Любовь на Бродвее - Беверли Марти

Иногда то, что пряталось в глубине ее сознания, просыпалось от долгой спячки, но она не могла ни задержать, ни контролировать этот процесс.

«Надо что-то делать, — сказала она себе наконец. — Нечего сидеть здесь, делай что-нибудь. Приберись в доме.

Зачем? Потому что это необходимо. Какая разница?

Никакой, но надо действовать. Господи, так действуй!

Не важно зачем».

Она включила все освещение в доме, сняла жакет и начала убираться. Сначала в ванной, затем на кухне.

Вымыла окна и полы, вычистила раковину и начала размораживать холодильник. Затем нашла тряпку и банку с полиролью для мебели, взяла пылесос и направилась в гостиную. Убравшись там, перешла в спальню. К семи часам Карен закончила уборку во всех трех комнатах, к которым имела доступ. Она разгорячилась и вспотела и потому приняла душ, еще раз все вычистив после того, как кончила мыться. Она вышла из ванной в красном махровом халате и направилась на чистую кухню, где приготовила себе чашку кофе. Не растворимый, а молотый. Она нашла в шкафу старый кофейник с ситечком и нераспечатанную банку «Максвелл-Хаус». Карен заварила кофе и немного постояла, прислушиваясь к звукам и вдыхая приятный аромат. Она вспомнила о Лии. Нет, ни к чему думать о матери. Надо прогнать эти мысли, чтобы не испытывать жгучей боли. Когда она наливала кофе, руки ее снова дрожали.

Выпив, Карен вымыла и высушила все, чем пользовалась, и поставила на место. Затем взглянула на часы.

Было начало девятого. Еще есть время. Она может собрать немного денег на улице и поиграть час или два. В аптеке рядом с автобусной станцией стояла пара автоматов — в Лас-Вегасе они были повсюду. Она сможет вернуться до прихода Фрэнка.

«Не делай этого, ты уже долго держалась. Продержись еще немного. Ложись спать. Нет, не могу. Тогда снова что-нибудь делай. Что? Уберись еще в доме. Все уже вычищено. Не все, ты не убралась в комнате Фрэнка. Но он сказал… Ну и что?»

На дне ящика письменного стола, который она открыла просто ради любопытства, Карен обнаружила какие-то бумаги. Когда она выдвигала ящик, где-то в уголке ее сознания мелькнула мысль, что бог знает как давно она ни к чему не проявляла любопытства.

В ящике лежала стопка отпечатанных страниц. На верхней был заголовок «ЕЩЕ ОДНА ПОПЫТКА, Исследование маниакального влечения к игре, Фрэнсис Т. Карлуччи». Карен вытащила стопку, перевернула титульный лист и начала читать.

Она не слышала, как подъехал автомобиль Фрэнка.

Когда он вошел, Карен сидела на полу в его спальне и продолжала читать, не поднимая головы. Фрэнк прислонился к косяку двери и наблюдал за ней некоторое время.

— Привет, — сказал он наконец.

Она подняла голову и увидела его.

— Что это такое? — спросила она. — Кто ты, черт побери?

— Это рукопись. Незаконченная, первый набросок, я не работал над ней уже несколько месяцев. А сам я Фрэнк Карлуччи, как и говорил и как там написано.

— Это не ответ.

— Да, пожалуй. — Он опустился на колени рядом с Карен и начал собирать отложенные ею страницы, складывая их в аккуратную пачку. — Ты можешь почитать остальное позже, если хочешь. А сейчас пойдем на кухню и поедим что-нибудь, я проголодался.

Карен забыла включить холодильник после разморозки, и продукты стали теплыми, но Фрэнк сказал, что они еще не испортились.

— Здесь стало чище, — заметил он.

— Да, я убралась.

— Этим ты занималась и в моей комнате?

— Поначалу.

Он пожарил яичницу с ветчиной и сделал тосты, в то время как она сидела за столом и наблюдала за ним.

— Хочешь? — спросил он, когда еда была готова. — Я приготовил много.

— Нет.

— Поешь немного, хотя бы несколько кусочков. — Он положил немного яичницы и пару кусочков ветчины на тарелку и поставил перед ней.

— Это то, о чем ты пишешь в своей книге. Люди, подверженные маниакальному влечению к игре, подобно алкоголикам и наркоманам, теряют интерес к своему физическому состоянию. Их надо принуждать нормально питаться, чтобы они могли остаться живыми.

— Да. Ты ведь психолог, как по-твоему?

— Я не уверена, является ли это клиническим случаем, и у тебя в исследованиях ничего не сказано по этому поводу. — Она слушала себя и не верила. Карен в Лас-Вегасе произносит слова, которые присущи доктору Райс!

Он сел и начал есть.

— Такие случаи бывают. Например, ты.

— Я ем достаточно, чтобы не умереть с голоду. — В доказательство она взяла вилку и подцепила небольшой кусочек яичницы.

— А моя мать не смогла.

— Твоя мать?

— Да. Она умерла, когда мне было тринадцать. Постоянное недоедание дало осложнение на легкие и почки. Она была увлечена игрой, как и ты, а может быть, и хуже. Играла в рулетку.

Карен посмотрела на него так, как будто видела в первый раз. У него была смуглая кожа, нос имел необычно высокую горбинку, а челюсти — почти прямоугольную форму. Такое сочетание придавало его внешности довольно приятный вид. Карен встала:

— Я сварю немного кофе. — Она взяла кофейник и поставила его на плиту.

— Где ты нашла его?

— В буфете. На самой верхней полке. Я обнаружила его, когда убиралась. — Карен стояла к нему спиной. — Фрэнк, где играла твоя мать? Здесь, в Лас-Вегасе?

— Нет. В Монте-Карло. Я вырос в Монако, хотя считаюсь американским гражданином. Мой отец был крупье, как и дед. Карлуччи являются выходцами из Генуи. Этот город находится недалеко от княжества Монако, и вскоре они стали монегасками.[1] Моя мать родом из Калифорнии. Она встретила отца в Европе, но после женитьбы привезла его в Америку, где он начал работать на своего тестя в газетном бизнесе в Лос-Анджелесе. Он ненавидел свою работу, потому что, как я узнал, мой дед ненавидел его. Поэтому после моего рождения отец привез нас назад в Монако и вернулся к своей первоначальной профессии.

Кухню наполнил запах кофе, Фрэнк встал и выключил газ под кофейником, затем налил две чашки. Когда он протянул ей одну из них, Карен спросила:

— Почему ты приехал сюда, а не в Монако?

— Когда мне было двадцать, умер мой отец, и мой американский дед вызвал меня к себе. Я приехал в Калифорнию, где он помог мне поступить в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, окончив который я получил ученую степень в области журналистики. Я полагал, что мне предстоит наследовать его дело, но этого не произошло.

— Почему?

Он улыбнулся:

— Сегодня ты задаешь много вопросов. Это не похоже на ту Карен, которую я знаю.

— Я не уверена, что сегодня я та самая Карен. Я расскажу тебе кое-что, хотя думаю, ты специально сделал так, чтобы я нашла рукопись. Она не была спрятана, и ящик не был закрыт.