Механическое пианино - Курт Воннегут

– Ты все еще богат и ни капельки не болен. – Она посмотрела на него с интересом. – Ты не болен, а?

– Болезнь у меня в сердце.

– Привыкнешь. Я вот привыкла.

– Прости меня, Анита, я никогда не думал, что все это было настолько плохо. Теперь я понимаю, что, наверное, так оно и было.

– В следующий раз я выйду замуж по любви.

– За Шеферда?

– Он нуждается во мне, уважает меня, верит в то же, во что верю и я.

– Надеюсь, вы будете счастливы, – сказал Пол, вставая.

Губы у нее задрожали, и она опять залилась слезами.

– Пол, Пол, Пол.

– Ммммм?..

– Ты мне нравишься. Никогда не забывай об этом.

– Ты мне тоже нравишься, Анита.

– Доктор Протеус! – окликнул клерк, высовываясь в окно.

– Да?

– Доктор Кронер позвонил и сказал, что вас следует доставить на железнодорожную станцию сегодня же ночью. Джип ждет вас по другую сторону здания. У вас остается в запасе полчаса, чтобы поспеть на 12.52.

– Иду.

– Поцелуй меня, – сказала Анита.

Это был ошеломляющий поцелуй, и, начиная приходить в себя после томительного полузабытья, Пол понял, что Анита не придает поцелую абсолютно никакого значения, что она поцеловала его, как это ни удивительно звучит, просто по доброте душевной.

– Едем со мной, Анита, – прошептал он.

– Я не так глупа, как ты думаешь. – Она решительно оттолкнула его от себя. – До свидания.

XXVI

Доктор Пол Протеус, человек неопределенных занятий, сел на поезд 12.52. На его долю выпал допотопный вагон, похожий не то на плевательницу, не то на табакерку, набитый шестьюдесятью солдатами-отпускниками из Кэмп-Драм.

«Грейт-Бенд. Станция Грейт-Бенд», – произнес записанный на пленку голос громкоговорителя, помещенного над самой головой Пола. Механик-проводник, сидящий в своей кабинке, на каждой из станций нажимал кнопку, и тогда опускались ступеньки и звучал голос: «Следующая станция Картедж. Следующая станция Картедж». Щелк!

«Посадка закончена!» – взвыл голос другого репродуктора, расположенного снаружи вагона.

Старик, который в это время целовал на прощание свою жену, стоя на прогнивших досках перрона в Грейт-Бенд, умоляюще поглядел на этот торопивший его репродуктор, как бы упрашивая человека подождать хотя бы еще одну секундочку, чтобы он успел сказать последнее слово.

– «…закончена!» – Механизмы заскрипели, и складывающиеся гармошкой ступеньки, накладываясь одна на другую, начали подыматься и исчезли в своей нише.

– Иду! Иду! – закричал старик и огорченно затрусил к трогающемуся поезду со всей возможной скоростью, на которую были способны его плохо слушающиеся ноги. Он ухватился за поручни, вскарабкался на подножку и остановился, задыхаясь, в тамбуре. Он нащупал свой билет и сунул его в механизм на двери. Механизм проверил билет, установил, что все в порядке, отодвинул задвижку на двери и впустил старика в полный табачного дыма вагон-табакерку, сделанную из штампованного железа и обивочных тканей.

Совершенно обессиленный, он опустился на сиденье рядом с Полом.

– Этот подонок и секундочки не станет дожидаться старого человека, – обиженно сказал он.

– Так ведь это же машина, – сказал Пол. – Полная автоматизация.

– Все равно подонок.

Не желая спорить, Пол кивнул.

– Я был кондуктором на этой линии.

– О?

У старика был напыщенный и важный вид человека особо скучной породы, и Полу было неинтересно его выслушивать.

– Да, сорок один год, – сказал старик. – Со-рок о-дин год!

– Угу!

– Co-рок о-дин. Два раза по двадцать лет плюс еще год. И хотел бы я увидеть, чтобы хоть одна из этих машин приняла бы когда-нибудь роды.

– Угу. Так, значит, вы принимали роды, да?

– Да. Мальчика. И по стечению обстоятельств мне пришлось это делать в мужской комнате. – Он протяжно рассмеялся. – Сорок о-дин год!

– Угу.

– И никогда я не видел, чтобы машина присматривала за маленькой трехлетней девочкой на всем пути от Сент-Луиса до Пукипси.

– Да. Я тоже. – Это замечание Пол решил приберечь до своей следующей встречи с Бадом Колхауном. Сейчас перед его мысленным взором уже возникло это приспособление, нечто вроде Железной Девы, конечно, без шипов и, конечно же, электронное, которое подхватит в свои объятия маленькую девчушку в Сент-Луисе в отдаст ее в руки родственников в Пукипси.

– Co-рок о-дин год! Машины дают количество, но не качество. Понимаете, что я хочу сказать?

– Угу, – сказал Пол.

– «Картедж, – объявила лента в громкоговорителе. – Станция Картедж. Следующая станция Дир-Ривер».

Пол оперся спиной о жесткую спинку дивана и со вздохом облегчения прикрыл глаза, делая вид, что спит.

– Сорок о-дин год! Эти машины никогда не помогут пожилой леди спуститься по ступенькам.

К этому времени старый кондуктор израсходовал весь свой запас примеров превосходства человека над машинами и начал придираться к записям на пленке, объявляющим станции. Он проделывал это презрительным тоном, небрежно, как будто это может делать любой дурак: «Дир-Ривер. Станция Дир-Ривер. Следующая станция Касторлэнд».

«Дир-Ривер. Станция Дир-Ривер, – произнес записанный на пленку голос. – Следующая станция Касторлэнд».

– Ха! Ну, что я вам говорил?

Пол забылся тревожным сном, и потом, уже в Констебльвилле, он увидел, как его попутчик сунул свой билет в отверстие автоматического контролера и был выпущен из вагона. Пол проверил, на месте ли его билет, не смят ли он и не порван ли, так как именно этим билетом ему предстояло открыть себе двери в Илиуме. Ему приходилось слышать рассказы о глуповатых