Зов красной звезды. Писатель - Бэалю Гырма

а не на людей смотреть». Но Искандер не унимался. «Люди отличаются от животных в том числе и тем, как они едят!» — сказал он в заключение и вернулся к столу. Но обедать уже не стал. Играя ложкой, он говорил уже мне: «Чтобы почувствовать красоту музыки, надо слушать ее внимательно. Чтобы наблюдать красоту природы, надо уметь созерцать. Все проявления жизни требуют к себе вдумчивого отношения. Так же и еда. На пищу нельзя набрасываться. Надо уметь почувствовать ее вкус, насладиться ею».

Видимо, сосед все слышал. Закончив трапезу, он подошел к нам: «Мне кажется, братец, ты пришел сюда не обедать, а философствовать. Сытый голодного не разумеет. Голодный желудок пустым словоблудием не набить», — сказал он и, не дожидаясь ответа, вышел… Так о чем я говорил? — вернулся Сирак к прежнему разговору.

— О том, что Искандер очень одинок.

— О да! Одиночество — опасное состояние.

— Мне казалось, что вы, творческие люди, любите одиночество.

— Это наша стихия!

— Так почему ты беспокоишься об Искандере?

— Я боюсь… В иные моменты творческие натуры, когда они не могут ничего создать, начинают разрушать. Когда они не справляются с жизнью, они ожесточаются. Одни начинают пить. Другие становятся чревоугодниками. И так далее и тому подобное. Иногда кончают жизнь самоубийством. Некоторые теряют рассудок. Разные бывают истории. Творческие личности — особые создания. Иногда они считают себя божьими избранниками и ставят себя выше других. У них преувеличенное самомнение. Критику они часто не воспринимают. Они вспыльчивы и легко ранимы. Одним словом, в них много детского.

— Какой путь выберет Искандер, как ты думаешь? — спросила Себле.

— Мне кажется, он отправится по ресторанам в поисках изысканной кухни. Хотя в городе нет ни одного, где бы он не знал шеф-повара. Искандер ведь живет в гостинице.

Себле легким движением поправила локон, спадающий на лоб.

— Я иначе представляла себе людей искусства. Мне казалось, что вы нуждаетесь в женах, которые понимали бы вас.

— Нет, совсем нет. Мы слишком погружены в себя, чтобы с кем-то ужиться.

— А я все-таки думаю, — продолжала Себле, — что писателю нужна жена, которая будет молчать, когда ему угодно, говорить, когда он пожелает, жена, которая будет вовремя укладывать детей спать, вкусно готовить еду, делать все, что нужно для того, чтобы он мог спокойно творить.

Сирак покачал головой.

— Никакая женщина не сможет обрести счастье с человеком, занятым литературой. Единственная радость писателя состоит в том, что из-под его пера бегут строки, как ручейки в сентябре, после сезона больших дождей. Мне жаль тех женщин, которые выходят замуж за людей, связанных с искусством и литературой. Они не смогут разделять их радости и страдания, не смогут жить общей с ними жизнью.

Сирак почувствовал, что настроение Себле внезапно изменилось. Исчезла улыбка. Пытаясь скрыть волнение, она наклонила голову, и он залюбовался ее волосами. Он не понял, что ее вдруг обидело. Может, ей надоели его скучные разговоры? Тут он заметил, что сегодня, против обыкновения, у нее на столе не было книги. И сам он почему-то сразу побежал к ней со своими переживаниями…

«Уж не влюбился ли я? — подумал Сирак. — Нет, это невозможно…» Он поднял глаза, и их взгляды встретились.

— Что это ты перестала читать, Себле? — спросил он, отводя взгляд.

— Сама жизнь стала для меня романом. Трудным романом… Теперь не до чтения. Если бы я могла, то сама начала бы писать. — Себле была взволнована.

— Что же не попробуешь?

— Не хочу быть плохим писателем. Ты ведь сам рассказывал, сколько страданий выпадает на его долю.

— Но ведь страдание является и источником радости.

— Ладно, хватит обо мне. Расскажи, что ты написал за это время.

— Подожди немного. Я еще не начал, вот начну, и тогда уж меня не остановишь. Всегда трудно начало, хотя не менее труден и конец. Я уже чувствую главную линию книги, однако не могу пока полностью ее уловить. Так оно и бывает. Вдруг все проясняется, и тогда я живу жизнью моих героев, не расстаюсь с ними. Правда, это длится недолго.

— Скорее бы ты начал писать! Как я жду этого!

— Не волнуйся. Непременно начну.

— Ты думаешь, что я такая нетерпеливая потому, что рукопись пропала по моей вине? Конечно, мне это неприятно. Но главное — я жажду увидеть страницы книги, где будет частица и моей души.

Она отвернулась, приложила прохладные ладони к зарумянившимся щекам.

— Ты возлагаешь на меня тяжелую ответственность, — сказал Сирак серьезно.

— Пиши скорее, пока мой муж не убил тебя. — Себле смотрела прямо ему в глаза. Сирак рассмеялся. Она даже не улыбнулась и с дрожью в голосе добавила: — Он считает, что ты мой возлюбленный.

— Ну что ж, я готов умереть. За такую женщину, как ты, не грех сложить голову.

Воцарилось тягостное молчание. Себле открыла сумку, делая вид, будто что-то ищет. Потом отложила ее в сторону. Хотела встать. Губы ее дрожали. Сирак готов был вырвать свой язык.

— Кто же тебе запрещает? — сказала Себле, прикусив нижнюю губу.

Он не мог поверить своим ушам. «До чего ты был глуп, Сирак», — услышал он свой внутренний голос.

ГЛАВА 11

«Какой сегодня день?» — подумал Сирак.

Утром, по пути на работу, он слышал голос нищего: «Ради святого Георгия, подайте, люди добрые». Нищий всегда просил милостыню двадцать первого числа каждого месяца. Значит, сегодня среда. До субботы ждать еще целую вечность!

Сирак привык считать время страницами, которые удалось написать. Смысл прожитого дня измерял тем, что сделал. Как дождаться субботы? Если бы можно было ускорить ход времени! Время властвует над нами. Мы освобождаемся от его власти, только когда умираем и переходим в мир иной.

Суббота! В субботу он встретится с Себле.

Сирак вспоминал ее последние слова:

— Или ты ждал, что я сама приглашу тебя на свидание?

— Когда же мы встретимся?

— В субботу, в два часа дня.

— Это так долго, еще три с половиной дня…

А сколько часов? Он стал считать часы и минуты. Три дня казались ему годами.

— Почему ты раньше не заговаривал со мной о встрече? Гордость не позволяла?

— Не хватало храбрости.

— Разве я внушаю страх?

— Совсем нет. Я молчал потому, что боялся неловким словом испортить наши отношения.

— Неужели? — Она засмеялась, сверкнув ровными, жемчужными зубками, и Сирак очнулся от этого сна наяву. Себле не было рядом с ним.

В час все ушли обедать. Он остался один. В комнате было сильно накурено. Сирак вдруг вспомнил, что они не договорились о месте встречи. Он помнил только одно — в два часа… Сирак решил пойти к Себле после