Его самое темное желание - Тиффани Робертс

голод, огромный и ненасытный. Но он не позволит своей соблазнительной паре переиграть себя, не сегодня вечером. Он поднял руку и небрежным движением запястья привел в действие магию. Его штаны рассеивались нитка за ниткой, тайная энергия окутывала Кинсли слабым зеленым сиянием.

Прикосновение прохладного воздуха к члену почти заставило его вздрогнуть, но он сохранил самообладание.

Глаза Кинсли опустились. Жар, вспыхнувший в них, манил его, приглашая погрузиться в ее горячее лоно.

Вместо этого Векс подошел к столу, схватил стул и поднес его обратно к кровати, поставив перед своей парой. Он сел и положил ладони ей на бедра.

— Я смотрю на тебя сейчас и колеблюсь, — он опустил руки, сцепив их у нее под коленями. Он перекинул ее ноги через свои, так, чтобы ее колени были по бокам от него. — Что могут сделать мои отметины, кроме как испортить твое совершенство?

Она отвела от него взгляд, но не раньше, чем он уловил неуверенность в ее глазах.

— Я не идеальна, Векс.

Он приподнял пальцем ее подбородок, заставляя снова посмотреть на него.

— Ты так говоришь только потому, что не можешь видеть себя моими глазами, мой лунный свет. Для меня ты идеальна. Для меня. Все остальное не имеет значения.

Со слезами на глазах Кинсли улыбнулась.

— Я вижу это. Когда ты смотришь на меня, я вижу.

— Хорошо, — он провел большим пальцем под ее губой. — Никогда не забывай этого, — Векс отпустил ее подбородок, повернулся к маленькому столику и снял крышку с банки с краской. — А теперь у нас есть дело, требующее внимания, и я не потерплю дальнейших отсрочек.

Кинсли усмехнулась, взглянув на его эрекцию, возвышавшуюся между ними.

— Ты уверен, что у тебя хватит терпения?

Векс бросил на нее насмешливый взгляд.

— Я целую вечность ждал этого момента. Еще несколько ударов сердца не погубят меня.

Или, возможно, так и будет.

Он физически ощущал ее взгляд, тяжелый и пламенный. Это было обещание прикосновения, скольжения плоти по плоти, невообразимого удовольствия. Он все еще помнил ощущение ее языка, тепло ее рта. Судя по выражению ее глаз, она была также голодна по нему. Его член дернулся, когда на его кончике появилось еще больше семени.

Кинсли прикусила губу и ухмыльнулась.

— По обычаю пары разделяются для этой части ритуала, — прорычал Векс, хватая кисть. Он окунул ее в краску. — Иначе охота никогда бы не состоялась.

Он наклонился вперед, но тут же вздрогнул и мысленно выругался, когда головка его члена коснулась его живота. Кинсли рассмеялась. Векс уставился на нее, но выражение его лица быстро сменилось ухмылкой.

Скользнув свободной рукой по ее спине, он приподнял ее чуть выше и поднес кисточку к коже ее груди. Его ухмылка стала шире, когда у нее перехватило дыхание, и она задрожала. Легкими, уверенными мазками он нарисовал на ней свои знаки — вьющийся плющ, виноградные лозы и шипы. Ее тело давало ему все необходимое вдохновение, и инстинкт руководил его рукой.

Плавные узоры повторяли форму ее ключиц, спускаясь в центре в ложбинку между грудями. Он провел кисточкой по ее груди, приближаясь к соскам, но не касаясь их. Легкое, как шепот, прикосновение заставило соски набухнуть. Он не был уверен, как ему удалось устоять перед желанием взять их между пальцами, прикусить зубами, попробовать на вкус языком, но каким-то образом он сдержался и продолжил.

Векс рисовал замысловатые узоры на ее животе, который трепетал от его прикосновений.

По мере того, как кисть продвигалась все ниже, лаская ее, он взглянул на лицо Кинсли. Ее глаза были полуприкрыты и горели похотью, а губы приоткрылись от мягкого, тяжелого дыхания. Жар исходил от ее сердцевины, и его член запульсировал в ответ.

Он положил руку ей на бедро и отодвинул свой стул назад, чтобы наклониться еще ниже, рисуя. Сладкий аромат ее возбуждения наполнил его чувства, когда он достиг ее гибких бедер. Ее влагалище было прямо перед ним, уже истекающее, отчаянно желающее обладать им.

Сжав челюсти, он дополнил узоры, направляя их к внутренней стороне ее бедра — к источнику всего этого жара, этого дразнящего аромата. Навстречу пьянящему маяку желания. Тело Кинсли задрожало, и его рука сжалась на ее бедре, впиваясь когтями в ее кожу.

Потребность ревела в его разуме, в его душе, и инстинкт бушевал внутри него. Ему нужно было заявить на нее права, доминировать над ней. Покорить ее. Обладать ею во всех смыслах, сейчас.

Он глубоко вдохнул, намереваясь успокоиться, но все, что он мог чувствовать, — это ее запах. Все, что он мог чувствовать, все, что он мог видеть, все, чего он мог хотеть, — это она.

Векс убрал кисть с ее кожи и расставил руки по обе стороны от Кинсли, вцепившись когтями в постельное белье, чтобы удержаться от того, чтобы схватить ее. Он склонил голову и стиснул зубы. Его волосы упали каскадом ей на ноги.

— Ты должна уйти, — прорычал он.

Она легонько коснулась его волос.

— Векс?

— Иди. Беги. Прячься, — он поднял лицо и встретился с ней взглядом. — Я найду тебя, мой лунный свет. Я поймаю тебя. И когда я это сделаю, я трахну тебя с дикостью, которая разрушит тебя. Ты будешь умолять меня собрать тебя воедино. Чтобы дать тебе больше.

С широко раскрытыми глазами Кинсли убрала ноги и слезла с кровати. Векс остался на месте, прислушиваясь к ее тихим шагам, когда она поспешила прочь. Ее запах задержался. Он втянул воздух, его дыхание становилось все более прерывистым, а сердце билось все быстрее и быстрее, когда инстинкт взревел в нем.

Преследуй ее.

Поймай ее.

Заяви на нее права.

Иллюзорный лунный свет замерцал, и свечение кристаллов усилилось, когда его контроль над магией ослаб. Он сжал простыни в кулаках. Каждый мускул был напряжен, одеревенел, горел, и все в нем тянулось к Кинсли.

Найди ее.

Овладей ею.

Искусственный лунный свет исчез, оставив только темноту за окном.

Больше никакого ожидания.

Векс вскочил, почти сорвав одеяло с кровати, и метнулся к двери.

Она моя сегодня вечером и каждую последующую ночь.

Моя навеки.

ГЛАВА 32

Сердце Кинсли бешено колотилось, заставляя ноги ступать в его ритме, когда она бежала по лесу. За свою жизнь она прошла по многим тропам, исследовала множество лесов и разбивала лагерь в дикой местности больше раз, чем могла сосчитать, но она ни разу не подвергала себя такой опасности, как сейчас.

И это было захватывающе.

Хотя ночь уже давно наступила, лес не был темным и зловещим. Свет луны и звезд струился