Чебурашка - Дмитрий Ромов

всю дорогу. Да и я тоже. Кажется, слова сейчас лишние и, заговори кто-то из нас, вся магия исчезнет.

Останавливаюсь на светофоре. Слева от меня встаёт машина. Я машинально поворачиваю голову и… бляха-муха… встречаюсь взглядом с… Хаблюковским лейтёхой.

— Песец… — тихонько говорю я, и он тоже что-то говорит.

Говорит и показывает на меня пальцем. И из-за его плеча появляется лицо Викиного папы.

— Чего? — спрашивает Вика и наклонившись вперёд, смотрит туда, куда смотрю и я.

Увидев за моей спиной «дочу», Хаблюк меняется в лице.

— Ой, — шепчет она. — Кажется, влипли…

Ага, кажется… Коротко вскрикивает сирена, вспыхивают синие космические лучи мигалки, и Хаблюк, продёрнув вперёд, жёстко нас блокирует. Я едва успеваю открыть дверь, а он уже стоит передо мной. И не просто стоит, а тянет меня из машины.

— Костров! — орёт он. — Ты совсем что ли охерел⁈

Лейтёха не высовывается и с серьёзным видом наблюдает за происходящим из окна.

— Костров!!! Да я тебя!!! А ты, дура, чё сидишь?!!! Выметайся из этого гроба на колёсиках!!! Выходи, я сказал!

— Ну, папа! — превращается Вика в капризную принцессу. — Что такого⁈

— Ах, ты не знаешь, что такого⁈ А я тебе сейчас растолкую, что такого!!! Так растолкую, что ты на зад свой дурной месяц сесть не сможешь! Что такого!!!

— Иван Денисович, — начинаю я…

— Какой тебе Иван Денисович?!!! Тамбовский волк тебе Иван Денисович!!! Я тебе шею сверну, и меня оправдают!!! Ты понял, щегол?!!! Тебе сколько лет⁈ Это хорошо я, а если бы гаишники тебя прихватили⁈ Ты знаешь, что бы было⁈ Ты знаешь, какой шухер…

— Папа, ну, перестань…

— А ты, идиотка, марш домой! Бегом! Хочешь разбиться вместе с этим дебилом⁈ Пошла, я сказал!

— Вик, ну, беги, — пожимаю я плечами.

Дом её вот уже, рядом.

— Нет, вы смотрите, он разрешил, видите ли. От горшка два вершка, а уже туда же, «Вик, ну беги»! Я бл**ь тебя сейчас под орех распишу, ты у меня на всю жизнь запомнишь!

Вика уходит, а её суровый родитель ещё добрых десять минут изрыгает проклятья, распекает и втаптывает меня в грязь. Наконец, он немного успокаивается, сажает лейтёху вместо себя за баранку, а сам усаживается за руль моего Чебурашки.

— Это чё такое? — обалдевает он, поворачиваясь ко мне. — Я не понял. Это как так? Ну-ка…

Хаблюк прижимает педаль газа, и послушный Чебурашка буквально взвивается над дорогой.

— Костров, это чё такое? — с блеском в глазах повторяет он. — Нихера себе! Бляха, Костёр! Это чё за ракета, а?

— Моя личная ракета, — киваю я. — А вы ругались. Видите, как здорово?

— Заткнись, сиди молча… Охереть! Охереть!

Он довозит меня до гаража, выходит из машины и несколько раз обходит вокруг.

— Чё ты ему заливаешь? — спрашивает он. — Коньяк что ли?

Я открываю крышку над мотором и Хаблюк свистит от удивления.

— Это «жигулёвский что ли»?

— Да, — киваю я.

— А не закипает?

— Пока не было такого, — качаю я головой.

— Ну, ты матёрый, — уважительно цедит он, но, словно опомнившись, тут же добавляет. — Смотри у меня, чтоб дочу не катал больше. Сначала права получи, а потом уже катай кого хочешь. Если тебя за рулём накроют, на меня не рассчитывай, ты понял?

— А на кого мне ещё рассчитывать-то? — развожу я руками.

— Я тебя предупредил! — тыкает он меня пальцем в грудь.

— Ладно, — недовольно соглашаюсь я. — А что там с дядей Витей Шерстнёвым? Он так и будет спокойно работать?

— Тихо, не болтай. Он с Печёнкиным завязан, поэтому надо наверняка действовать. Возьмут, не горюй. Смотри только, чтоб ни полслова никому!

Время начинает ускоряться. Дозвониться до Кати мне так и не удаётся. Мысль об этом постоянно всплывает, немного раздражая. Могла бы и сама позвонить, вообще-то. Хотя, если быть честным, она пару раз тоже звонила, мне мама передавала. Звонила и тоже не дозвонилась.

Мне, собственно и не до неё, в общем-то. Тут вроде с Викой наметились подвижки. Хотя, ключевое слово здесь «вроде». Потому что после того выезда за город мы ни разу не бывали с ней вдвоём. Я приглашал её и в кино и в кафе, но у неё вечно какие-то дела, тусовки, подружки, да и дружки.

Больше всех меня бесит её дружок Цеп. И студент-мотоциклист. Сейчас, правда уже не сезон на мотоцикле гонять. И ещё парочка разных воздыхателей. Все бесят. Я изображаю из себя крутого мачо, типа мне всё это совершенно по барабану — и её дружки, да и она сама. Не она мне нужна, а я ей. Ну… не совсем так, конечно, но более-менее в таком ключе.

Зато Луткова после дня рождения не даёт мне проходу, и вместо Вики в кино и кафе я вожу её. А ещё каждую свободную минуту я стараюсь проводить в гараже, колдуя над Чебурашкой. Правда только, если в этот момент не долблю грушу, появившуюся в моей комнате, или не подкидываю гирю. Причём, это происходит только в промежутках между тренировками и медитациями. А надо ещё и уроки делать…

В медитациях я застопорился и не могу сдвинуться с места. Разбудить дока мне удаётся почти всегда, но времени это занимает обалдеть сколько… В машине тоже какой-то ступор. Я ровным счётом ничего не могу найти и не понимаю, почему Парус так хотел её заполучить. Может, конечно, дядя Валя что-то нашёл во время смены движка и забрал себе, но на него, честно говоря, непохоже.

Он постоянно приходит, когда видит меня в гараже, и одобрительно крякает, даёт советы и наставления. Да только, всё равно, я ровным счётом не нахожу никаких ценностей. Да вообще ничего не нахожу, кроме постоянно увеличивающегося объёма работы.

Примерно через неделю после памятной вылазки загород, я лечу в Москву. У дяди Пети юбилей, шестьдесят лет. Отец на это время подгадал командировку, а мы с мамой просто напросились, тем более, что юбиляр очень горевал, что мы далеко и он не сможет отпраздновать шестидесятилетие вместе с нами.

Мы вылетаем в пятницу утром и я пропускаю два дня. Возвращаемся в понедельник рано утром, так что в школу придётся идти не выспавшись, ну и пофиг. На уроках придавлю. Честно говоря, при всей любви к дяде