Йога Таун - Даниэль Шпек

– Но Коринна ведь видела?

– Я ее никогда об этом не спрашивал.

– Почему?

– А если она ошиблась? Тогда она тоже оказалась бы виноватой. Я хотел избавить ее от этого.

Если бы можно было нажать кнопку, чтобы выбраться из этого кошмара, я бы нажала без колебаний. Разгребайте сами свое поганое дерьмо! Но такой кнопки не было, только мой отец и моя мать. И если правда, что после смерти человека душа продолжает жить, тогда Марк всегда был среди нас.

– Люси, это был несчастный случай!

Он смотрел на меня беспомощно и умоляюще. Словно именно я должна была простить его. Но простить его мог только Марк, а Марк умер.

– Если бы на каменном полу лежал ковер, он до сих пор был бы жив.

Значит, это пол виноват, подумала я. Лоу словно прочел мои мысли:

– Ты думаешь, я себя простил? Дня не было, чтобы я не вспоминал Марка. Каждый год в его день рождения я представлял себе, как бы он сейчас выглядел. Понравились бы ему новые песни. Или как бы он их переделал. Я знал многих музыкантов, но всем было далеко до Марка. Он был не просто способным, у него был тот самый дар. Понимаешь, о чем я? Он мог привнести что-то в мир.

Я подошла к окну. Начинался день. Машины, рикши, люди перед отделением неотложной помощи. Как в то утро, когда они вытащили Марка из такси. Я повернулась к Лоу. Он уже встал и копался в своих вещах. Нашел кисет, взглянул на меня и сказал:

– Я украл его жизнь. И должен был чего-то добиться.

– Ты вспомнил ту песню?

– Нет. Все ушло. Провал в памяти.

Он встряхнул пустой кисет и отложил его. Моя злость утихла, уступив место жалости. Я всегда хотела, чтобы Лоу выступал на сцене, и не понимала, почему он прячется в тени других.

– Но если это был несчастный случай, – сказала я, – то почему ты поставил на себе крест, не стал музыкантом?

– Я чувствовал бы себя паршивым обманщиком.

– Только потому, что Марк был талантливее?

– Я любил его. – Этими словами он словно поставил точку. Признание невиновности при полном осознании своей вины.

– Ты когда-нибудь говорил ему это?

– Нет.

Я вспомнила, как однажды позвала Лоу в кино. На «Внутри Льюина Дэвиса» братьев Коэн. Я думала, что фильм ему понравится, потому что это была история гитариста, который со старой гитарой скитается по Нью-Йорку 1960-х. Но фильм разозлил Лоу. Весь вечер он ругал «этого бродяжку», который тупо и упорно играет тоскливый фолк, тогда как Дилан писал собственные песни. Но на самом деле – я только сейчас поняла это – дело было не в песнях. Он словно в зеркале увидел себя в герое фильма – не только отказ талантливого музыканта быть коммерчески успешным, но и неспособность несчастного человека быть счастливым. В действительности Лоу прятался не в тени других, а в тени своей вины. Тем вечером после кино Лоу пришел в мою студию йоги, чтобы повесить лампы, принес пирожные, весело болтал с девчонками.

Счастливый папочка.

* * *

– Хочешь кофе? – спросила я.

Он улыбнулся.

– Да.

Я направилась к автомату в коридоре. Конечно же, он оказался сломан. Я достала телефон и позвонила Рюдигеру. Я чувствовала себя предательницей. Но мне нужен был человек, которому я могу доверять. Нравится мне или нет, но этот сумасшедший тупица сказал правду. И Коринна виделась с ним. Теперь я понимала, что Лоу боялся найти ее не меньше, чем потерять. Он застрял в ловушке и затянул меня в нее – чтобы не оставаться одному.

Рюдигер не отвечал.

Проклятье. Если между этим и тем миром существует бардо, то оно наверняка выглядит как этот больничный коридор. Промежуточное царство забытых врачами. Тусклый неоновый свет, окровавленные повязки, плачущие дети и матери, смотрящие в стену застывшим взглядом. Исторгнутые из мира, но еще не спасенные. Я не могла здесь больше оставаться. Как только я собралась вернуться к Лоу, зазвонил телефон – Рюдигер.

– Чего? – рявкнул он.

– Можешь передать кое-что Коринне?

– С какой стати?

– Лоу в больнице.

– Karma is a bitch[100].

– Попроси ее прийти.

– Лоу ради меня никогда ничего не делал. С какой стати мне ради него что-то делать?

– Не ради него. Ради Коринны.

– Коринне больше неохота видеть этого старого козла, ясно? Adios amigos[101].

– Она у Марии? Так ведь?

– Никакой Марии больше нет.

– Она поменяла имя?

– Может быть.

– И как ее теперь зовут?

– Мать Тереза.

– Очень остроумно.

– Мне надо идти. Пока.

– Подожди! Рюдигер! Я тебе сначала не поверила, но ты был прав. Лоу виноват в смерти брата. Только… ты же ценишь Библию?

– Что…

– Кто без греха, пусть первый бросит камень. Слышал такое?

– Это Новый Завет. Хучи-кучи. Я тебе так скажу: ты должна принести жертву. Из первенцев своего стада. Ты должна отождествлять себя с животным. И ты должна сама убить его. Без пролития крови не бывает прощения. Читай Библию!

И бросил трубку.

Да пошли вы все, подумала я.

* * *

Когда я вернулась в палату, на пол свисали белые кабели электрокардиографа. Кровать Лоу была пуста. Я снова вышла в коридор и плутала по бардо, пока не услышала его голос. Он уже облачился в свой психоделический костюм и ругался с доктором.

– Где ты была? – спросил Лоу, увидев меня.

– Что случилось?

– Ничего. Мы уходим.

Рубашку он застегнул неправильно.

– I’m fine, man[102]. – Лоу успокаивающе положил руку на плечо доктора. – Don’t worry[103].

Врач взглянул на меня, рассчитывая на поддержку.

– Идем! – Лоу направился к выходу. – Что такое? Пошли же!

– С ним все нормально? – спросила я врача.

Тот покачал головой. Это могло означать что угодно.

– У вашего отца, видимо, проблемы с артериями.

– Что конкретно это означает?

– Конкретно, мэм, это означает, что его сосуды забиты всякой дрянью.

– Слушай, Люси! Я есть хочу.

– Что за черт, я же с врачом разговариваю, – крикнула я громко.

– Я очень советую сделать компьютерную томографию, – сказал доктор.

Лоу отвернулся и зашагал прочь.

– Минутку, – попросила я врача. – Я верну его.

– Ему лучше не волноваться.

Я побежала за Лоу. Бег с препятствиями по бардо. И не могла догнать. Он развил такую скорость, будто сам черт за ним гнался.

– Лоу! Надо пройти КТ, это быстро!

– Я не подопытный кролик! Там радиоактивное излучение!

– Глупости! Ты что, никогда не делал КТ?

– Я не позволю поджаривать себе внутренности!

Он пронесся по лестнице, налетел на двух медсестер и