Русская поэзия XVIII века - Александр Радищев

1799

Метафизический ученик[670]

Отец один слыхал,Что за́ море детей учиться посылаютИ что вобще того, кто за́ морем бывал,От небывалого отменно почитают,Затем что с знанием таких людей считают;И, смо́тря на других, он сына тож послатьУчиться за море решился.Он от людей любил не отставать,Затем что был богат. Сын сколько-то учился,Да сколько ни был глуп, глупяе возвратился.Попался к школьным он вралям,Неистолкуемым дающим толк вещам;И словом, малого век дураком пустили.Бывало, глупости он попросту болтал,Теперь ученостью он толковать их стал.Бывало, лишь глупцы его не понимали,А ныне разуметь и умные не стали;Дом, город и весь свет враньем его скучал.

В метафизическом беснуясь размышленьиО заданном одном старинном предложеньи:«Сыскать начало всех начал»,Когда за облака он думой возносился,Дорогой шедши, вдруг он в яме очутился.Отец, встревоженный, который с ним случился,Скоряе бросился веревку принести,Домашнюю свою премудрость извести;А думный между тем детина,В той яме сидя, размышлял,Какая быть могла падения причина?«Что оступился я, — ученый заключал,—Причиною землетрясенье;А в яму скорое произвело стремленьеС землей и с ямою семи планет сношенье».

Отец с веревкой прибежал.«Вот, — говорит, — тебе веревка, ухватись.Я потащу тебя; да крепко же держись.Не оборвись!..»«Нет, погоди тащить; скажи мне наперед:Веревка вещь какая?»

Отец, вопрос его дурацкий оставляя,«Веревка вещь, — сказал, — такая,Чтоб ею вытащить, кто в яму попадет».«На это б выдумать орудие другое,А это слишком уж простое».«Да время надобно, — отец ему на то. —А это, благо, уж готово».«А время что?»«А время вещь такая,Которую с глупцом я не хочу терять.Сиди, — сказал отец, — пока приду опять».

Что, если бы вралей и остальных собратьИ в яму к этому в товарищи сослать?..Да яма надобна большая!

1799

Редакция Капниста

Метафизик

Отец один слыхал,Что за море детей учиться посылаютИ что того, кто за морем бывал,От небывалого и с вида отличают.Так чтоб от прочих не отстать,Отец немедленно решилсяДетину за море послать,Чтоб доброму он там понаучился.Но сын глупяе воротился:Попался на руки он школьным тем вралям,Которые о ума не раз людей сводили,Неистолкуемым давая толк вещам,И малого не научили,А на́век дураком пустили.Бывало, с глупости он попросту болтал,Теперь всё свысока без толку толковал.Бывало, глупые его не понимали,А ныне разуметь и умные не стали.Дом, город и весь свет враньем его скучал.

В метафизическом беснуясь размышленьиО заданном одном старинном предложеньи:Сыскать начало всех начал,Когда за облака он думой возносился,Дорогой шедши, оступилсяИ в ров попал.Отец, который с ним случился,Скоряе бросился веревку принести,Премудрость изо рва на свет произвести.А думный между тем детина,В той яме сидя, рассуждал:«Какая быть могла причина,Что оступился я и в этот ров попал?Причина, кажется, тому землетрясенье;А в яму скорое стремленье —Центральное влеченье,Воздушное давленье…»

Отец с веревкой прибежал,«Вот, — говорит, — тебе веревка; ухватися.Я потащу тебя, держися».«Нет, погоди тащить, скажи мне наперед, —Понес студент обычный бред. —Веревка вещь какая?

Отец его был не учен,Но рассудителен, уменВопрос ученый оставляя,«Веревка — вещь, — ему ответствовал, — такая,Чтоб ею вытащить, кто в яму попадет».«На это б выдумать орудие другое, —Ученый все свое несет. —А это что такое!..Веревка! — вервие простое!»«Да время надобно, — отец ему на то. —А это хоть не ново,Да благо уж готово».«Да время что?..»«А время вещь такая,Которую с глупцом не стану я терять;Сиди, — сказал отец, — пока приду опять».

Что, если бы вралей и остальных собратьИ в яму к этому в товарищи послать?..Да яма надобна большая!

1799

Триумф Амура.

Гравюра Г. Скородумова с оригинала А. Кауфман. 1780-е годы.

Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.

ЭПИТАФИИ

Надгробная на меня самого

   Не мни, прохожий, ты читать: «Сей человек   Богат и знатен прожил век».   Нет, этого со мной, прохожий, не бывало,   А все то от меня далёко убегало,   Затем что сам того иметь я не желал   И подлости всегда и знатных убегал.

Неизвестные годы

В. КАПНИСТ

Ода на рабство[671]

Приемлю лиру, мной забвенну,Отру лежащу пыль на ней:Простерши руку, отягченнуЖелезных бременем цепей,Для песней жалобных настрою;И, соглася с моей тоскою,Унылый, томный звук прольюОт струн, рекой омытых слезной:Отчизны моея любезнойПорабощенье воспою.

А Ты, который обладаешьЕдин подсолнечною всей,На милость души преклоняешьВозлюбленных тобой царей,Хранишь от злого их навета!Соделай, да владыки светаВнушат мою нелестну речь;[672]Да гласу правды кротко внемлютИ на злодеев лишь подъемлютТобою им врученный меч.

В печальны мысли погруженный,Пойду, от людства удалюсьНа холм, древами осененный;В густую рощу уклонюсь;Под мрачным, мшистым дубом сяду.Там моему прискорбну взглядуПрискорбный все являет вид:Ручей там с ревом гору роет;Унывно ветр меж сосен воет;Летя с древ, томно лист шумит.

Куда ни обращу зеницу,Омытую потоком слез,Везде, как скорбную вдовицу,Я зрю мою отчизну днесь:Исчезли сельские утехи,Игрива резвость, пляски, смехи;Веселых песней глас утих;Златые нивы сиротеют;Поля, леса, луга пустеют;Как туча, скорбь легла на них.

Везде, где кущи, села, градыХранил от бед свободы щит,Там тверды зиждет власть оградыИ вольность узами теснит.Где благо, счастие народноСо всех сторон текли свободно,Там рабство их отгонит прочь.Увы! судьбе угодно было,Одно чтоб слово превратилоНаш ясный день во мрачну ночь.

Так древле мира вседержительИз мрака словом свет создал, ―А вы, цари! на то ль зиждительСвоей подобну власть вам дал,Чтобы во областях подвластныхИз счастливых людей несчастныхИ зло из общих благ творить?На то ль даны вам скиптр, порфира,Чтоб были вы бичами мираИ ваших чад могли губить?

Воззрите вы на те народы,Где рабство тяготит людей;Где нет любезныя свободыИ раздается звук цепей:Там к бедству смертные рожденны,К уничиженью осужденны,Несчастий полну чашу пьют;Под игом тяжкия державыПотоками льют пот кровавыйИ зляе смерти жизнь влекут.

Насилия властей страшатся;Потупя взор, должны стенать;Подняв главу, воззреть боятсяНа жезл, готовый их карать.В веригах рабства унывают;Низвергнуть ига не дерзают,Обременяющего их;От страха казни цепенеютИ мыслию насилу смеютРоптать против оков своих.

Я вижу их, они исходятПоспешно из жилищ своих.Но для чего с собой выводятНесущих розы дев младых?Почто, в знак радости народной,В забаве искренной, свободнойСей празднуют прискорбный час?Чей образ лаврами венчаютИ за кого днесь воссылаютК творцу своих молений глас?

Ты зришь, царица, се ликуетСтенящий в узах твой народ.Се он с восторгом торжествуетТвой громкий на престол восход.Ярем свой тяжкий кротко сноситИ благ тебе от неба просит,Из мысли бедство истребя;А ты его обременяешь:Ты цепь на руки налагаешь,Благословящие тебя.

Так мать, забыв природу в гневе,Дитя, ласкающеесь к ней,Которое носила в чреве,С досадой гонит прочь с очей;Улыбке и слезам не внемлет;В свирепстве от сосцей отъемлетНевинный, бедственный свой плод;В страданье с ним не сострадает;И прежде сиротства ввергаетЕго в злосчастие сирот.

Но ты, которыя щедротыПодвластные боготворят!Коль суд твой, коль твои добротыИ злопреступника щадят,Возможно ль, чтоб сама ты нынеПовергла в жертву злой судьбинеТебя любящих чад твоих?И мыслей чужда ты суровых;Так что же? благ не скрыла ль новыПод мнимым гнетом бедствий сих?

Когда, пары и мглу сгущая,Светило дня свой кроет вид,Гром, мрачны тучи разрывая,Небесный свод зажечь грозит.От громкого перунов трескаИ молнии горящей блескаМятется трепетна земля;Но солнце страх сей отгоняетИ град сгущенный растопляет,Дождем проливши на поля.

Так ты, возлюбленна судьбоюЦарица преданных сердец,Взложенный вышнего рукоюНосяща с славою венец!Сгущенну тучу бед над намиЛюбви к нам твоея лучами,Как бурным вихрем, разобьешь;И к благу бедствие устроя,Унылых чад твоих покоя,На жизнь их радости прольешь.

Дашь зреть нам то златое время,Когда спасительной рукойВериг постыдно сложишь бремяС отчизны моея драгой.Тогда, о лестно упованье!Прервется в тех краях стенанье,Где в первый раз узрел я свет.Там, вместо воплей и стенаний,Раздастся шум рукоплесканийИ с счастьем вольность процветет.

Тогда, прогнавши мрак печалиИз мысли горестной моейИ зря, что небеса скончалиТобой несчастье наших дней,От уз свободными рукамиЗеленым лавром и цветамиУкрашу лиру я мою;Тогда, вослед правдивой славы,С блаженством твоея державыТвое я имя воспою.

1783