История Польши - Михал ТЫМОВСКИЙ и др.

Под патронатом возникшего в 1800 г. Варшавского общества друзей наук наряду с историческими и филологическими изысканиями появлялись исследования в сфере точных наук. Деятели культуры свободно дискутировали о программах романтиков и классицистов и без особых усилий могли избежать цензуры. В это время совершенно легально появляются первые произведения Адама Мицкевича (одновременно со второй и четвертой частями «Дзядов») и даже гораздо более политизированный «Конрад Валленрод» (правда, он был издан /317/ в Петербурге с предисловием, где утверждалось, что эта тема имеет сугубо историческое значение). Изданы также были теоретические и критические работы Мауриция Мохнацкого. Цензурным ограничениям подвергались, в первую очередь, тексты, которые можно было счесть политически неблагонадежными, а не те, которые касались польского национального вопроса. Однако во всех трех государствах преследовались открытые высказывания о независимости, направленные против властей и существовавшего порядка.

Эти и иные репрессии воспринимались болезненно; иногда они казались откровенным унижением, но редко оказывались столь жестокими, как в случае с В. Лукасинским или С. Кшижановским. Тем не менее, литовских гимназистов из Кейдан и Крожи, {109} которых обвинили в заговоре с целью покушения на Константина, приговорили к смерти, чтобы потом помиловать и осудить на 10 лет каторги и пожизненное несение воинской службы. В большинстве же случаев дело заканчивалось арестом и следствием, иногда приговором к кратковременному заключению, а в случае студентов – исключением из учебного заведения.

С гражданскими свободами мало считались повсюду. Нарушались нормы конституций Королевства Польского и вольного города Кракова. Однако следует заметить, что точно так же обстояли дела почти во всей Европе Священного союза. Это не являлось национальной дискриминацией. На бывших восточных землях Речи Посполитой (в Литве, на Украине и в Белоруссии), где поляки все-таки составляли меньшинство, они во многих губерниях имели численное преимущество среди чиновников; преобладали они и на высоких должностях. Этому способствовал Константин, который получил от царя Александра I власть над военными и администрацией в западных губерниях империи. И только Николай I, придя к власти, начал ограничивать польское влияние, которое, несмотря на это, оставалось еще весьма значительным. Довольно многое изменилось к лучшему в сфере экономики. В Королевстве Польском это было связано с продуманной экономической политикой властей, особенно с 1821 г., когда Министерство финансов возглавил князь Ксаверий Друцкий-Любецкий – единственный из выдающихся консерваторов, кто не разочаровался в царской политике, будучи убежденным в том, что будущее Польши зависит от ее союза с Россией. Он был почти образцовым сторонником того, что позднее назовут «органическим трудом», заявляя, что Польше необходимы школы, промышленность, торговля и оружейные заводы. /318/

Королевство Польское привлекало ремесленников выгодными условиями поселения и освобождением от налогов. Позднее дополнительные выгоды приносила система пошлин, высоких на западной границе – с Пруссией – и очень низких на восточной – с Россией. К 20-м годам XIX в. начался расцвет Лодзи как центра нового текстильного региона. В развитии горного дела и металлургии доминировали казенные государственные предприятия. Любецкому удалось уравновесить бюджет Королевства Польского, что имело исключительное и очень важное политическое значение. Ему удалось противостоять политике Константина, который прежде выкачивал деньги из государственной казны на военные нужды, не считаясь с ее возможностями. Довольно значительные средства (частично из внешних займов, охотно предоставлявшихся после стабилизации бюджета) Любецкий направлял на внутренние инвестиции.

Такая экономическая политика укрепляла связи Королевства Польского с Россией, являвшейся громадным рынком сбыта, столь необходимым польской экономике. Полякам это, бесспорно, было очень выгодно, и Любецкий принимал решения с убеждением, что они продиктованы польскими интересами. Экономической эксплуатации Королевства Польского со стороны России не было. Начинания министра финансов расценивались как спорные не с экономической, а с политической точки зрения. Наиболее развитые польские земли не по своей воле стали частью Российской державы, подчиняясь имперским целям России. Возможно ли было при этом избежать экономической зависимости польских земель от России – вопрос открытый.

Иными были проблемы экономической жизни для польских земель Пруссии, где проводились последовательные реформы, связанные с решением земельного вопроса. Зажиточные крестьяне получали теперь в собственность часть обрабатываемых земель, а за счет другой части выкупали часть своих повинностей – барщину или оброк. Эти реформы были довольно болезненны, особенно для беднейших крестьян, лишенных возможности выкупать землю и таким образом постепенно с нее изгонявшихся. Создание экономически рациональной аграрной структуры достигалось весьма жесткими мерами. Рядом с помещичьими имениями появились большие крестьянские хозяйства. Будущее показало, что такая структура способствовала интенсификации земледелия, изменениям в деревенской культуре, а в дальнейшем и сохранению национальной идентичности. Промышленность под прусским владычеством находилась в более сложных условиях. За исключением богатой полезными ископаемыми Верхней /319/ Силезии, где получили развитие горно-добывающая и металлургическая отрасли, в других областях промышленность сталкивалась с многочисленными трудностями. В первую очередь, имеется в виду конкуренция со стороны гораздо более развитой немецкой экономики.{110} Шансы получить выход на прусский рынок оставались незначительными. В Королевство Польское путь был закрыт высокими пошлинами, ибо без них немецкие промышленные товары вскоре получили бы преимущество и там. Стремление уберечься от немецких конкурентов ускоряло разрушение экономического единства между частями польских земель в составе трех государств, вызванное политическими решениями.

Хуже всего обстояло дело в экономике польских земель Австрии, и в определенном смысле это свидетельствовало о том, что политическое давление на поляков шло рука об руку с их экономическим угнетением. В аграрной Галиции тяжесть податей лишала землевладельцев финансового резерва и одновременно исключала даже саму мысль о какой-либо модернизации хозяйства и о добровольной ликвидации барщины. В бедной и все более нищающей стране промышленность не могла развиваться даже на прусском уровне. В Галиции продавать было некому, потому что и в самой Австрии гораздо большими возможностями обладали конкуренты из более развитых чешских и немецких земель.

С позиций сегодняшнего дня, полтора века спустя, можно констатировать, что, по большому счету, пятнадцатилетие «после Венского конгресса» было самым благоприятным, с точки зрения польских национальных интересов, временем за весь период между 1795 и 1918 гг. (так как Княжество Варшавское было всего лишь эпизодом, стоившим огромных человеческих жертв и материальных затрат, связанных с постоянными войнами). Однако недовольство современников сложившейся ситуацией также понятно. Стремление к созданию единых, независимых и конституционных национальных государств отвечало духу эпохи. Наряду с немцами и итальянцами поляки были третьим по численности народом Европы, стремившимся к объединению, к тому же находившимся под гнетом чужеземных властителей. Восставали немцы и итальянцы, за независимость боролись греки, за конституцию сражались испанцы. Полякам, однако, наиболее последовательно отказывали в праве не только на государственную самостоятельность, но даже на выдвижение национальных требований, поскольку это угрожало стабильности в Европе. Компромисс 1815–1830 гг., навязанный внешними силами, оказался не- /320/ жизнеспособным и сопровождался постоянной угрозой ущемления польских национальных и гражданских прав. Длительное время он сохраняться не мог. /321/

Глава XIII

ОСВОБОДИТЕЛЬНЫЕ ВОССТАНИЯ

Поначалу заговор, приведший к восстанию 1830 г., казался не более опасным для установленного в Королевстве Польском строя, чем прежние конспиративные организации. Через два года после арестов 1826 г. инструктору Школы подхорунжих подпоручику Петру Высоцкому{111} удалось сплотить группу своих воспитанников. Затем он установил контакты с либералами и уцелевшими членами Патриотического общества. Горя желанием действовать, подхорунжие готовы были совершить покушение на Николая I во время его пребывания в Варшаве в 1829 г. Высоцкий сдерживал пыл военных, а гражданские оппозиционеры отказывали в поддержке. Заговорщики планировали и вооруженное восстание, но конкретная программа действий не была разработана.