Его самое темное желание - Тиффани Робертс

Брови Кинсли поползли вверх.

— Брачная охота?

Векс усмехнулся и погладил ее по щеке большим пальцем.

— Это не та охота, которая, должно быть, пришла тебе на ум. Это древний обряд, который мой народ выполняет с незапамятных времен. Мой клан проводил свои церемониальные охоты во время равноденствия каждую весну и осень. Собирались самки, и те, кто был готов скрепить свои брачные узы, украшались красками выбранного ими цвета.

— Когда луна достигала зенита, самки убегали в лес, а самцы пускались в погоню. Это… первобытно. Инстинкты правят, и страсть согревает ночь. Я не понимал этого, когда был молод. Я знал только разочарование, потому что не мог присоединиться к игре. Но много лет спустя я наблюдал из своей башни, как кланы, укрывшиеся в моих владениях, проводили охоту.

Его пальцы согнулись, и когти задели ее кожу, вызывая покалывание.

— И я страстно желал однажды разделить охоту со своей собственной парой.

Ее сердце болело за него. Она была свидетелем того, как он держался в стороне от всего. Она видела его одиночество, его изоляцию, его тоску. И теперь она понимала. После того, что случилось с его кланом, он уединялся в поисках защиты. Он не подпускал к себе никого, кроме огоньков, потому что его страх потери был слишком велик.

— Если мужчина и женщина возвращаются до рассвета с размазанной по их телам ее краской, весь клан знает, что они связаны навеки, — продолжил он. — И я бы совершил этот обряд с тобой. Сегодня вечером.

— Но сейчас не равноденствие.

— Мне все равно. Это наше царство. Мы диктуем его обычаи.

Что-то порочное свернулось у нее в животе при мысли об участии в этой традиции вместе с ним, и она затрепетала от ожидания того, что он будет выслеживать ее.

Но в том, что она чувствовала, было гораздо больше. Это было в том, как он сказал «наше царство». Он вложил в эту фразу такую преданность, такую самоотдачу, такое обожание. Это было бы больше, чем секс. Это было бы соединением двух одиноких, израненных душ, как он всегда мечтал. Со своей парой.

С ней.

Но было одно давнее беспокойство, одна вещь, которую она не могла забыть.

— А что насчет баргестов? — спросила она. — Они там еще есть?

— Нет. Я прочесал лес, чтобы убедиться, — блеск его глаз усилился и превратился в опасный, огненный огонек. — И если еще какие-нибудь незваные твари войдут в наши владения, они никогда тебя не тронут. Я клянусь в этом.

Кинсли улыбнулась и потерлась кончиком своего носа о его, когда повернула руку, чтобы переплести их пальцы.

— Тогда давай порезвимся в лесу.

Векс рассмеялся и покачал головой.

— Хотя это любопытный способ описать наши намерения, я приму его. Но сначала… — его крылья убрались, аккуратно сложившись за спиной, и он повернул голову, чтобы посмотреть на стол. Отпустив ее, он отодвинул бутылку вина подальше. — Тебе нужна настоящая пища. Тебе понадобятся все твои силы для того, что должно произойти. После того, как мы поедим, я подготовлю тебя.

— Подготовишь меня?

Он откинулся назад и прошелся взглядом по ее телу с таким голодом, что у нее заболели соски.

— У нас нет клана, который мог бы помочь тебе, поэтому я разрисую твое восхитительное тело.

Он схватил ее за бедра и придвинул ближе, пока ее колени не оказались по обе стороны от него. Глаза Кинсли расширились, и она положила руки ему на плечи.

Губы Векса скривились в греховой усмешке.

— Пусть каждое прикосновение, каким бы крошечным оно ни было, напоминает тебе, Кинсли… Ты моя, и я возьму тебя.

ГЛАВА 31

Векс не смог удержаться и бросил взгляд на дверь ванной комнаты. Кинсли была по другую сторону от нее, она принимала ванну и готовилась к охоте. Готовилась для него. Она могла появиться в любой момент и предстать перед ним.

Его конечности зудели от беспокойства, а сердце бешено колотилось. Он сдерживал сводящий с ума жар, разливающийся по венам, только усилием воли, и этой силы воли хватило бы ненадолго. Всю эту страсть, предвкушение и желание нужно было сохранить. Он мог позволить этому чувству нарастать, но не мог отпустить его до начала охоты.

Он не мог отпустить себя, пока не поймает свою жертву. Пока не заявит права на свою пару в полной мере.

Он обратил внимание на маленький столик, который придвинул к изножью кровати. На нем лежали обманчиво простые предметы — баночка со свежесмешанной серебряной краской, кисть и ткань. Простые инструменты, с помощью которых он совершит самый важный обряд в своей жизни.

Но когда он поднял взгляд, чтобы осмотреть остальную часть спальни, то нахмурился. Провести эту церемонию с Кинсли было правильно. У него не было сомнений, он никогда ни в чем не был так уверен за все время своего существования. Почтить память своего народа, который он потерял так давно, и воссоединиться со своей парой… Это было важным событием. Но инициировать его здесь казалось почти обычным делом.

— Тебя что-то беспокоит, маг? — спросила Эхо, которая парила поблизости вместе с Вспышкой и Тенью.

Векс хмыкнул, все еще изучая комнату.

— Это неправильно.

— Что здесь не так?

— Это место… — пробормотал Векс. — …Атмосфера.

— Это спальня, которую вы теперь делите с Кинсли, — сказала Тень.

— Да, и все же для этого нужно… — Векс махнул рукой, подыскивая подходящие слова, но не смог их найти.

Кинсли скоро будет готова, но он не мог точно определить, чего не хватает. Чего-то маленького, чего-то легкого… Что-то, что он упустил из виду, о чем слишком много думал.

— Я не понимаю, — Вспышка проплыла над кроватью и раскинула свои маленькие ручки в стороны. — Разве охота не происходит в лесу? Какое значение имеет состояние этой комнаты?

Свет от огонька заплясал на поверхности кровати. Несмотря на свою мягкость и утонченность, он полностью изменил внешний вид кровати.

— Именно! — Заявил Векс. — Твое сияние разрешило мою дилемму.

Вспышка склонила голову набок.

— Все еще не понимаю.

Векс направил свою магию наружу, чтобы сформировать свое видение. Тень окутала светящиеся кристаллы, позволяя лишь крошечным лучам света просвечивать сквозь них, как далеким звездам во тьме ночи. В то же время в очаге вспыхнула таинственная искра. Обычное мягкое голубое свечение было таким приглушенным, что пламя отбрасывало свое теплое оранжевое сияние по комнате, углубляя тени и заставляя их танцевать и мерцать.

Хотя темнота никогда не была помехой Вексу, он всегда ценил свет костра. Он напоминал ему о юности, о его клане, о кострах, которые