Впереди — Днепр! - Илья Маркин

Все остальное произошло в считанные секунды. Встретив стену разрывов гаубичного дивизиона, фашистские танки повернули вправо и поползли в лощину, где никого не было. Как только они приблизились к ее вершине, Поветкин дал залп дивизионом реактивных минометов. В пламени и дыму фашистские танки устремились вперед и в стороны и сразу же ворвались на минные поля. Выскочившие на запасные позиции две пушки первой и второй истребительных батарей в упор добили уцелевшие танки и зажгли бронетранспортеры.

— Все кончено, — докладывая по телефону, восторженно кричал командир первого батальона, — тридцать семь фрицев сдались в плен. Все из танковой дивизии СС «Адольф Гитлер». Говорят, что вдоль шоссе и севернее наступает танковая дивизия СС «Мертвая голова».

«Неужели полк воюет с двумя танковыми дивизиями, да еще такими, как «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова»? — раздумывал Поветкин. — Если это так, то жарковато будет. Нужно немедленно доложить генералу. Нет, сначала уточню положение в подразделениях и тогда доложу».

То, что узнал Поветкин из разговора с командирами батальонов и истребительных батарей, резко изменило его настроение. За полдня боя полк понес большие потери. В батальонах были выбиты все противотанковые орудия и разбито семь пулеметов. В истребительных батареях оставалось всего по две пушки. С такими силами выдержать новую массированную атаку фашистских танков казалось Поветкину совершенно невозможно.

— Не удивляйтесь, что перед вами части танковых дивизий СС «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова», — сказал генерал Федотов, когда Поветкин доложил ему о захваченных пленных и о положении в полку. — Это действительно так. Ваш полк стоит на самом горячем месте. И потерям не удивляйтесь. Потери, конечно, велики, но не напрасны. Посчитайте, сколько бы одних только фашистских танков уничтожили. Полк дрался превосходно. Объявите всему личному составу благодарность командования и продолжайте бить гитлеровцев так же, как били. Сил у вас еще много. Я же помогу вам всем, что у меня есть. Держитесь, Сергей Иванович, главное сделано: первые удары противника отражены, его планы молниеносного танкового прорыва сорваны. Теперь нужно выстоять и разгромить противника до конца!

Как и всегда, разговор с генералом успокоил Поветкина. Он вновь осмотрел всю свою оборону и подступы к ней, передал в подразделения благодарность командования и впервые с начала боя закурил.

Противник, словно решив сделать передышку, утих. Только его артиллерия и минометы изредка били то в одно, то в другое место, не причиняя полку вреда.

Воспользовавшись затишьем, помощник Поветкина по снабжению подогнал к батальонам кухни.

Принесли завтрак и Поветкину с Лесовых.

— Вот и подкрепимся, наконец, — задорно потирая руки, схватил Лесовых котелок с кашей и вдруг замер в тревожном напряжении.

— Летят, — прошептал он, сузившимися глазами показывая вверх.

Поветкин выскочил из блиндажа и прямо в вышине увидел четыре группы фашистских бомбардировщиков. Они на большой скорости летели вдоль шоссе и, не дойдя до фронта, не развернувшись в свой излюбленный круг, с ходу один за другим ринулись вниз.

«Это удар на полное уничтожение, — с отчаянием подумал Поветкин, сразу же определив, что гитлеровцы бьют вдоль шоссе, как раз по всему участку обороны его полка. — А где же наши истребители, и почему не бьют зенитки?».

Он яростно сжал кулаки, хотел позвонить генералу и вылить весь свой гнев на летчиков, но, еще раз взглянув вверх, увидел серебристые фигурки наших ястребков, парами ринувшихся на фашистские бомбардировщики. Когда справа и слева от шоссе взметнулась целая серия столбов дыма и пыли, от строя фашистских бомбардировщиков сразу отвалили четыре самолета и, густо дымя, безвольно пошли на снижение. Но остальные фашистские бомбардировщики, словно не замечая советских истребителей, все ныряли и ныряли вниз, резко поднимались и развертывались для нового удара. Еще вспыхнуло несколько бомбардировщиков, но бомбежка не ослабевала.

Тусклым диском, словно в полное затмение, безжизненно проглядывало солнце. Рев моторов, треск авиационных пушек и пулеметов в диком хаосе переплелись с непрерывным уханьем бомб. Что творилось на земле, нельзя было разобрать. Поветкин пытался позвонить в подразделения, но все линии связи были порваны. Он хотел было выскочить из блиндажа и посмотреть, что происходит, но волна сдавленного воздуха с огромной силой отбросила его назад. С трудом владея собой, он поднялся и тут же упал от нового взрыва.

«Неужели конец?» — молнией пронеслось в сознании. Собрав все силы, он привстал, схватился рукой за край амбразуры и поднялся. У его ног лицом вниз лежал Лесовых.

— Андрей, Андрей! — склонясь над ним, прокричал Поветкин.

Лесовых передернул плечами, поджал руки и, шатаясь, встал. Лицо его было совсем черное, глаза красные, лоб окровавлен.

— Ты ранен? — спросил Поветкин.

— Да нет вроде, — кривя распухшие губы, проговорил Лесовых, — швырнуло о землю, как бревно какое-нибудь.

Грохот взрывов смолк. Но вверху еще грознее и отчаяннее ревели моторы, беспорядочно суматошилась воздушная стрельба.

Поветкин и Лесовых одновременно выскочили из блиндажа. Весь район обороны полка окутал грязно-коричневый, не пробиваемый слепящим солнцем, туман. На переднем крае взахлеб строчили пулеметы и автоматы, раскатисто ухали танковые пушки, натруженно ревело множество моторов.

Когда мрак немного рассеялся, там, где только что стояли уцелевшие два орудия первой истребительной батареи, ползали фашистские танки. Безмолвствовала и третья, правофланговая батарея. Совсем рядом с ее позициями колонной ползли танки противника. Только в самом центре, отбиваясь от наседавших, окутанных дымом машин, отчаянно палили две единственные пушки второй батареи.

— Прорвались, окружают, — скрежеща зубами, простонал Лесовых.

— Сейчас, сейчас остановим, — мгновенно соображая, что предпринять, проговорил Поветкин и крикнул в соседний окоп:

— Командир танковой роты, ко мне!

— Слушаю вас, — стремительно подлетел маленький танкист в огромном шлеме.

— Три танка выдвинуть к лощине, три на скаты высоты, остальным перекрыть шоссе. При прорыве противника развернуться фронтом на север и драться в окружении, — громко, подчеркнуто чеканя каждое слово, приказал Поветкин. — Задача ясна?

— Так точно! Разрешите выполнять? — в тон Поветкину лихо ответил танкист.

— Только, дорогой, учти, — взяв танкиста за плечи, сказал Поветкин, — вся надежда на тебя. Противотанковые орудия выбиты, остались твои машины и гаубичный дивизион.

— Выдержим, остановим! — взмахнув стиснутым кулаком, решительно заверил танкист. — А если обойдут, в окружении драться будем.

— Иди, дорогой, — легонько подтолкнул танкиста Поветкин и обернулся к Лесовых.

— Теперь гаубичный дивизион выдвигать нужно, правый фланг прикрыть.

— Я пойду, — не допускающим возражения голосом сказал Лесовых, — выведу. Места подготовленных позиций знаю.

— Хорошо, иди, — шумно вздохнув, согласился Поветкин и, с силой обняв Лесовых, прошептал ему на ухо:

— Трудно будет, Андрей, но держись до последнего.

— Ты… Ты сам только никуда не рвись. Твое место на НП. Ринешься куда-нибудь, потеряешь управление — все погибнет, — сказал Лесовых и, оторвавшись от Поветкина, огромными прыжками побежал к огневым позициям гаубиц.

Туман неуловимо рассеивался, и в слепящих лучах солнца Поветкин увидел, как справа и слева, беспрепятственно двигаясь колоннами, фашистские танки углубились далеко в тыл. Там, на севере, уже гремела канонада. Теперь полк был полностью отрезан и от соседей, и от тылов.

Поветкин с яростью взглянул на не вовремя щедрое солнце и стиснул зубы. До вечера оставалась еще целая, непомерно длинная половина дня. И эту половину нужно было выстоять, выдержать на крохотном пятачке земли, со всех сторон стиснутом фашистскими войсками.

Глава тридцать третья

Командующего Первой танковой армией генерал-лейтенанта Катукова Андрей Бочаров нашел на опушке крохотной рощи, почти у самой автомагистрали Курск — Белгород. Высокий, юношески стройный, в сером комбинезоне Катуков стоял у разрубленной взрывом березы и пристально смотрел в бинокль. Услышав шум подъехавшего автомобиля, он недовольно сморщил совсем молодое, с посеревшими скулами лицо, но, узнав Бочарова, скупо, одними лишь острыми глазами улыбнулся и стремительно, словно боясь потерять хоть долю секунды, проговорил:

— И наше времечко подходит, вот-вот стукнемся.

Он поздоровался с Бочаровым и, кивнув головой на подернутые пылью и дымом всхолмленные поля, скороговоркой добавил:

— Пока разведку выдвинул, а главные силы еще не тронул; жду темноты.