Тот самый сантехник 8 - Степан Александрович Мазур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Выходит, не от веры это, а от страха?
– Раньше как было, Боря? Ленин, партия, комсомол! А теперь как?
– Как?
– Да хер его знает. Но уже не так. Вроде как при царе. Только плюс интернет и минус ипотека. Она крепостное право заменила. Мир всё-таки глобализируется. Не стоит на месте. Рабство древнего мира на рабство финансовых систем заменили люди, стараются, прогрессируют, – уточнил Стасян. – Вот так и с бабками на лавочках. Чем ты не христианин, если раз в год в храме службу отстоял? Сходят, развеются, вот и развлечение придумано. Чем ты не верующий, если хоть раз в пятилетку исповедовался? А если ещё и раз в десять лет пост выдержал, то хоть тэгом #верующий отмечайся. Добродетель так и попрёт сразу!
– А пост сколько длится? – уточнил Боря.
Ведь однажды на одной лапше месяца два жил. Может, засчитают?
Стасян попытался на пальцах посчитать, но сдался быстро:
– Вообще, больше месяца. Но если хотя бы денёк без мяса обошёлся, то попытка тоже засчитывается.
– А я думал, что когда без мяса – это вегетарианцы, – признался сантехник.
– Да вегетарианцы эти ещё со времён Осириса и существуют! – возмутился крановщик. – Когда мясо в рационе лишь по праздникам видели, как бегемота на пику посадят. А с голодухи каждый поневоле вегетарианец. Это сейчас изобилие. Хочешь соевое мясо ешь, хочешь – искусственного дожидайся. Скоро вырастят.
– Погоди, про какого ты снова Осириса? – не понял Боря, окончательно растерявшись в потоке информации.
– Так я же и говорю, на Вселенском соборе… втором… нет, или первом… ай, не важно… – сбился крановщик. – Там что Митра, что Дионис, что Гор, что Бальдр… куча богов умирала и воскресала задолго до Христа. На всех континентах, кроме Антарктиды. Это не новая идея. Но Вселенский собор сказал – не знаем ничего, признаем только этого. Так и решили. Но они ребята с головой. Не всё взяли от учения, а частично. А то с монетизацией сложно будет. Кто в конце концов грешить будет и раскаиваться за денежку, если все уверуют? А всех, кто под новые условия с обрядами не подошёл – в неканонические перевели. Отсюда и культисты появились, которые подстроиться не смогли.
– Разделили, значит.
– А ты думаешь один раз на правых и виноватых всех делили? – изобразил удивление Стасян. – Ой, я тебя умоляю! Реформации, переделки, подгонки каждую сотню-другую лег. Религия довольно эластична. В Африке вон мужика с саксофоном на иконах изображают и ничего, привыкли. Если есть спрос, будет и предложение. Каждому – своё. Так что, если мексиканского Иисуса у врат рая встретишь, не вздумай ему «привет» или «здравствуйте», а «ола» говори. Порфабор? Подстраивайся, короче. А если Иисус – негр, то лишнего не болтай. Не красиво. Ты же не какой-то там расист.
– Погоди, а сколько всего Соборов было? – снова уточнил сантехник.
Стасян задумался, снова посчитал на пальцах, но пальцев и на этот раз не хватило, честно признался:
– Вообще много. Но мы признаём только первые семь. Все остальные Сатана придумал, нехристи и сто пудово – пидорасы… Но это не точно. От повестки зависит.
Голова закипала:
– Погоди, а остальные кто признает? – пытался разобраться Боря.
– Да хотя бы католики, хоть протестанты, хоть сектанты, что христиане всегда лишь условно, – прикинул Стасян. – Но ты и сам знаешь, что они – не мы. И тем более мы – не католики.
– Это понятно, но… почему?
– Какие же мы тебе католики? – удивился крановщик. – Те кольцо обручальное на левой руке носят, ближе к сердцу. И православные справа налево крестятся, а католики слева направо. От сердца. А что это, как не люциферов замысел? Разве не он ИНН придумал?
– А мы почему справа? – всё ещё не понимал Боря. – Сердце ведь – слева.
– Потому что мы – правы! Но когда были «левыми», тоже были правы, потому что – мы! – возмутился крановщик. – А ещё католики сидят на службах на лавочке, тогда как мы – стоим. Понял? Ты уже «нихао» для китайского Иисуса разучил? Или как?
– Но сидеть ведь удобнее, – прикинул Глобальный. – Объективнее, так комфортнее.
– Удобство, Боря, это вообще не про веру, – хмыкнул Стасян. – За веру надо мучиться, страдать, чтобы… больше верить. И потом легче было, как помрёшь с чистой душой. Без раскаянья, сострадания и мук жизнь не считается. Ритуалы для того и даны, чтобы напомнить, для чего тебе всё это.
– А для чего мне это всё?
– Да кто ж его знает? – снова пожал плечами крановщик. – Ритуалы по эту сторону придуманы. А с того света ещё ничего ни разу не подтвердили. Хоть бы одно сообщение кто заслал, что нервирует их, когда не так крестишься! Нужен ли колокольный звон? Сколько елея нужно? Граммовка точная должна быть! А мы что? На глаз всё делаем, по ощущениям. И нам пиздец как важно, по часовой ты вокруг алтаря ходишь стрелке или против часовой. Это если вообще в глаза тот алтарь видел и хоть один куплет из молитвы знаешь, а не строчку. Знаешь ведь? Или как таблицу умножения запомнил, так и хватит?
Боря покачал головой. На третьей строчке уже сбился.
Тут Стасян посмотрел пристально-пристально. И глаза как локаторы стали:
– Это ладно, если тебе ещё второй шанс дадут и ранее христианство право окажется с его перерождением. Тогда если всю жизнь прожил сусликом, то есть ещё шанс снова стать человеком. А если позднее, реформированное право окажется, что тогда будешь делать? В аду или раю до скончания времён мариноваться? Ты, Боря, так не шути. Подстраховаться надо. Ты ещё скажи, что двумя перстами креститься собрался!
– А это запрещено? – на всякий случай уточнил Боря.
– А если двумя перстами надо креститься, а не тремя, тогда вообще страшно подумать, что произойдёт. Может и солнце на западе встать! – ужаснулся Стасян и тут же тремя перекрестился и чётко, как надо. – Но это уже раскольники так рискуют! Староверы.
– А староверы разве не православные? – докапывался сантехник до истины.
– Православные, но уже не те, которые нужны,
