Мистика - Стивен Джонс

Удар пришелся в то место, где по идее должна была быть грудь чудовища. Лезвие вошло в тело, как нож в масло. Клинок вонзился по рукоятку, и темная жидкость заструилась по лезвию. Танстоун почувствовал гнилостный запах, как из древнего захоронения.

Раздался еще один душераздирающий вопль. Заросшее тиной тело чуть не погребло под собой Танстоуна. Затем оно вдруг резко качнулось и рухнуло наземь. И пока чудовище падало, Танстоун поставил точку в их споре, вонзив клинок в тело врага. Он стоял над поверженным противником и в свете фонаря следил за его агонией.

— Ну что, на этом закончим? — спросил Танстоун. — Наверное, нет. А вот теперь уж точно закончим.

Он поднял клинок и обрушил его на то место, где должна была быть шея чудовища. Голова-ком запрыгала но кочкам, откатившись на несколько метров. Тело вяло дернулось и застыло.

— Sic pereant inimici tui, Domine, — нараспев произнес Танстоун, как священник, отпевающий покойника.

Он стоял наготове и наблюдал. Никакого движения. Он подошел к тому месту, куда откатилась голова. Она тоже лежала недвижно, как ком грязи.

Еще секунда, и он повернулся и направился к дому, освещая себе путь фонарем. На негнущихся ногах он поднялся на крыльцо. Сунул фонарь в карман и вошел внутрь.

Билл и Прю Брейси стояли обнявшись, с расширенными от ужаса глазами.

— Все кончено, — успокоил их Танстоун и устало опустился на диван. Достал носовой платок и вытер серебряное лезвие. Жидкость на нем была густая и вязкая, совсем как кровь, но не красная, а зеленая. — Когда старый мистер Ритсон сказал, что Мэрроуби предупредил насчет близких, я понял, в чем дело, — сказал он.

— Б-близких? — заикаясь, переспросила Прю.

— Колдун заключает сделку с силами зла, — сказал Танстоун, — и от сил зла он получает близкую, то есть родственную, душу. Мэрроуби покаялся и умер в раскаянии, но его родственная душа осталась здесь. Покинутая хозяином, она спряталась, но затаила желание творить зло. И я положил этому конец.

— И что же это было? — удивился Билл Брейси.

— Невозможно описать. Давайте-ка завтра прямо с утра возьмем лопаты и закопаем его. Конечно, выглядит оно не лучшим образом, но больше уж точно не будет творить зла. Я произнесу над его могилой нужные слова, и на этом все будет закончено.

Танстоун улыбнулся, глядя на остолбеневшую Прю:

— Дорогуша, нельзя ли разжечь камин. Я хочу сжечь этот грязный носовой платок. — И, продолжая улыбаться, борец с нечистью спрятал блестящий клинок в трость.

Брайан Ламли

Часы де Мариньи

Титус Кроу, высокий и широкоплечий, в молодости, вероятно, был весьма недурен собой. Теперь его волосы уже тронуты сединой, а глаза, все еще яркие и проницательные, — это глаза человека, который многие годы посвятил исследованию нехоженых троп загадочных и темных учений.

Во время Второй мировой войны Кроу, тогда еще совсем молодой человек, служил в Военном министерстве в Лондоне. Он занимался взломом нацистских шифров и анализом оккультных пристрастий Гитлера, а также нейтрализацией тех темных сил, которые фюрер пытался привлечь на свою сторону в борьбе за мировое господство.

После окончания войны Кроу боролся с дьявольскими силачи где только возможно и используя любые подручные средства. Он стал всемирно известным специалистом по магии, особенно по так называемым "черным книгам" различных чародеев и колдунов с их сомнительным искусством. Он также был экспертом по археологии, палеонтологии, криптографии и истории древних миров.

Кроу прекрасно разбирается в сюрреалистических или авангардных произведениях искусства, но особое внимание уделяет творчеству Обри Бердслея, Чандлера Дэвиса, Иеронимуса Босха, Ричарда Антона Пикмана. А еще его интересуют мифы о сотворении мира. Одним словом, он — дока в антропологии.

Герой Брайана Ламли (Brian Lumley) Титус Кроу впервые вышел на сцену в рассказе "Дуб Билли" (Billy's Oak), опубликованном в шестом номере журнала Огюста Дерлета "The Arkham Collector" (зима 1970). Еще раз он появился в том же журнале в рассказе "Вещественное доказательство" (An Item of Supporting Evidence, лето 1970). Затем оба произведения вошли в выпущенный издательским домом "Arkham House" первый сборник Брайана Ламли "Гость тьмы" (The Caller of the Black, 1971), где Кроу — главное действующее лицо одноименного рассказа. В этот же сборник вошли рассказы "Зеркало Нитокрис" (The Mirror of Nitocris) и "Часы де Мариньи" (De Marigny's Clock).

Затем Кроу и его помощник Анри-Лоран де Мариньи становятся главными действующими лицами романов лавкрафтианской серии: "Подземные убежища" (The Burrowers Beneath, 1974), "Возвращение Титуса Кроу" (The Transition of Titus Crow, 1975), "Часы для грез" (The Clock of Dreams, 1978). Еще два рассказа о Кроу "Камень викинга" (The Viking's Stone) и "Кукла Даргуда" (Darghud's Doll) вошли во второй сборник Ламли "Ужасное происшествие в Окдине и другие истории" (The Horror at Oakdeene and Others, 1977). А затем повести "Имя и число" (Name and Number) и "Повелитель червей" (Lord of the Worms) появились в журналах "Kadath" (июль 1982) и "Weirdbook" (№ 17, 1983), соответственно.

Сам Мариньи как главный герой появляется в повести "Под лунами Севера" (In the Moons of Borea, 1979), сиквеле "Рожденных ветром" (Spawn of the Winds, 1978) и в "Элайша" (Elysia, 1981). Заключительный рассказ этой серии "Возвращение тьмы" (The Black Recalled) был опубликован в сборнике, приуроченном к открытию Всемирного конвента фэнтези в 1983 году. Все рассказы о Титусе Кроу вошли в сборник "Весь Кроу" (The Compleat Crow, 1987).

За исключением визитов по особому приглашению, любые вторжения в частную жизнь Титуса Кроу, обитавшего в резиденции Блаун-Хаус на окраине Лондона, практически всегда расценивались этим джентльменом как открытые военные действия. Любой, кто отважился появиться на пороге убежища Кроу без приглашения — или даже имея оное, — не мог не почувствовать наличия здесь особой сверхсильной ауры. И действительно, Блаун-Хаус, казалось, излучал собственную атмосферу, несущую скрытую угрозу, и поэтому в доме и в саду не было ни птиц, ни даже мышей. Сам Кроу явно не относился к тем, кто склонен принимать гостей. Он вел странный образ жизни, занимался странными вещами. Откровенно говоря, он был совершенно асоциален даже в редкие минуты "открытости" для общения. С годами причин для этого накапливалось все больше — по крайней мере, так казалось самому Кроу, — и они становились все очевиднее. И было еще одно обстоятельство. В его библиотеке хранилось огромное число редких и весьма дорогих книг; одни были изданы давным-давно, другие — официально вообще никогда не издавались. А Лондон, естественно, наводнен нечистоплотными "коллекционерами" подобных вещей. Кроме того, исследования в области оккультизма и изучение тайн археологии, древних миров или антропологии требовали от Кроу максимальной концентрации и внимания, а также личного участия, что полностью исключало все внешние раздражители.