Механическое пианино - Курт Воннегут

их накрыла волна грусти и размыла так, будто они были начертаны на песке. Теперь Пол уже понимал, что ни один человек не в состоянии жить без корней – корней в крохотном оазисе среди пустыни, в красной глиняной земле, на горном скате, на каменистом берегу, на городской улице. В черный суглинок, в болото, в песок, в камень, в асфальт или в ковер каждый человек глубоко пускает корни для того, чтобы называть это место своим домом.

Комок подкатил к его горлу, и Пол так ничего и не мог с этим поделать. Доктор Пол Протеус прощался со своим домом навсегда.

– Прощай, – сказал он. А потом вдруг совершенно неожиданно для самого себя добавил: – Прощай, банда.

Группа неуклюжих и, по-видимому, действительно пьяных людей выходила из салуна. Они распевали невероятно сентиментальную песню «Тост за Дуб». Все они побрели в сторону великого дерева, положив друг другу руки на плечи. Их голоса очень ясно доносились до Пола через плоские зеленые газоны:

Выросший из маленького желудя, Ты стал теперь гигантом. Пусть никогда не остановится твой рост. Вздымайся к звездам, Гордый символ Наааааш.

Затем наступила благоговейная пауза, которую тут же прервало восклицание: «Господи!» Это был голос Беррингера и любимое его словечко.

– …случилось?

– Посмотрите на дерево – вокруг комля.

– Боже мой!

– Кто-то снял полосу коры вокруг всего ствола, – глухо сказал Беррингер.

– Кто же?

– А кто, вы думаете? – заявил Беррингер. – Этот вонючий саботажник. Где он?

«Дух Лужка» с грохотом включил свои машины и вышел на открытую воду.

– Эй! – закричал одинокий перепуганный голос в ночи. – Эй! Кто-то убил Дуб.

– Убил Дуб, – эхом отдалось на берегу.

Громкоговорители снова щелкнули, и пронзительный боевой клич заполнил воздух.

– Берегись Заколдованной Рубашки! – завопил страшный голос.

– Заколдованной Рубашки, – отозвался берег, и все опять замерло.

XXIV

Отправляясь воздушным путем из Майами-Бич в Итаку, штат Нью-Йорк, резиденцию Корнеллского университета, шах Братпура изрядно простыл. Когда семь прахул сумклиша (прахула – это мера жидкости, помещающейся в мех, сделанный из шкуры братпурского сурка) здорово подняли дух шаха, но никоим образом не повлияли на его дыхательные пути, было решено, что самолет сделает посадку в Гаррисбурге, штат Пенсильвания, где шах отдохнет и испытает на себе магическое действие американской медицины.

Пропустив за воротник семь прахул сумклиша, шах по пути к врачебному кабинету принялся выкрикивать игривые предложения привлекательным такару женского пола:

– Питти фит-фит, сиби такару? Ники фит-фит. Акка сахн нибо фит-фит, сиби такару?

Хашдрахр, который не испытал на себе благотворного действия сумклиша, был очень озабочен.

– Шах говорит, что сейчас отличный день, – горестно объяснил он.

– Фит-фит, пу сиби бонанза? – выкрикнул шах маленькой блондинке, руки которой были вставлены в уличный маникюрный автомат.

Она вспыхнула, выдернула руки из машины и, гордо выпрямившись, зашагала прочь. Автомат продолжал тем временем обрабатывать пустоту. Уличный мальчишка, воспользовавшись незавершенной операцией, сунул свои грязные лапы в машину и вытащил их оттуда с сияющими, покрытыми красным лаком ногтями.

– Я рад, что он доволен погодой, – мрачно отозвался Холъярд.

Уже много недель они путешествовали, так и не затрагивая этой темы, и Холъярд уже с надеждой говорил себе, что шах и в самом деле отличается в этом отношении от остальных гостей, от французов, боливийцев, чехов, японцев, панамцев и… Так нет же. Шах тоже начал проявлять интерес к американскому типу женщин. Холъярд со страшным ущербом для своего достоинства вынужден был опять готовиться к роли исключительного во всех отношениях хозяина – другими словами, сводника.

– Фит-фит? – выкрикнул шах, когда они подкатили к светофору.

– Послушайте, – огорченно сказал Холъярд Хашдрахру, – скажите ему, что он не может просто подойти к первой попавшейся американской девушке и пригласить ее с ним переспать. Я подумаю, что можно сделать в этом смысле, но это вещь нелегкая.

Хашдрахр перевел все это шаху, но тот в ответ просто отстранил его. Прежде чем кто-нибудь успел его остановить, шах выбрался на тротуар, самоуверенно преграждая путь изумительно красивой смуглокожей брюнетке.

– Фит-фит, сиби такару?

– Прошу вас, – сказал ей Холъярд, – прошу вас извинить моего друга. Он немножечко под газом.

Она ухватила шаха под руку, и они вместе протиснулись обратно в лимузин.

– Боюсь, что здесь произошло ужасное недоразумение, юная леди, – сказал Холъярд. – Я просто не знаю, как вам все это объяснить, я, кхм, кхм, дело в том… Я хочу сказать, что он, пожалуй, не просто предлагает вам прокатиться.

– Он меня попросил кое о чем, не так ли?

– Да.

– Значит, здесь нет никакого недоразумения.

– Фит-фит, – сказал шах.

– Вот именно, – сказал Холъярд.

Хашдрахр с усиленным интересом принялся рассматривать улицу за окном – дикарь, что с него спрашивать, – а Холъярд с трудом держал себя в рамках.

– Вот мы и приехали, – объявил шофер. – Здесь находится кабинет доктора Пепковитца.

– Ну что ж, юная леди, вам придется подождать нас в машине, – сказал Холъярд, – пока шах войдет в здание, где его будут лечить от простуды.

Шах улыбался, быстро вдыхая и выдыхая