Тот самый сантехник 8 - Степан Александрович Мазур

Боря на телефон посмотрел. Там одна палочка связи. А как глаза поднял и снова взглядом крановщика поймал, он уже с дедом сцепился и борется.

«ЧТО ПРОИСХОДИТ?!» – возмутился внутренний голос.

Боря выскочил из автомобиля тут же, но снова замер. Широкоплечий дед в одно ловкое движение руку Стасяна скинул, в челюсть зарядил с левой, а как тот округлил глаза, сблизился и через плечо так швырнул, что крановщик ещё пару метров по земле катился.

– Эй! – только и сказал Боря, не в силах представить, сколько в деде внутренней силы оказалось, что Стасяна как щепку швырнул.

А следом мужик, что совсем ещё не старик и сказал:

– Стасян, да ебись ты с веслом, которое помогло тебе сюда добраться! Что за шутки? Не знаю, не признал… тьфу!

Челюсть Бори опустилась. А Стасян подскочил, руку поднял, зубы на шатание проверив. И показал, что с ним всё в порядке.

Улыбаясь, вдруг заявил крановщик:

– Знакомься, Боря. Это мой дед – Василий Макарович Сидоренко. Он это… немного серб. У них там свои выражения в ходу. Но это – его любимое.

И стоит, лыбится крановщик. А по лицу видно – всё-всё вспомнил.

– Знакомься, деда. Это мой корешок – Боря. Сантехник от бога!

Глобальный только подошёл, руку протянул мужику лет шестидесяти-семидесяти. А тот так кисть сжал, что едва кости не захрустели. Он хоть и седой, но ни залысины, ни проплешины. И глаза бодрые, без старческой поволоки. Зауважал Боря деда сразу. А своего и не помнил. Отец говорил, что лет в пятьдесят умер. Вроде как ещё достойно пожил для городского жителя. Ведь «девяностые» все рано уходили от болезней сердечных. И мужики постарше – массово.

– В каждом сербе есть немного русского, – хохотнул довольный дед и принялся Стасяна обнимать. – Кроме серба, русский – тоже серб!

Подойдя ближе, Боря вдруг понял, что дед и будучи дедом на голову выше его, а Стасян только в плечах деда шире. Отметив этот факт, только и оставалось, что на автомобиль указать и добавить:

– Василий Макарович, тогда присаживайтесь. Прокатимся с ветерком.

– Вот уж нет! – хмыкнул дед и снова подхватив авоську, пошёл по тропинке в сторону. – Я сам дойду. Не хватало меня ещё комфортом баловать. Он мужиков раньше всех в могилу прибирает! Я лучше на своих двоих.

– А… дорогу? – пробормотал ему вслед Боря, удивляясь как дед здание за пару шагов обошёл. Ноги, что ходули. А скорости мог любой позавидовать. Тяжести авоськи словно совсем не замечал.

– Да знаю я дорогу! – добавил Стасян. – Мне просто для полноты лечения пиздюлин деда не хватало. А тут как ушатал меня, сразу генетическая память и проснулась… Садись, поехали!

На всякий случай ущипнув себя, Глобальный кивнул.

Больно! А значит, снова не сон. И не зря смотался.

«Ну а что бампер погнут – так хрен с ним. Главное, что к корешку память вернулась», – тут же добавил внутренний голос и Боря тут же спросил:

– А как по-сербски будет – сын вернулся домой?

– Боря, да я ебу? – снова ответил единственно правильно Стасян, чтобы точно понятно было – не сон.

Глава 24 - Туда и обратно-2

Настолько чистым воздухом Боря ещё не дышал. Сосны вокруг деревни высасывали из Петюхов всю пыль, удерживали грязь в любое время года и воду даже при сильных дождях, так что не грозил деревни ни разлив речушки, ни подтопление от озера. Деревья фильтровали словно сам негатив. А взамен, как по слухам, давали такое обилие белого гриба, маслят, рыжиков и груздей, что хоть в промышленных масштабах запасай.

– А какие у нас девчонки красивые, – тут же заверила Екатерина Матвеевна. – Загляденье! Ты Боря, уже порченный, чи шо?

– Это как? – не понял сантехник.

– Женат? – улыбнулась единственная представительница женского пола среди всех Сидоренко.

– А, нет ещё, – улыбнулся Боря немного страной улыбкой, так как дышалось полной грудью, а воздух хоть на хлеб намазывай и ешь!

Пьянит не хуже кваса. А следом баню обещали. Настоящую, на дровах. И судя по стуку топора, Стасян уже во всю разминался.

Стол ломился от разносолов уже час спустя момента приезда. А низкорослая мать Стасяна, давно вытерев слёзы, хлопотала на летней кухне. Она была едва ли на голову выше Маливанского, но бёдра имела широкие, необъятные. И глядя на неё, можно было предположить, что Стасян плавал в просторной утробе, хоть бы и поперёк.

Гость вызвался помочь хозяйке на кухне, так как на улице было ещё довольно свежо, а оделся он легко. Под тепло и комфорт просторного салона в джипе. И пока Глобальный чистил картошку, слушая истории про крановщика, Екатерина Матвеевна сыпала непривычными словами и фразами. Поневоле заслушаешься. Потому что есть в них что-то глубинное, родное настолько, что ухо отзывается.

Некоторые слова походили на украинский, некоторые на белорусский, некоторые вообще вызывали вопросы, но это был сербский, он же южнославянский. Не требовалось никакого перевода, только пояснение на один раз.

Боря быстро заучил для себя самые часто произносимые фразы. «Здраво» – чаще всего говорили все вошедшие на кухню гости. И это означало «здравствуйте». А «хвала вам» – «спасибо». И это больше походило на заклинания. Тогда как фраза «до свидания» звучало как «чао», словно сербы немало погостили в Италии. Но на фоне «пожалуйста» – всё теряло смысл и снова возвращало сербов на родину, так как это уже звучало как «молим», что подводило сербов к богу настолько близко, что за бороду можно подержать и не обидится.

А едва Боря слышал «треба ми», как его закидывало духовным присутствием куда-то на Дон. А это всего лишь означало «мне нужно». И где-то рядом стояла фраза «не понимаю» – «ни вразумию». Складывалось впечатление, что мову создавали на основе тотальных заимствований. И их всех южнорусских народов сербы оказались основным языковым донором.

Всё бы ничего, но Екатерина Матвеевна объяснила, что сербы вдобавок использовали как кириллицу в написании, так и латиницу, что напрочь сбивало ориентиры. Как по мнению Глобального, так они взяли с миру по нитке и были совершенно правы. Их язык был