Мир на продажу. Деньги, власть и торговцы, которые обменивают ресурсы Земли - Javier Blas

в активы, возможно, и имело смысл для бизнеса, но, как выяснилось, когда Glencore начала инвестировать в рудники, оно было дорогостоящим и требовало долгосрочного капитала. Теперь конкуренты Glencore также искали способы привлечения долгосрочного финансирования. Одним из вариантов была продажа акций, как это сделала Glencore. Ни один из конкурентов Glencore не пошел по пути превращения в публичную компанию (некоторые из них, например ADM, Bunge и Noble Group, уже много лет были публичными). Но многие из них привлекли деньги с публичных рынков в виде облигаций. В период с 2010 по 2013 год Trafigura, Louis Dreyfus и Gunvor впервые выпустили облигации. Другие нашли различные способы привлечения внешних инвесторов, таких как суверенные фонды и частные инвестиции. Например, компания Vitol создала новую компанию для инвестирования в активы, используя собственные средства и инвестиции Джорджа Сороса, суверенного фонда Абу-Даби и богатой саудовской семьи. Noble Group продала акции Китайской инвестиционной корпорации, суверенному фонду, а Mercuria продала долю государственной китайской компании.

Этот новый капитал позволил сырьевым трейдерам заключать крупные сделки и делать большие инвестиции. Но это также заставило их раскрыть гораздо больше информации о себе, чем они когда-либо делали это раньше, что привело к нежелательной огласке отрасли, которая долгое время работала в тени. Glencore, компания, о которой мало кто слышал даже в мире финансов, стала постоянным материалом для заголовков на первых полосах газет. Трейдеры, привыкшие путешествовать по миру анонимно, теперь застали фотографов у своих домов. Даже те компании, которые решили выпустить облигации, а не выходить на биржу, как это сделала Glencore, все равно должны были публиковать много информации для своих держателей облигаций.

Это был сдвиг, о котором некоторые представители отрасли впоследствии пожалели, поскольку большая публичность публичных рынков означала и большую осведомленность о масштабах и значимости сырьевых трейдеров. Размещение акций Glencore в мае 2011 года ознаменовало тот момент, когда для инвесторов, журналистов и правительств трейдеры стали слишком крупными, чтобы их игнорировать.

Путь к IPO Glencore начался четыре года назад.

В 2007 году Глазенберг собрал своих самых высокопоставленных трейдеров и поставил их перед дилеммой. Будучи частной компанией, Glencore не могла позволить себе продолжать заключать сделки в прежнем темпе. Единственный способ продолжить рост - стать публичной компанией.

Неуклонный рост цен на сырьевые товары означал, что проверенная временем стратегия Глазенберга по инвестированию в активы - особенно в шахты - становится невыполнимой. Glencore просто не могла позволить себе продолжать покупать. Покупать новые активы стало слишком дорого, а Glencore, будучи частной компанией, не могла оплачивать свои приобретения с помощью акций, как это делали публичные компании.

Более того, сырьевой трейдер стал жертвой собственного успеха. За предыдущие два года компания заработала столько денег, что уход сразу нескольких ведущих трейдеров-акционеров мог бы стать катастрофой. Это было связано с тем, что, когда трейдеры покидали Glencore, компания выкупала их акции, а затем в течение пяти лет выплачивала им накопленную стоимость их капитала. Таким образом, уход акционера означал уменьшение акционерного капитала Glencore одновременно с увеличением долга - двойной удар по балансу компании.

Когда размер исторической прибыли компании был относительно невелик, это было вполне преодолимо, и она зарабатывала достаточно денег, чтобы позволить себе выплатить их уходящим акционерам. Но затем наступил китайский бум, а вместе с ним и стремительный рост рентабельности. В 2006-7 годах Glencore заработала больше денег, чем за предыдущие восемь лет вместе взятые. Теперь, если несколько крупных акционеров покинут компанию, ее долг увеличится на потенциальные миллиарды долларов.

Варианты, которые Глазенберг представил партнерам, были просты: они могли остаться частными, но при этом им пришлось бы прекратить делать приобретения и создать резерв наличности, чтобы иметь возможность расплатиться с крупными акционерами по мере их ухода. Или же они могут выйти на биржу.

Глазенберга мотивировало еще одно обстоятельство. Отношения между Glencore и Xstrata начали пошатываться. Xstrata росла впечатляющими темпами, став одной из крупнейших горнодобывающих компаний в мире. Кроме того, Glencore заключала все более крупные сделки по добыче полезных ископаемых, такие как выход на рынок Демократической Республики Конго. Две родственные компании начали сталкиваться друг с другом: например, когда BHP Billiton хотела продать медный рудник в Перу, обе компании проявили интерес.

Поэтому Глазенберг начал обсуждать с Дэвисом план слияния Glencore и Xstrata. Для Glencore слияние с Xstrata, акции которой уже котировались в Лондоне и Цюрихе, дало бы тот же результат, что и IPO, но без лишних хлопот, связанных с процессом IPO. Если трейдеры Glencore соглашались с необходимостью стать публичной компанией, было очевидно, что слияние с Xstrata было предпочтительным средством достижения этой цели. Внутри Glencore многие шутили, что название Xstrata, придуманное консультантами и сочетающее слова "добыча" и "пласт", на самом деле означает "стратегию выхода" Glencore.

В 2007 году мы договорились о том, как это сделать, - говорит Глазенберг. Идея заключалась в том, чтобы Xstrata поглотила Glencore, которой по-прежнему принадлежало около 34% акций горнодобывающей компании. Менеджеры Glencore получили бы акции Xstrata в обмен на свои акции Glencore.

Это решило бы обе проблемы Глазенберга. Став частью публичной компании, трейдеры Glencore смогли бы покупать гораздо более крупные активы: теперь они могли бы использовать свои собственные акции в качестве валюты, передавая их акционерам любой компании, которую они решили купить, вместо наличных. А когда трейдеры уходили на пенсию, это уже не ставило под угрозу всю компанию - у них просто оставались акции, которые они могли продать, когда захотят. "Было логично объединить эти компании", - говорит Дэвис. Но переговоры зашли в тупик. Глазенберг и Дэвис не смогли договориться об оценке, хотя оба были согласны с тем, что объединение двух компаний имеет смысл.

Их переговоры вскоре стали побочной стороной гораздо более крупной сделки. В ноябре 2007 года к Дэвису обратился Роджер Аньелли, амбициозный исполнительный директор бразильского государственного горнодобывающего гиганта и производителя железной руды номер один в мире, компании Vale. Аньелли хотел, чтобы Vale купила Xstrata, создав крупнейшую в мире горнодобывающую компанию. Для Дэвиса это была естественная кульминация его работы в Xstrata - после шести лет, проведенных в вихре на волне сырьевого суперцикла, теперь он и его акционеры могли получить прибыль.

Но тут возникла заминка: Глазенберг. Поскольку Glencore принадлежит более трети акций Xstrata, южноафриканский трейдер фактически имел право вето на любую сделку. Глазенберг, Дэвис и Аньелли при посредничестве группы самых высокооплачиваемых инвестиционных банкиров провели несколько месяцев, обговаривая детали. Но Глазенберг тянул время.

Босс Glencore потратил несколько недель на обсуждение, казалось бы, незначительных деталей, таких как