История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I - Иван Егорович Забелин

стремительно напасть на город и послал передовой полк с повелением пожечь все посады. Но посланные, приблизившись к городу, увидели бесчисленное Русское воинство полны поля по обе стороны посадов. Не доверяя, царь посылал еще два раза новых соглядатаев и те видели еще большее число войска. Тогда в ужасе он побежал без оглядки. Затем вскоре он был убит Ногайцами.

В Смутное время в монастыре временно пребывали: несчастная царевна Ксения Годунова, потом царица инокиня Марфа Фед. Нагая, которую Самозванец вынудил признать его ее сыном. Он по-сыновнему встретил ее, поместил ее во дворце до того времени, пока ей выстроили в монастыре богатые хоромы в роде дворцовых. Поместив ее в этих хоромах, с царским содержанием, Самозванец, как любящий и покорный сын, каждый день приходил к ней на поклон.

Никогда небывалые события в Москве и в кельях монастыря происходили во время приезда в Москву невесты самозванца, Марины или Марихи, как называли ее Русские, Мнишковой. Изумительная по богатству обстановки встреча ей, и далеко за городом, и перед самым городом, и потом торжественный въезд в богатейших каретах самой невесты и всей ее свиты представляли невиданное для Москвы зрелище. Когда церемония стала приближаться к Кремлю, собранные на Красной площади музыканты ударили в литавры и барабаны, трубили в трубы. Шум был несносный, более похожий на собачий лай, нежели на музыку, оттого что барабанили и трубили без всякого такта, как кто умел, заметил очевидец. Этот гром не умолкал, доколе невеста не вступила в жилище царской матери. Блистательное шествие, войдя в Спасские ворота, остановилось у ворот монастыря; невеста чинно вышла из кареты и удалилась в новопостроенные хоромы на временное жительство у своей свекрови, заявленной матери Самозванца. Там ожидал ее жених.

«Доброжелатели сего безрассудного, – говорит Карамзин, – хотели уверить благочестивых Россиян, что Марина в уединенных недоступных кельях учится нашему закону и постится, готовясь к крещению. В первый день она действительно казалась постницею, ибо ничего не ела, гнушаясь Русскими яствами; но жених, узнав о том, прислал к ней в монастырь поваров отца ее, коим отдали ключи от царских запасов и которые начали готовить там обеды, ужины совсем не монастырские. Марина имела при себе одну служанку, никуда не выходила из келий, не ездила даже и к отцу; но ежедневно видела страстного Лжедимитрия, сидела с ним наедине, или была увеселяема музыкою, пляскою и песнями не духовными. Расстрига вводил скоморохов в обитель тишины и набожности, как бы ругаясь над святым местом и саном инокинь непорочных. Москва сведала о том с омерзением». Марина жила в монастыре пять дней, потом перешла во дворец и торжественно повенчалась с женихом.

Их названная мать инокиня Марфа Нагая, по смерти Лжедимитрия, тотчас, мая 21, отреклась от своего ложного сына. Рассказывали (Поляки), что народная толпа, тащившая труп Самозванца на Красную площадь, остановилась у Вознесенского монастыря и потребовала названную его мать с вопросом: «точно ли убитый сын ее?» Она будто бы отвечала: «об этом надобно было спросить, когда он был жив, а теперь он уже не мой». Она оставалась в монастыре до своей кончины в 1608 г., когда была и погребена как бывшая царица в соборном храме. Царь Михаил Фед. в 1638 г. на ее гроб положил богатый покров.

Спустя пять лет в 1613 г. в монастыре поселилась Великая старица, мать Богом избранного царя Михаила Федоровича, инокиня Марфа Ивановна. Примечательно, что Великая старица и ее сын прибыли в Москву также 2 мая, как и невеста Самозванца, Марина.

В это время, от пребывания Поляков, царский дворец был разорен, палаты и хоромы стояли без кровель, внутри без полов и дверей и без окончин, все это деревянное было употреблено Поляками на отопление. Молодому царю негде было поселиться. Не ожидая от него указа по этому поводу, боярская Дума изготовила несколько помещений и в том числе для Великой старицы отделала хоромы в Вознесенском монастыре, в которых жила царица Марфа Нагих, «устроила великими покои по-прежнему», то есть как было при Марине. Между тем царь Михаил назначал было для матери помещение во дворце в хоромах царицы Василия Ивановича Шуйского, но за недостатком и леса, и плотников отделать их к прибытию царя уже не было возможности.

Таким образом Великая старица поселилась в приготовленных ей в монастыре бывших царицыных хоромах, как они в то время обозначались.

В сентябре эти хоромы были убраны суконным нарядом, на который употреблено на двери и на окна половинка (25 арш.) сукна лятчины червчатой, еще половинка сукна Рословская, 10 арш. лятчины, 12 арш. атласу зеленого, 2 арш. камки адамашки червчатой. Убор, по-видимому, был цветной, червчатый, зеленый, а потому едва ли удобный для Великой старицы инокини. Так и случилось. Старица не осталась жить в этих хоромах.

Когда настала зима (1613 г.), то упомянутые обширные хоромы вероятно не представили теплого удобства для жизни. Тогда Великая старица в декабре выстроила себе особую малую избушку, в которой дверной прибор был обит вишневым сукном. К январю 1614 г. избушка была готова и 2-го числа государь послал матери на новоселье сорок соболей, по сибирской цене в 60 руб. В октябре 1614 г. в этой избушке двери и окончины были обиты английским лазоревым сукном.

В июнь 1616 г. Великая старица справляла опять новоселье, куда нареченная государева невеста, несчастная Настасья Ивановна Хлопова, принесла, челом ударила, старице два сорока соболей на 55 р.

По-видимому, первым делом старицы было устройство особого предела в Вознесенском храме во имя государева ангела Михаила Малеина, о котором упоминается уже в 1617 г. Затем был устроен предел св. Феодора, иже в Пергии, ангел ее мужа, Федора Никитича Романова, теперь Филарета Никитича, с 1619 г. патриарха Московского. Об этом пределе упоминается в 1626 г.

В 1624 г. старица выстроила себе новое особое помещение позади царицыных хором, названное также избушкою, вероятно в ласкательном смысле, потому что в этой избушке было устроено шесть слюдяных окон и не малая изразчатая печь; дверной и оконный прибор был железный луженый. Перед избушкой были также сени и на стороне чулан и столчак. Для этой избушки был куплен сруб еловый на 23-х венцах, трех сажен, с углы, заплачено 13 руб. Потом в 1626 г. старица построила себе новую келью, в которой на новоселье 1 октября отнесена к ней оловянная солонка с хлебом и с солью патриархом Филаретом Никитичем.

Эта избушка и келья, должно быть, соединялись с церковью св. Георгия, поступившею теперь в число монастырских храмов. В 1629 г. церковь Георгия обозначена, «что у великия государыни иноки Марфы Ивановны на сенях».