Сумрак - Пенелопа Дуглас

него глаза. Он держал Давинию так, словно она ничего не весила, разговаривал с ней и выглядел игривым и счастливым, в то время как все вокруг, с их одеждой, машинами и друзьями, выглядели как реклама Teen Vogue, в которую я никогда бы не попала.

Он посмотрел на меня, и я опустила глаза, отвернувшись. Это было так же хорошо.

Я продолжила идти по коридору, чувствуя на себе его взгляд, когда проходила мимо, и мы с Элли обогнули угол, остановившись у моего шкафчика.

"Я увижу тебя в классе?" — спросила она.

"Уф."

Она фыркнула, потому что прекрасно знала, что я ненавижу уроки литературы. Коснувшись моей руки, она продолжила. "Тогда, может быть, увидимся за обедом".

"Увидимся".

Я засунула брошюры в шкафчик, спрятав их пока в школе, достала тетрадь, "Гроздья гнева" и остальные материалы на утро и запихнула все в сумку.

Однако сумка становилась все тяжелее, когда за углом раздался смех Уилла и его друзей, и мое терпение и молчание иссякли. Я не могла сейчас сидеть в классе.

Я бы хотела. Показать ему, что он меня не беспокоит. Что Давиния не беспокоит меня.

Он должен видеть меня жесткой и не знающей всего этого.

Это была игра, которую я хорошо знала.

Но я захлопнула дверцу шкафчика и пошла по коридору, миновав литературный класс и поднявшись на один этаж до кабинета рисования.

На первом уроке там всегда было пусто, и мистер Гейнс приходил только в случае крайней необходимости. В моем распоряжении была комната еще на час.

Бросив сумку у своего обычного стола для черчения, я достала из шкафчика рулоны бумаги, опустилась на табурет, разложила все и принялась за работу.

Прозвенел звонок, ученики забегали по коридорам за двери, но вскоре все стихло, и я слышала только, как учителя начинают свои уроки за темными, тихими стенами моего маленького убежища.

С помощью линейки я продолжала переделывать колокольню, ту самую, что стояла возле кладбища и обветшала, когда Сент-Киллиан был заброшен много лет назад. Я измерила фронтоны, а также провела линии для каждого из маленьких декоративных куполов, которые я добавляла. Это было задание, но я бы хотела, чтобы когда-нибудь оно воплотилось в жизнь.

Несмотря на мою ненависть к этому городу, я любила это место. Его историю. Притягательность его тайн и традиций. Тайны, пережившие годы, и архитектура. Здесь так много закоулков и укромных уголков, в которых можно заблудиться, и не только в таких местах, как катакомбы или садовый лабиринт Торранса, который был открыт для посетителей раз в год, когда я была ребенком, но и в том, что каждый проспект и кусочек побережья, казалось, имел свою историю.

Здание в мире — это здание в мире. Проектирование чего-то в Тандер-Бей не просто стояло само по себе. Это была часть чего-то большего.

Я работала над своим проектом, приближаясь к завершению, хотя у нас оставалось еще несколько недель. Я хотела снова поднять колокольню, сделать ее выше, чтобы на нее можно было забраться и увидеть больше моря, и добавить больше колоколов.

И, может быть, свет. Мерцающий свет на вершине.

"Повесьте фонарь на своде колокольни", — читала я, делая наброски. "Один, если по суше, и два, если по морю…"

Но дальше мне в голову пришло не стихотворение "Полуночная поездка Пола Ревира". Я остановилась, задумавшись.

А может быть… как свеча — хотя и электрическая — вечно зажженная для Ревери Кросс на вершине.

Я закатила глаза, тряхнула головой, избавляясь от этой идеи, и опустила карандаш.

Глупо.

Я посмотрела на свою школьную сумку, потянулась вниз и взялась за ремешок.

Я подняла ее, покопалась в кармане и нашла блестящую бронзовую безделушку, которую кто-то оставил привязанной к моей елке вчера вечером.

Вытащив ее, я опустила сумку и оперлась локтями на стол, осматривая ее.

Изучая скелетный ключ, ржавый и изношенный, я снова искала какие-нибудь отметки, которые могли бы дать мне подсказку, для чего он нужен, а затем я пропустила цепочку через пальцы, взглянув на прикрепленный к ней брелок.

Это был какой-то горшок. Или, может быть, горелка для благовоний?

Я повертела его в руках, сбитая с толку. Почему кто-то дал мне это, а потом не сказал, для чего это? Я не думала, что это оставил Уилл. Он бы просто отдал его мне, когда увидел меня прошлой ночью.

А та машина, припаркованная у моего дома…

Единственное, что я могла придумать, это то, что это улика и кто-то подбросил ее мне, но это было уже достижимо.

Затем я заметила это.

Прорези на связке ключей. В горелке для благовоний.

Как вентиляционные отверстия.

Это была курильница. Их использовали в церквях.

В соборе в городе была такая. Большая, качающаяся, как колокол.

Я свернула свои чертежи, засунула их в шкафчик и, схватив сумку, выбежала из класса.

…

Я шагнула в собор, мои глаза поднимались каждый раз, когда я входила в это место. Мне всегда нравилось приходить сюда. Здесь было спокойно, и ты не чувствовал себя странно от того, что находишься один в общественном месте. Это было ожидаемо.

Конечно, я была бы рада, если бы в Тандер-Бей был храм на тот редкий случай, когда Мартин, моя бабушка и я посещали его, но нам не повезло. Нам приходилось ездить в Меридиан-Сити.

Но мне это помогало. Если мне нужно было спрятаться на время, Мартин никогда не стал бы искать меня в католической церкви.

"Эмери?" — сказал кто-то позади меня.

Я повернулась и увидела отца Бера. Все его знали.

"Пришла на исповедь?" — поддразнил он. "Сначала мне нужно тебя окрестить".

Я усмехнулась, прижимая ремень сумки к груди. "Я все еще работаю над тем, как быть евреем-агностиком, отец. Давайте не будем усложнять ситуацию". Я улыбнулась ему. "Рада вас видеть".

Он подошел и встал рядом со мной. Некоторые верующие стояли на коленях на скамьях, а несколько