История Польши - Михал ТЫМОВСКИЙ и др.

Сопротивление захватчикам не было столь незначительным, как может показаться, если судить по судьбе тайных организаций или мнениям осторожных людей, однако оно не было и столь всеобщим, /300/ как гласит легенда о польских легионах. Можно утверждать, что процессы, начавшиеся на закате Речи Посполитой, хотя и были ослаблены чужеземной властью, все же продолжали по инерции развиваться. Не все признавали сложившееся положение прочным, многие готовы были к жертвам и подвигам, надеясь, что случай представится. Новые тенденции, способствовавшие в течение следующего столетия формированию нации, еще только зарождались. В этом процессе такие черты, как, например, индивидуализм и неприятие государства, прежде считавшиеся негативными качествами, приобретали статус патриотических добродетелей. Направление преобразований постоянно менялось, нация складывалась, прежде всего, под давлением новой действительности.

Несколько иначе относились к вооруженной борьбе немногочисленные приверженцы демократии вроде Костюшко. Именно он стал вдохновителем публикации брошюры «Могут ли поляки добиться независимости?» (1800), написанной Юзефом Павликовским. Основной ее тезис, заключавшийся в том, что победа национального восстания потребует привлечения к борьбе освобожденного народа, не нашел тогда должного отклика, но позднее сделался теоретической предпосылкой одного из направлений в польском освободительном движении. Оба течения не всегда явственно отличались друг от друга (особенно когда от имени народа высказывались представители других классов). Однако со временем, в связи с переменами в обществе, концепции борьбы за свободу, целостность и независимость стали заметно разниться.

Среди противников вооруженной борьбы или тех, кто просто не верил в возможность возврата к государственной независимости, на рубеже XVIII– XIX вв. обозначились различные тенденции. Не все аристократы (как стало принято теперь называть польских магнатов) «отошли от дел», различными были и их взгляды. Такие, скажем, как Щенсный-Потоцкий, которого не разочаровали перечеркнутые планы, считали естественным согласиться с новой «национальной принадлежностью» – в его случае русской. Прусский двор усиленно перетягивал на свою сторону Радзивиллов и достаточно преуспел в этом, но ему не удалось проделать то же самое с князем Юзефом Понятовским.{103} Разгульная жизнь этого полководца в 1792 г. возмущала современников, но, с другой стороны, ничего не было хуже для национального дела, чем праздность или отчаяние большинства. После вступления на трон Александ- ра I (1801) ширилась не столько пророссийская, сколько процарская ориентация. Считалось, что новый пра- /301/ витель совмещал в себе непримиримость в отношении революционных влияний с широтой политических замыслов. Действительно, гнет смягчился; и казалось, что последовавшие реформы изменят саму сущность царской России. В значительной степени способствовал укреплению убеждения в возможности если не возрождения Польши, то хотя бы ее объединения под властью России Адам Ежи Чарторыский (1770–1861), который с 1802 г. де-факто возглавлял Министерство иностранных дел России. Видя, что их дела идут на лад, польские помещики хотели верить, что русская экспансия не находится в противоречии с возрождением Польши, а значит, и с возвращением к прежним принципам государственного устройства. Казалось, что это подтверждается фактом признания польского характера присоединенных к России земель. Особое значение имело развитие польской системы образования, куратором которой выступал Чарторыский (1803), в том числе открытие Виленского университета (1802) и Кременецкого лицея на Волыни (Тадеуш Чацкий, 1805). Планы восстановления Польши особенно окрепли в 1804–1805 гг., когда царь эффективно использовал их для давления на Австрию и Пруссию. Этому пришел конец в 1806 г. – с дружескими объятиями Александра I и Фридриха Вильгельма III у гроба Фридриха II и с отставкой Чарторыского из министерства после Аустерлица. С иллюзиями было покончено, но это вовсе не означало конца расчетов на получение каких-либо политических уступок со стороны Петербурга.

Тем временем император Наполеон втянул поляков и польские земли в орбиту своих планов и действий. На рубеже 1806–1807 гг., когда судьба Пруссии еще не была предрешена, находившийся в Берлине Наполеон призвал поляков к вооруженному выступлению. Костюшко ответил отказом, аристократические круги медлили, однако Домбровский с Выбицким уже вводили польскую гражданскую администрацию на захваченных Пруссией польских землях. Шла «первая польская война». Создавались вооруженные силы, которым предстояло доказать французскому императору, что «поляки достойны быть нацией».{104} Это был слабый козырь, но другого не существовало. Временная администрация польских земель, созданная в Варшаве, прежде всего, должна была содействовать формированию вооруженных сил и обеспечить исправное снабжение французской «Великой армии». Поляки, возглавлявшиеся Я. Г. Домбровским, Ю. Понятовским и Ю. Зайончеком и организуемые аристократами из числа деятелей Четырехлетнего сейма, оказались на высоте. Однако это не помешало Наполеону использовать возрождавшуюся часть польских земель в ка- /302/-/303/ честве объекта торга с царем Александром I. В Тильзите (7 июля 1807 г.) было решено, что будущее Княжество Варшавское (104 тыс. кв. км, 2,6 млн. человек) станет управляться саксонским королем Фридрихом Августом. Ни Конституция от 3 мая, ни другие реформы не были восстановлены; в Дрездене (22 июля 1807 г.) Наполеон продиктовал конституцию, которая лишь в незначительной степени учитывала своеобразие страны и чаяния поляков.

Конституция гарантировала всеобщее равенство перед законом и введение Кодекса Наполеона, давала свободу крестьянам и предоставляла избирательные права части мещанства и интеллигенции. Вводилось светское брачное законодательство, разрешавшее гражданский брак и развод, причем в роли чиновников при оформлении записи актов гражданского состояния должны были выступать приходские священники. Принципы свободного труда и свободы собственности, равенство перед законом и отделение государства от церкви были поистине революционными нововведениями. Система управления была строго централизованной по замыслу, но довольно либеральной на деле. Выборные органы (сейм) не играли значительной роли, вопросы законодательства и судопроизводства находились в ведении Государственного совета. Управление страной при почти постоянном отсутствии саксонского короля осуществлял Совет министров, который находился под контролем резидента императора. Было принято постановление (21 декабря 1807 г.) о том, что свободные крестьяне не являются собственниками земли и должны заключать с помещиком договор о своей работе на ней. Таким образом, вопреки духу Конституции сохранялась барщина, так как отказ от нее был равен риску оказаться согнанным с земельного надела. /304/

Жизнь Княжества Варшавского подчинялась ритму военных кампаний. Оно содержало большую собственную армию (30 тыс. человек), а несколько десятков тысяч польских солдат состояли на французской службе. Вооруженное участие княжества в кампании 1812 г. потребовало почти 100 тыс. солдат. Обязательным оставалось снабжение и обеспечение французского войска во время похода или в период его расквартирования. Тем временем экономическая ситуация в стране резко ухудшилась. Включенные в континентальную блокаду польские земли терпели значительный материальный урон из-за прекращения вывоза зерна. Обремененные долгами поместья страдали также от беззаконий и злоупотреблений со стороны армии, тогда как энергичные военные поставщики наживали громадные состояния. С другой стороны, процветали заводы по производству оружия, создавались благоприятные условия для деятельности предпринимателей. Такая ситуация была также очень выгодна горожанам, за исключением еврейского населения.

Поворотным пунктом стал 1809 год. Австрийские войска вторглись на территорию Княжества Варшавского, на территории которого в этот момент оставались лишь незначительные военные силы. С 1808 г. в Испании сражались пехотные полки и уланы Привислинского легиона, кавалерийский гвардейский полк и другие соединения общей численностью около 20 тыс. человек. В этой трагической, кровопролитной войне поляки не раз отличались в сражениях: в кавалерийской атаке горного прохода Самосьерра, при осаде и штурме Сарагосы, в битвах под Туделой, Оканьей и Альбуферой. Однако многие из них сомневались, там ли их настоящее место. На территории княжества князь Юзеф Понятовский во главе польской армии дал бой вдвое превосходящим силам австрийцев под Рашином (19 апреля 1809 г.). Сдав Варшаву, он перебросил военную операцию на правый берег Вислы и в победоносном наступлении дошел до Кракова. Шёнбруннский мир увеличил территорию княжества за счет земель австрийской доли в третьем разделе в целом до 154 кв. км. Население его составило 4,3 млн. жителей.