Его самое темное желание - Тиффани Робертс

class="p">— Пропой это в ночи, — потребовал он, поднимая руку к ее груди, чтобы ущипнуть за сосок.

— Тебе! — вскрикнула она, когда наслаждение пронзило ее до глубины души. — Я принадлежу тебе!

Восторг пронзил ее, поглотил, и это внутреннее пламя охватило ее. Она вцепилась в его руку и наполнила ночь хриплыми стонами, когда ее киска сжалась вокруг его члена.

Векс зарычал.

— А я тебе.

Он снова глубоко вошел в нее и оставался там, пока его член утолщался, а когти впивались в ее кожу. Она почувствовала, как его тело, и без того твердое, как камень, напряглось еще больше, а затем семя изверглось в нее. Его жар обострял удовольствие, и хриплый, рокочущий рев Векса резонировал в ней, накладывая новые ощущения поверх ее экстаза. Она склонила голову и отдалась спазмам, сотрясавшим тело, отдалась ему, как делала бы снова и снова.

Ее пара.

Мой.

Векс вонзил свой член в нее, казалось, не в силах проникнуть достаточно глубоко, пока крепко держал ее. Она почувствовала, как он вздрогнул, почувствовала, как еще больше его тепла затопило ее, почувствовала его дыхание на своей спине, когда он зашипел. Кинсли улыбнулась от собственного удовольствия, довольная сознанием того, что она может уничтожить его таким образом — так же, как он уничтожил ее.

Они оставались так, охваченные пламенем своей страсти, поглощенные друг другом, пока этот огонь не превратился в тлеющие угли.

Тлеющие угли, которые невозможно было потушить.

— Ты — мое сердце, Кинсли, — сказал он, зарываясь носом в ее волосы. — Моя душа.

Его крылья наклонились к ней, защищая, и он переместил руку, чтобы положить ладонь на ее сердце, которое билось в такт его ровному пульсу.

— Я бы вытерпел столетия одиночества только ради этой единственной ночи с тобой, мой лунный свет.

Кинсли накрыла его руку своей и закрыла глаза. Ее сердце переполнилось всепоглощающими эмоциями.

— Ты никогда больше не будешь один.

ГЛАВА 33

Векс провел носом по мокрым волосам Кинсли и одобрительно хмыкнул. Несмотря на сильный аромат масел для ванны, он почувствовал ее неповторимый аромат — вместе с запахом их совокупления. Эти запахи пробудили в нем желание, несмотря на то, что он брал свою пару снова и снова, пока они оба, обессиленные, не улеглись на мягкой лесной подстилке под серебристым светом луны.



Их нынешнее положение, конечно, не уменьшило его возбуждения. Они сидели в ванне вместе, Кинсли устроилась между ног Векса, прижавшись спиной к его груди. Предполагалось, что он должен заботиться о своей паре, мыть ее и успокаивать ее измученное тело, но все, о чем он мог думать, проводя мочалкой по ее грудям, — это о том, чтобы снова погрузить свой член в ее жар.

Его эрекция дернулась под ней.

Черт, ему никогда не будет ее достаточно.

Векс ухмыльнулся. Блядь. Он узнал это слово от Кинсли, которая выкрикивала его много раз, когда он заявлял на нее права. Какое универсальное, действенное, возбуждающее слово.

Кинсли усмехнулась и повернула к нему лицо.

— Не могу поверить, что у тебя все еще стоит после всего этого.

— Моя сладкая, прекрасная пара купается вместе со мной, ее восхитительное тело прижато к моему, кожа к коже. Я чувствую каждый ее вдох, каждое ее слово, каждую дрожь, — он провел мочалкой вверх по ее ключице, затем к плечу. Дорожки блестящей серебристой краски стекали по ее коже, кружась над розоватой водой, прежде чем медленно рассеяться. — Тебе следует похвалить мою сдержанность, Кинсли.

Ее улыбка растянулась в ухмылку.

— Ого, ты проделал такую хорошую работу, не так ли?

Векс выгнул бровь.

— Не обращая внимания на насмешку в твоем тоне, да. Так и есть. И все же мне интересно… — он опустил ткань вниз, проводя ею по ее покрасневшему соску, который напрягся от его прикосновения.

У нее перехватило дыхание, когда она повернулась вперед, чтобы понаблюдать за его продвижением.

Он опустил ткань ниже, опустив ее под воду, и провел ею по ее животу, к ее лону. Он почувствовал, как задрожали ее бедра, прижатые к его, услышал провокационный стон, вырвавшийся из глубины ее горла.

— Мне продолжать вести себя хорошо?

Кинсли схватила его за запястье. Хриплым и прерывистым голосом она сказала:

— Да. По крайней мере, до утра. Я не думаю, что мое бедное тело выдержит еще.

Векс нежно взял ее за подбородок свободной рукой и повернул ее лицо обратно к своему.

— Прости, мой лунный свет. Мне следовало быть более сдержанным. Следовало быть помягче.

Кинсли прищурилась.

— Не смей клясться быть нежнее. Сегодняшний вечер был идеальным. Ты был идеален.

Его пальцы сжались, а грудь сдавило.

— Это было идеально благодаря тебе. Ты превосходишь все, о чем я когда-либо мог мечтать. Спасибо тебе, Кинсли. За то, что была моей… и за то, что приняла меня как своего.

Черты ее лица смягчились, а в глазах, выглядевших при таком освещении скорее фиолетовыми, чем голубыми, заблестели слезы.

— Я должна поблагодарить тебя за это. За то, что ты принимаешь меня такой, какая я есть. Даже если это означает…

— Ах, Кинсли… — Векс наклонил голову, касаясь губами ее губ в мягком поцелуе. — Теперь, когда наши секреты раскрыты, расскажи мне. Расскажи мне, что он с тобой сделал, — он провел тыльной стороной пальцев по ее щеке и вдоль шеи. — Позволь мне разделить с тобой часть твоей боли.

Она нахмурила брови.

— Ты уверен, что хочешь услышать, как я рассказываю о своих отношениях с Лиамом?

По правде говоря, у Векса не было ни малейшего желания слышать о человеке, который так подло обошелся с Кинсли, причинил ей боль, бросил ее. О человеке, который женился на ней. Он хотел только одного в отношении Лиама — насытить землю кровью этого человека.

Но он чувствовал, что разговор о Лиаме был важен для Кинсли. Если она расскажет о своей истории, о своей боли, Векс поможет ей исцелиться, и поэтому ради нее он подавил бы свое презрение.

— Если ты хочешь говорить, мой лунный свет, я буду слушать, — сказал он.

— Хорошо, — Кинсли прерывисто вздохнула. — Я рассказала тебе, как мы с Лиамом познакомились, и как мы оказались вместе. Я сказала, что мы просто… отдалились друг от друга, но это было нечто большее. Намного большее. Мы думали, что знаем друг друга. Как можно не знать кого-то, если вы вместе больше половины жизни? В то время я и представить себе не могла, что что-то в мире может разлучить нас. Я не могла представить себе