Любовь на Бродвее - Беверли Марти

Маргаритки от Мэтта. Они выглядели удивительно свежими и невинными среди других роскошных цветов.

На открытке было написано: «Не гадай на лепестках, я могу предсказать ответ». На мгновение Джаффи испугалась. Что подумает Пол? Ничего. Это любовь. Никто не сомневался, что Мэтт любит ее, а она его. Эта любовь проявилась лишь единственный раз, и, казалось, Пол не беспокоился по этому поводу. Когда она вернулась из Лондона, он продолжал относиться к Мэтту не иначе, как к ее другу и агенту. Джаффи положила на место открытку и перешла к остальным.

— Наверное, цветы прислали все, кто когда-либо встречал тебя, — сказал Пол, входя в гостиную. — Еще больше в спальне и в будуаре. Квартира становится похожей на похоронный зал.

— Если не возражаешь, я обойдусь без этого сравнения.

Пол засмеялся:

— Извини, я забыл, как ты обидчива сегодня.

— Не все прислали цветы, — сказала она, закончив свой обход присланных букетов. — Ничего нет от Карен.

— Ты в самом деле ждала от нее чего-то, дорогая? — осторожно спросил он. — Прошло уже шесть месяцев.

Джаффи действительно ждала, несмотря ни на что.

Как ждала поздравительную открытку на Рождество.

Карен свяжется с ней в рождественские каникулы, говорила Джаффи себе в декабре. Но она не сделала этого тогда, не сделала и сейчас.

Мистер Шварц, частный детектив, отказался от дальнейших поисков. Он не взял денег, поскольку не смог получить никакой информации, за исключением сведений от продавца билетов на автобусной станции, который сказал, что, кажется, продал билет до Лас-Вегаса леди, похожей на фотографию. Но он не был уверен, и Шварц решил поехать в Лас-Вегас. Однако Джаффи высмеяла эту идею.

— Карен ненавидит Лас-Вегас, — настаивала она. — Она сама говорила мне об этом год назад.

После чего сыщик назвал дело безнадежным и прекратил поиск. Почти все считали поиски безнадежными, за исключением Лии и Джаффи. Они утешали друг друга по телефону пустыми надеждами. Пол же был из другого теста.

— Где бы ни была Карен, — сказал он, — она не знает, что у тебя сегодня открытие нового спектакля. Дорогая, в отдаленных районах нашей огромной страны есть такие дикие места, где, вероятно, никогда не слышали о Джаффи Кейн.

— Карен должна была бы услышать обо мне, — сказала Джаффи. Она взглянула на часы. — Уже четвертый час. Мне надо принять ванну.

— Хорошо, только смотри не утони.

— Если бы я не знала, что еще тридцать один человек в этот момент переживает то же, что и я, то, наверное, так и сделала бы.

Наполняя ванну, Джаффи подумала, что, где бы ни была сейчас Карен, она тоже, должно быть, чувствует себя отвратительно. Она очень надеялась на это. Очень.

Ведь надо быть живой, чтобы чувствовать себя отвратительно.

В ноябре Карен уволили из химчистки, где она работала сортировщицей грязной одежды.

— Я не могу держать людей, которые забывают приходить на работу, сказал хозяин.

На прошлой неделе Карен играла почти двадцать три часа подряд, потому что ей везло и она получала выигрыш за выигрышем. Через некоторое время большую часть денег она снова оставила в автомате. Обессилев от усталости, вернулась в свою лачугу и проспала почти два дня. Затем снова играла с тем, что у нее осталось от предыдущих выигрышей. Прошло еще полтора дня, и она проиграла все, что у нее было. В течение пяти дней она не появлялась в химчистке, и ее уволили.

— И что теперь? — спросил Фрэнк.

Как обычно, они сидели в автомобиле. Он никогда не разговаривал с ней во время игры, хотя стоял в пяти ярдах позади за своим карточным столом. В «Пустынном дворе» Карен была полностью сосредоточена на своей игре, а он на своей. Вне казино, когда он возил ее туда и обратно, что теперь она называла своей жизнью, Фрэнк задавал Карен вопросы, которые ужасно не нравились ей, поскольку возвращали ее к реальности.

— Что ты теперь собираешься делать? Сможешь ли заплатить за жилье на этой неделе?

Карен покачала головой:

— Нет. Но если сыграю сегодня вечером, то смогу расплатиться. Как только выиграю двадцать один доллар, сразу отложу эти деньги для Беллы и не буду к ним прикасаться. Правда, Фрэнк, обещаю. Если ты только одолжишь мне пятнадцать долларов. Это все, что мне нужно.

— Не дам ни цента.

— Ну дай. Что такое для тебя пятнадцать баксов? Ты получаешь целое состояние.

— Я не дам тебе денег взаймы.

Карен схватила его за руку:

— Ты должен помочь мне, Фрэнк. Ты единственный, на кого я могу рассчитывать. Десять долларов.

Пожалуйста, только десять.

По крайней мере он не отталкивал ее. Фрэнк никогда не отталкивал ее. Но тут снова покачал головой:

— Нет. Я же сказал. Разве только…

— Что? Скажи. Скажи, чего ты хочешь, я сделаю это.

— Если только ты поселишься со мной.

— Что? — Карен испугалась. Он никогда не прикасался к ней, за исключением того случая, когда перенес ее из машины на кровать. Это она хватала его за руку, когда просила дать взаймы. — Для чего ты хочешь, чтобы я поселилась с тобой? — Карен откинула волосы с лица. Они стали еще длиннее и свисали засаленными спутанными локонами. Она уже не помнила, когда последний раз мыла голову.

— Не для того, о чем ты подумала, — сказал Фрэнк. — Я же не предложил разделить со мной постель, Карен.

Только мой дом. У меня небольшой одноэтажный летний дом в дальнем конце Фремонта.

Потребовалось некоторое время, прежде чем она в конце концов сообразила, что Фремонт находится в противоположном конце города от Спринг-Маунтин-роуд.

Каждый раз, когда он подвозил ее, ему было совершенно не по пути. Но Карен не думала об этом сейчас.

— Ты хочешь, чтобы кто-то присматривал за ним, вроде постоянной прислуги?

- Да, постоянная прислуга со степенью доктора психологии. Мечта каждого парня. Просто мне жаль тебя.

Что скажешь?

— Зачем?

— О Господи! Я не собираюсь отвечать на двадцать вопросов, Карен. Согласна или нет?

Она задумалась на мгновение, затем пожала плечами:

— Мне нечего терять, не так ли?

Таким образом, в ноябре Карен поселилась у Фрэнка.

В конце недели они устроили свой быт. У нее была своя комната, у него своя. Его комната была закрыта для нее.

Карен не могла позволить себе входить туда. Для совместного пользования оставались две другие комнаты, но Карен не хотела заниматься поддержанием порядка в гостиной и на кухне и потому редко бывала там.

Ее жизнь мало чем отличалась от прежней. Она спала и ела очень мало. Продолжала играть, пока не уставала настолько, что не могла дергать за рычаг или у нее кончались деньги. Ее запас был строго определенным, Фрэнк давал ей на игру шестьдесят долларов в неделю.