Любовь на Бродвее - Беверли Марти

— Не знаю, как ты выдерживаешь, — сказал он, в то время как они двигались по пустынной дороге. — Ты всегда там, когда я прихожу, и продолжаешь играть, когда я ухожу. Мне кажется, ты играешь по двенадцать, четырнадцать часов в сутки.

— По меньшей мере, — подтвердила Карен, но не стала ничего объяснять.

— Теперь, в связи с переездом, найдешь автоматы поближе к дому?

Волосы Карен почти достигали подбородка, так как она не стриглась с мая. Теперь они были распущены, не затянуты в пучок. Когда она покачала головой, ее светлые локоны упали на изнуренное лицо.

— Нет, мне нравится играть в «Пустынном дворе».

Там мой особый автомат.

— Да, — сказал Карлуччи. — Я заметил это. Ты всегда играешь на том, где ковбой стреляет из своих пистолетов, когда выпадает выигрыш. Ты полагаешь, что это счастливый автомат?

— Не знаю. Просто он мне нравится.

Они подъехали к деревянным с облупившейся краской лачугам, сгрудившимся у дороги, под неоновую вывеску, обозначавшую вход.

— Я поеду назад в гостиницу около полуночи. Хочу поваляться немного перед сменой. Если хочешь, я захвачу тебя по пути.

— Нет. Благодарю, до полуночи слишком долго ждать. — Она открыла дверцу автомобиля.

Он придержал ее за руку:

— Когда же ты спишь?

— Посплю сейчас несколько часов. Мне не требуется много времени для сна. Увидимся позже, спасибо, что подвез.

— С удовольствием. Я могу сделать то же самое завтра утром, если ты будешь готова ехать домой, когда я освобожусь.

— Примерно в то же самое время, — сказала Карен. — Да, обычно я уже заканчиваю игру. Еще раз спасибо.

После этого поездки стали регулярными. Между восьмью и девятью часами вечера Карен ловила попутку или шла пешком две мили до города. Гостиница находилась фактически рядом со Спринг-Маунтин-роуд. А на следующий день после полудня Фрэнк Карлуччи отвозил ее назад домой. Во время этих путешествий они разговаривали мало. В основном беседа их состояла из того, что Фрэнк задавал вопросы, а Карен кратко отвечала.

Где-то в глубине своего сознания она не забывала, что является психологом, и потому отмечала, что порой его вопросы становились не праздными и что он искренне интересовался манией, которой она одержима.

В таких случаях Карен старалась сменить тему разговора, поскольку эта извилистая тропинка вела в те уголки памяти, где еще теплился интерес к тому, что она так жестоко бросила, где прятались чувство вины и нестерпимая боль. Она играла, чтобы заглушить боль, и не позволит этому молодому человеку с темными вьющимися волосами и карими глазами напоминать о ней.

В сентябре она сказала ему, что больше не будет ездить с ним домой.

— Я получила работу с одиннадцати до трех.

— Где?

— В баре «Энжел-гриль» на улице Фремонт. В качестве официантки.

— Понятно. Ты когда-нибудь раньше работала официанткой, Глория?

— Нет. Но мой новый босс не знает этого, и я не думаю, что эта работа не такая уж трудная.

— У тебя кончились деньги, да? Все, что ты привезла с собой, уплыло.

— Что-то вроде этого, — согласилась Карен. — Так что теперь я не буду ездить с тобой. Благодарю за карету с четверкой лошадей.

— Карета с четверкой лошадей, — повторил он, стараясь вникнуть в смысл этих слов. — Слушай, сделай одолжение. Скажи скороговорку: «Припаркуйся в Гарвард-Ярде»…

Карен улыбнулась. Точнее, это было неким подобием улыбки. Если бы он только знал, как улыбалась раньше Карен Райс, а не то создание, которое было любовницей Бернарда Хенригена, не та леди, назвавшая себя Глорией, одурманенная игральными автоматами.

— Хочешь убедиться, прав ли ты и говорю ли я с бостонским акцентом? Хорошо, «Припахкуйся в Гахвахд-Яхде». Ну вот, сказала.

— Да, я так и думал. Бостонская аристократка.

— Нет, в этом ты ошибся. Просто ребенок из так называемого Вест-Энда. Не самая лучшая часть города, ничего общего с Бикон-Хиллом и аристократическими кварталами.

— Слушай, Глория, я знаю, это не мое дело, но какого черта ты здесь делаешь? Ты же не безмозглый цыпленок и уж вовсе не похожа на официантку. Ты образованная женщина, которая говорит «карета с четверкой лошадей». Для чего тебе все это?

— Ты прав, это не твое дело. Увидимся как-нибудь, Фрэнк. Еще раз благодарю за все поездки.

Три дня спустя Фрэнк заглянул в «Энжел-гриль».

— Ветчину и сыр с ржаным хлебом и горчицей, — обратился он к Карен, усевшись за стойкой. — Как поживаешь?

— Хорошо. А как ты?

— Нормально. Соскучился только по нашим поездкам. Хотел попросить тебя принести мне чашечку кофе во время моего перерыва прошлым вечером, но мой хозяин никуда не отлучался. Администрация косо смотрит на крупье, которые заводят дружбу с игроками, а с ней лучше не портить отношения.

— Пожалуй, да. — Преступность и иммигранты. Нет лучше места, чем Лас-Вегас, для изучения этого вопроса. И парень по имени Карлуччи, сдающий карты в блэкджеке, мог бы быть одним из объектов исследования. — Что будешь пить с сандвичем?

— Кока-колу.

Когда в половине четвертого Карен вышла из бара, Фрэнк ждал ее:

— Садись, я подвезу тебя домой.

— Ты же должен спать в это время. Тебе не стоит болтаться здесь, дожидаясь меня.

Вместо ответа он взял ее за руку и повел к машине.

Карен шла, шатаясь от усталости, слишком измученная, чтобы протестовать. В машине она уснула, а когда проснулась, оказалась на узкой, комковатой кровати в своей хижине, и прошло уже много часов.

Карен взглянула на себя в лунном свете, проникающем сквозь маленькое, довольно грязное окошко. Как она оказалась здесь? Последнее, что она помнила, был автомобиль Фрэнка Карлуччи. Неужели он?.. Нет, она не помнила ничего такого. Кроме того, она была полностью одета в белую нейлоновую униформу официантки «Энжел-гриля». И трусики были на ней. Так что нет.

Карен встала, приняла душ, вымыла голову и надела второй комплект униформы. Первый она выстирает завтра, когда придет с работы. Он высохнет, пока она будет спать. На этой работе по крайней мере не было проблем с одеждой. Она уже не могла надевать на смену две пары шорт, которые купила, когда приехала в Лас-Вегас. Обе пары порвались, но ей не хотелось тратить деньги на посторонние вещи. Она могла дергать за рычаг игрального автомата в той же самой одежде, в какой была за стойкой бара в ресторане.

На следующий день Карен пришла домой такой усталой, что была не в состоянии постирать униформу.

Она упала на кровать и уснула, а когда проснулась около девяти часов, задрожала от беспокойства, поняв, что не играла почти одиннадцать часов. Она опоздала, и кто-то мог занять ее автомат. Не важно, если это случайный игрок, он просидит за ним час или того меньше. Такое случалось и раньше. Но если ее автомат займет завсегдатай? Она не сможет подойти к нему весь вечер. У нее не было времени думать о своем внешнем виде. Она надела ту же униформу, которую надевала вчера, не обращая внимания на пятна горчицы на лифе.