми: рубящий удар ребром ладони вперед — в сторону, «ввинчивающийся» удар снизу вверх, прямой удар вперед, прямой удар кулаком с одновременным блоком предплечьем другой руки над головой и отводящий блок предплечьем в сторону. Методы боя двенадцати животных были, таким образом, отодвинуты на задний план и считались вторичными по отношению к пяти базовым элементам. Несмотря на свою кажущуюся простоту, на овладение этими пятью приемами требовалось несколько лет. Дело в том, что каждый из них являлся символом одного из пяти первоэлементов, или стихий, составляющих мироздание, и всех вселенских трансформаций — металла, дерева, воды, огня, земли. Пять стихий обладают важнейшим качеством, необходимым и в кулачном искусстве: они постоянно переходят одна в другую и не имеют стабильной формы, равно как один прием бесконечно сменяется другим. Пять базовых приемов — «рубящий», «пробивающий», «буравящий», «взрывающийся» и «диагональный» (отводящий) удары — соответствовали в теории синъицюань пяти первостихиям, пяти внутренним органам в человеческом теле, соотносились с меридианальной системой циркуляции ци, со сторонами света и с магическими знаками мироздания, триграммами и гексаграммами, а также многим другим. Таким образом, посредством занятий «Кулаком пяти первостихий» человек оказывался вплетенным в сложную систему взаимодействия вселенских сил. Синъицюань приобретал более глубокое философско-духовное наполнение, а каждое внешнее движение становилось символом внутренних превращений. Ли Лонэн сумел удачно совместить два раздела, «Кулак пяти первостихий» и «12 форм животных», которые вплоть до сегодняшнего дня являются важнейшими составными частями синъицюань.