Зимняя охота короля - Василий Доконт

Кто в Соргоне не знал военного клича Седобородого? После битвы под Скироной королевское «Ура!» стало одной из его характеристик, неотъемлемой чертой характера. Идти в бой, на возможную смерть, с криком восторга, с криком радости, мог позволить себе только этот непонятный человек из другого мира, так неожиданно ставший раттанарским королём. «Ура!» и король Василий в умах соргонцев стали неразделимы. Удивительно, что в Соргоне, разорванном на части врагами, рассказы о неправильном короле, превратившем для себя сражение в праздник, свободно гуляли по всем городам и сёлам. Приукрашенные, искажённые, они передавались из уст в уста, что в землях, подвластных Короне, что в самых глухих местах далёкого Сарандара, придавленного пятой Разрушителя. И ни границы, ни линии раздела враждебных сейчас королевств, не могли воспрепятствовать этому.

Крик «Ура!» и рёв Медведя, сложенные вместе, говорили о том, что король Василий здесь, среди несущихся в атаку всадников. И раздуваемое встречным ветром пламя факелов, летящие от них искры и отблески огня на доспехах и шлемах конников могли без труда создать иллюзию Хрустальной Короны. Она виделась среди атакующих, то там, то там, и от неопределённого её положения становилось ещё страшней. И без того страшно было до невозможности — попробуй не испугаться короля, который сжигает целые армии и вешает родовитых дворян, словно никчемных разбойников.

Что, выходить — строиться? Для отражения конной атаки? Против Седобородого? Ха! Одна надежда — до ближайшего лесочка добежать, а там, глядишь, и не заметят. Дождаться светлого дня и решать тогда — сдаться или пробираться домой. Лишь бы сейчас не срубили, а живой сумеет жизнью своей распорядиться…

Рванула вражья пехота с ночёвки — лысому табуну не догнать. Без жертв, конечно не обошлось: кто под мечами пал, кого — лошадьми затоптали, но большей частью сбежали враги, по лесам да оврагам рассеялись. Враз исчезла, рассосалась преграда, что целый день скиронарскую армию тормозила-задерживала.

Готам конницу дальше повёл — догонять наместника да время упущенное навёрстывать. Сам себе генерал дивился, сомнениям своим и нерешительности. Ничего не скажешь, тяжёлая ноша — ответственность за чужие жизни да за судьбу королевства. Поражение его армии всем бедой в Скиронаре может стать. И не в одном только Скиронаре — всему Соргону, всей победоносной войне Василия — разгром армии Готама обернётся угрозой поражения. Значит, выбора нет — сражаться и побеждать, а сомнения оставлять побоку.

Повёл Готам конницу дальше, но не всю — не взял с собой хафеларских пограничников, оставил для усиления пехоты Пондо. Разбежавшийся враг — не разбитый враг, нелёгкая задача досталась лейтенанту: граница, тылы, обозы… Не все пустоголовые сдадутся, не все разойдутся, пользуясь случаем, по домам. Кто и грабежом займётся, объединившись в банды. А обозы — самая желанная цель для грабителей.

Так что, у Пондо с утра оказался забот полон рот. Солдаты его полка осматривали остатки лагеря пустоголовых, прочёсывали окрестные лески и селения, отлавливая вражеских пехотинцев — мера, необходимая по двум причинам. Во-первых, среди сбежавших наверняка остались именно, что пустоголовые — люди, подвергшиеся вмешательству Разрушителя в свой мозг. А, значит, враги Короне непримиримые, и вреда от них перепадёт немало, если не отловить вовремя. Прочие, обычные люди, набранные нуждой или страхом, большой угрозы не представляют, а эти… Да, плюс к ним — любители лёгкой поживы, что разбаловались попустительством пустоголовой администрации. Вот кого обезвреживать следовало в первую очередь!

Говорится просто, а делается с трудом. Уже к обеду количество пленных достигло почти тысячи человек, и пришлось для их содержания восстанавливать разрушенный конницей лагерь. А пленных нужно кормить, а пленных нужно обогреть. А пленным помощь нужна от лекарей — и раны, и обморожения есть.

Заготовку дров, правда, можно вести руками тех же пленных. Но всё равно — неудобство получается. С пленными надо охрану посылать, для уверенности, что в лагерь вернутся те же, кто из него уходил. Для контроля также следует составлять списки и распределять по тем самым отрядам, сотням и полусотням, в которых числились пленники до бегства. Значит, с каждым надо беседу провести, допрос, так сказать. И не только для контроля это важно, но и для поисков агентов Разрушителя и прочей враждебной шушеры. Поэтому допрос следует записать, чтобы сравнить его запись с другими подобными — проверить и показания, и имя допрошенного.

И всё это — срочно… А в полку бойцов, свободных от охраны обоза, от постовой и гарнизонной службы — еле-еле жменька набирается, да, и не каждому поручишь работу с пленными. А пленных прибывает, и попробуй определи в этой массе народа, кто враг, а кто так, мобилизованный. Или случайно, а то — и по глупости, в армии наместника оказался.

Полинял, обесцветился неугомонный барон Пондо, от того, что ответственности такой кус ухватил. Щёки ввались, в глазах муть равнодушия завелась — не с его характером столько проблем одновременно решать. Или напьётся к концу дня, или удавится… В любом случае совершит такое, что слово «пленный» воспринимать совершенно перестанет. Эх, где бы человечка раздобыть, который всю эту хрень на себя возьмёт, да ещё и справится? А? И ответственность, чтобы, тоже на себе волок. Вдруг неприятность какая случится, так пусть шишки не все на него, на Пондо, свалятся. Пусть и ещё кто-нибудь пострадает, вместе не так опасно в нарушителях ходить — не дай наши боги, сам Седобородый спрос предъявит…

Не воспринимает король барона Пондо, хотя и разрешил порадеть за Корону, поучаствовать в борьбе с Разрушителем. Только ни доверия, ни уважения — никак к барону не проявляет. Одни насмешливые замечания, вдвойне обидные справедливостью своей. Нерадивый солдат из барона получился, офицер, в смысле. Плохой, как говорится, солдат, хоть и старательный. И чем старания больше, тем хуже результат. Ну, почему у любимчиков Василия всё получается, за что не возьмись? Почему у них из рук всё не валится? У той же Шильды, например. Чуть не повесили деваху, а теперь она здесь, у него в полку, свои порядки наводит. И не возразишь: мало того, что племянница вице-короля, так и Василию особа не безразличная. Всю офицерскую школу из-за неё перешерстил — не скоро забудут в школе визита Седобородого. Шильда… Шильда!? Вот — оно! Сержант — чин не маленький, пусть занимается пленными. Случай чего — с неё и спрос, а спрос с неё сильно строгим, похоже, не будет. С него же, с Пондо, и вовсе спрашивать не за что. Поручил, де, а кто же знал, что не справится — такие люди за Шильду поручиться готовы…