Секретная миссия Рудольфа Гесса - Питер Пэдфилд

Это наводит на мысль, что если Би1а ответил на письмо Альбрехта Хаусхофера от 23 сентября, Гамильтону ни на одной из встреч в Лондоне об этом не сообщили. Похоже, что Альбрехт на письма не ответил, или, если письмо было, его ему не показали. Возможно, что Би1а, прождав несколько месяцев ответа на свою фальшивку, решил ввести в игру Гамильтона, отправив его в Лиссабон. Отсюда эта задержка с 6 ноября, даты поступления письма в МИ-5, по 26 февраля, когда Стаммерс попросил Гамильтона увидеться с ним в Лондоне. Не исключена возможность и другого варианта: когда задержка произошла, как указывает в своем письме Блэкфорд, по вине "другого отдела, потерявшего бумаги"; по всей видимости, с октября 1940 года в МИ-5 царила порядочная неразбериха, связанная с его переездом с Уормвуд Скрабз в Оксфорд.

В заключение Блэкфорд просит Гамильтона рассматривать дело как незавершенное и ждать дальнейших указаний.

Ответ ему Гамильтон дал 10 мая. В первом абзаце он повторяет сказанное Блэкфордом, как положено при формальном ответе на приглашение: дело он будет считать незаконченным до тех пор, пока не услышит, что с мертвой точки оно тронулось; он понимает, что министерство авиации к данному вопросу отношения не имеет и что бумаги были затеряны по вине другого отдела. "Если предложение найдет воплощение, продолжает он, будет лучше, если он напишет «X», что не отвечал ему потому, что "не видел возможности выехать из страны", но теперь как будто у него появился шанс "устроить встречу с тобой за границей в течение следующего месяца или двух". Затем он добавляет то, что представляется излишним, если только Тар Робинсон первоначально не предложил ему отправиться в Лиссабон без предварительного уведомления:

"Прежде чем ехать, я бы тогда ждал ответа, чтобы оставить службу на минимальный срок и избежать необходимости терять время у его порога".

Вдобавок к совпадениям, которые, похоже, неотступно преследовали Гамильтона в этом деле, Гесс в тот день вылетел из Аугсбурга, чтобы навестить его.

Глава 19. Окончательные приготовления

26 апреля Рудольфу Гессу исполнилось 47 лет. На другой день газеты отметили это событие вместе с восьмилетней годовщиной его назначения на пост заместителя фюрера. "Очень давно (еще до того, как разразилась эта война) Рудольфа Гесса окрестили "совестью партии", — писала "Националь Цайтунг", — причина заключалась в том, продолжала она, что в общественной жизни не было такой области, которой он не касался бы". Интересно отметить, что в коротком обзоре его карьеры, данном газетой, несомненно, под руководством министерства пропаганды и общественного просвещения Геббельса, ни слова не говорилось о его службе в годы империалистической войны в пехоте: "В войне он принимал участие как летчик, был награжден несколькими высокими наградами".

По всей вероятности, цель заметок состояла в том, чтобы перед полетом укрепить его репутацию, потому что в день Труда, 1 мая, когда фюрер по традиции обращался к народу, Гесс стоял рядом с ним. Он произнес речь на церемонии на заводе Мессершмитта в Аугсбурге, столь знакомом ему по многочисленным приездам и тренировкам. Церемония была посвящена вручению награды "Золотого Флага" и присвоению титула "Национал-социалистическое образцовое предприятие" за выдающийся вклад в дело вооружения.

Кроме того, на него была возложена обязанность присвоить почетное звание "Пионер Труда" рейхсляйтеру прессы Максу Аманну, рейхсминистру доктору Вильгельму Онезорге и профессору Вилли Мессершмитту.

Его речь, как и подобает в таких случаях, была замешана на патриотизме и партийной пропаганде. Он говорил об уникальном качестве и изобилии оружия, предоставленного в пользование германскому солдату благодаря "многолетним неустанным заботам Адольфа Гитлера", однако за надежность оружия нужно благодарить германских рабочих.

В конце речи, прежде чем прикрепить новоявленным "Пионерам Труда" золотые медали, каждому из них он сказал теплые слова; последним шел Мессершмитт:

"Вы, товарищ профессор, доктор Мессершмитт, являетесь создателем лучшего в мире истребителя. Из собственного опыта я знаю, с какими трудностями вам приходилось сталкиваться, чтобы протолкнуть ваши новые идеи. Вопреки всему вы отстояли свои гениальные разработки, благодаря которым германские вооруженные силы в воздушном бою обладают бесспорным превосходством над врагом. Это говорит само за себя, как говорит за вас".

В заключение он вручил "Золотой Флаг" образцового предприятия и следующее "соревнование за лучшие показатели" 1941–1942 гг. посвятил "военному решению" и достижению германской промышленностью наивысшей производительности. Церемония закончилась барабанной дробью и пением "Binder in Zechen und Gruben", что приблизительно переводится как "Собутыльники в шахте". Потом он отвел Вилли Мессершмитта в сторону, чтобы обсудить с ним дополнительные изменения для его личного «МЕ-110». Он хотел, чтобы изменения были готовы к понедельнику 5 мая. Соответствующее распоряжение было подписано Мессершмиттом на другой день.

4 мая Гесс находился в Берлине по случаю речи фюрера в оперном театре «Кролль», до сих пор используемого как Рейхстаг. Вместе с Гитлером, кроме него, вошли Геринг, Гиммлер и министр внутренних дел доктор Фрик. Присутствовавшие депутаты поднялись с мест, и под потолком пронесся рокот одобрения. Гитлер говорил, как после падения Франции. Он чувствовал себя победителем и о Черчилле упоминал с ироничным презрением. Легко представить, какую бурю эмоций переживал Гесс, когда думал о том, что ему предстоит. Смесь гордости, безысходности и сдерживаемого восторга.

Тем временем Черчилль наслаждался теплым солнечным днем в загородном имении премьер-министра, Чекерсе. Предыдущей ночью стрелки часов перевели на час вперед, чтобы увеличить британское летнее время. Пока остальные гости резиденции, в число которых входил капитан Хиллгарт, морской атташе в Мадриде — и "страстный последователь Сэма Хора", как заметил о нем Джок Колвилль, пили в доме чай, Черчилль в кресле на лужайке колдовал над специальными желтыми шкатулками.

На другое утро, в понедельник 5 мая, в Рейхсканцелярии в Берлине проходила последняя, как оказалось, встреча Гесса с Гитлером. Беседа получилась долгой и длилась не менее четырех часов. О чем они говорили, неизвестно, потому как свидетелей не было. Но судя по продолжительности и по тому, как временами из-за дверей доносились их возбужденные голоса, как явствует из отчета помощника, ожидавшего в приемной, ясно, что дела обсуждались серьезные. Почти наверняка касались они вопроса его миссии в Великобритании. Когда двери кабинета наконец открылись и мужчины вышли, Гитлер, по свидетельству все того же помощника, словно прощаясь, положил руку на плечи Гесса. Последними его словами, обращенными к своему заместителю, были, по всей видимости: "Гесс, ты всегда был законченным упрямцем".