Одержимые сердца - Анна Морион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В замке послышался топот ног, спускающихся по каменной лестнице.
– Маркус… Пожалуйста… Я не могу жить без сына! – воскликнула Маришка, и я тут же услышала цокот ее каблучков по камню.
– А я что, могу? – язвительным тоном ответил ей Маркус, продолжая топать по лестнице, по направлению вниз.
Он хотел уйти. Маришка, очевидно, шла за ним.
– Я люблю моего сына! И я… Я люблю тебя! – тихо воскликнула моя сестра.
Она вдруг остановилась. Я услышала, что она тихо заплакала.
– Я тоже люблю тебя! – с отчаянием в голосе ответил ей супруг. – Но ты… Ты любишь только себя!
Как только моя нога ступила на нижнюю ступеньку широкой каменной лестницы, ведущей к парадному входу, дверь широко раскрылась и жалобно скрипнула, ударившись о каменную стену.
Маркус быстро спускался по ступенькам, мне навстречу.
– Маркус… – выдохнула я, желая остановить его, но он лишь угрюмо бросил мне: «Привет, Мария», с мрачным выражением лица обошел меня и направился к своему авто.
Он уехал, как сумасшедший, на бешеной скорости.
Я с тревогой в груди смотрела ему в след и осознавала, что стала невольной свидетельницей настоящей семейной трагедии. Уже второй за какие-то сутки.
Сначала Владиновичи. Теперь Морганы.
Но трагедия Морганов была и моей трагедией: моя сестра была там, в замке, плачущая, униженная. Бедная Маришка…
Я невольно закрыла ладонью рот: моя грудь разрывалась от боли за сестру. И, взметнувшись вверх, по лестнице, я остановилась у уже закрытой двери и громко постучала. Я не могла войти без приглашения. Мне было важно, чтобы Маришка захотела пригласить меня. Видеть меня.
Но в ответ была лишь тишина.
Маришка молчала.
И я не смела сказать ни слова.
Еще одна попытка.
В этот раз я услышала шаги. Увы, они лишь удалялись по лестнице вверх.
– Маришка! Открой, пожалуйста! – робко сказала я и вновь постучала в дверь.
Молчание.
– Послушай… Я знаю, что между нами стоит пропасть… И это… Это моя вина, я знаю! Но я здесь! Сейчас! Пожалуйста, открой… – В моем горле стоял ком, и каждое слово с трудом протискивалось сквозь него, как будто этот ком не желал пропускать ни слова.
– Уходи! – вдруг послышался тихий, полный ненависти голос моей сестры.
– Нет, я не уйду! – решительно заявила я. – Я буду стучать до тех пор, пока ты не откроешь! Ты должна выслушать меня!
– Я ничего тебе не должна.
Голос Маришки потерял ненависть, и теперь в нем слышалась только усталость.
И отчаяние. Безграничное отчаяние.
Я вновь постучала. Громко, настойчиво.
Ответа не было.
Но я не сдалась и продолжала стучать.
И еще. И еще.
Бесполезно: Маришка молчала.
– Да открой же эту чертову дверь! – раздраженно воскликнула я и с силой ударила кулаком по двери, отчего на ней осталась глубокая вмятина.
Однако, я понимала, что моя ярость ничем не поможет.
Дверь не была заперта на замок. Нет. Но я не желала врываться туда, где меня не принимали. Маришка должна была открыть мне. Сама. Мне было важно почувствовать, что она готова выслушать меня. И тогда я раскрою ей все. Все мои чувства. Попрошу у нее прощения. За все, что я натворила. За то, что никогда не была рядом. За то, что винила ее во всем том, в чем виновата была я сама.
– Пожалуйста, открой мне! – тихо, с отчаянием воскликнула я, положив руку на дверь.
Молчание.
«Нет, ничто не сможет выгнать меня с этого места! Я останусь на этом крыльце до тех пор, пока она не откроет. Я буду ждать, сколько понадобится!» – решила я и присела на верхнюю ступеньку лестницы. Уронив голову на руки, я вспоминала все моменты моей жестокости к Маришке, и мои глаза наполнялись слезами. Эти слезы беззвучно падали на камень. Слезы раскаяния.
Начало темнеть.
Я взглянула на часы: с того момента, как я приехала сюда, прошло уже восемь часов и три минуты. Все это время из замка не доносилось ни звука. Маришка словно исчезла. Растворилась. А может, она сидела все это время в одной позе и так же беззвучно плакала? Ее жизнь рушилась: такой счастливый еще недавно брак распадался на куски. Любимый вампир не желает больше быть с ней. Он хочет уйти и забрать их сына…
Чертов Маркус! Как он смеет быть таким ублюдком? Неужели он не видит, что Маришка страдает? Плачет! Убивается! Из-за него! А я сама? Их проблемы начались еще до дня приезда в Сансет-холл, а значит… Все те шпильки и едкие замечания, которыми я пыталась уколоть мою сестру, лишь терзали ее и без того уже растерзанное сердце!
Я глубоко вздохнула и закрыла глаза.
– Ты думаешь, мне не тяжело? Видеть, как страдает моя сестра? – вдруг вырвалось из моего горла. Я отняла руки от лица. – Думаешь, я не знаю, что во всех твоих страданиях виновата я? Я знаю, Маришка, знаю! И мне стыдно! Я сгораю от стыда! Будь я смертной, я предпочла бы умереть, чем испытывать сейчас этот стыд! Чувствовать твою ненависть!
Мне нужно было выговориться. Пусть она не впускает меня! Но она прекрасно слышит меня. Пусть слушает!
Вскочив на ноги, я стала ходить как маятник у парадной двери, отчаянно жестикулируя и надеясь, что Маришка поймет меня, простит и откроет мне.
– Да, я никогда не была с тобой… Я всегда ставила свою жизнь и свои развлечения выше тебя, выше Миши! Это моя ошибка. Я должна была быть там, с вами. С тобой. Помочь тебе познать мир. Вести тебя… Или даже просто быть рядом и рассказывать тебе о чем-то, слушать тебя, смеяться вместе с тобой… Но я не была там! И мне очень жаль! Мне казалось, что мы всегда были слишком разными! Что ты никогда не испытывала ко мне симпатии! Но в тот вечере, в Сансет-холле, когда ты рассказала мне, что желала моего общества, нуждалась во мне, в твоей старшей сестре… Я поняла… Поняла, что это я задвинула тебя в угол! Это я отказывалась видеть очевидное! Предпочитала моих друзей тебе! Ты хотела иметь старшую сестру, а я отталкивала тебя, издевалась над тобой! Смеялась над тобой… Мне нет оправдания! И знаешь, что самое смешное? То, что я винила тебе в том, что ты отняла у меня Мишу! Боже, я действительно, в полном сознании, считала, что это ты отобрала ее у меня! Но ведь… Где была я в момент ее рождения? Ха! Я даже не приехала! В тот вечер я была на вечеринке и думала: «Ну и что? Родилась и прекрасно! Не буду же я лететь через полмира, чтобы взглянуть
