Живая статуя - Наталья Якобсон

— А что скажет на это госпожа? — в до этого холодных, почти равнодушных глазах Лорана зажегся праведный гнев. — Что станет с тобой самим, если я расскажу ей о том, как ты себя ведешь? О том, что позволяешь себе запрещенное.

— Да, я вырву тебе язык, прежде чем ты ей хоть что-то скажешь, — насмешливое безразличие тут же сменила ярость. Винсент был испуган и готов на драку, даже на убийство. — Я могу сделать так, что ты не сможешь говорить.

— Госпожа прочтет мои мысли, — невозмутимо возразил Лоран. — А если я не вернусь в склеп живым, то она догадается обо всем сама. Как ты тогда перед ней оправдаешься?

Губы Винсента от досады сжались в тонкую линию. Ярость заставила его сжать кулаки, но это была уже бессильная ярость. Он особенно не любил оставаться в проигрыше, это можно было понять, даже не обладая искусством чтения чужих мыслей. К тому же, мысли Винсента и Лорана всегда были закрыты для меня. Об их чувствах, особенностях, пристрастиях и многом другом, что характеризует личность, я мог догадаться только по случайному намеку или поведению.

— И куда они пойдут, даже если останутся в живым? — со злости выпалил Винсент прямо в лицо собеседнику. — Зачем жизнь тем, у кого нет даже крыши над головой? Посмотри на них хорошенько, через дань или два это будут точно такие же бродяги, каких даже наши собратья брезгуют ловить в свои тенета.

— Зато избежишь наказания, и тебе не придется лишний раз оправдываться перед госпожой, — Лоран, по-прежнему, оставался невозмутимым. Чем громче и яростнее кричал Винсент, тем спокойнее и хладнокровнее становился его белокурый сослуживец, или не знаю, кем еще Лоран мог приходиться Винсенту. Уж точно, не приятелем и не давним знакомым, да и для того, чтобы оказаться подчиненным вел он себя слишком дерзко. Разбираться бы мне хоть чуть-чуть в иерархии волшебных существ, тогда бы я угадывал в лицо каждого, начиная от коронованного господина и кончая последним слугой. Но сам я пока был еще слишком неопытен и мог полагаться только на советы других, то есть на скупые, обрывочные пояснения самой госпожи и еще более туманные намеки моих личных духов.

— Пора бы их отпустить, пока весь этот сброд не вошел во вкус, — бесцеремонно придвинувшись к Винсенту, посоветовал Лоран. Он старался говорить, как можно тише, чтобы окружающие его не слышали.

— Сбродом! Ты называешь так моих друзей? Мое нынешнее окружение? — Винсент наигранно возмутился.

— Брось ломать комедию, — Лоран тут же отстранился от него, как от безумца. — Нам с тобой, мне и тебе, доводилось за свои века вращаться в более изысканном обществе. Я имею в виду, не людей, конечно же…

Винсент с силой прикусил губу, нервно слизнул выступившую капельку крови и потупился. Что-то не давало ему покоя, но что? Память о минувшем и невозвратимом? Воспоминание о давно потерянном, но не забытом друге, о том, кто, возможно, некогда ввел его в одну из этих изысканных нечеловеческих компаний?

Винсент был расстроен и уже не контролировал собственные защитные заслоны, поэтому его мысли и сожаления хлынули наружу потоком. Я хорошо улавливал их, а также украдкой наблюдал за Жервезом. В отличие от наших попутчиков, его еще не разодрали на части, но держали крепко. Нечто грациозное и крылатое, отдаленно напоминающее фею ощупывало когтями его горло. Я бы и принял это создание за фею, если бы не грязная, обожженная кожа, на которой желтыми огоньками выделились светящиеся глаза. Так ли выглядят падшие сородичи настоящих фей? Другое жуткое существо слизывало кровь с ранки на руке Жервеза. Эта рана появилась совсем недавно. Когда мы ехали в карете, Жервез был усталым, но полностью здоровым, а сейчас его кожу испещрили мелкие царапинки, и существа, чуявшие запах крови, опасливо оглядываясь на Лорана, ползли к новой жертве. Я не знал, что предпринять. Жервез, конечно, относился ко мне враждебно, но я не мог бросить его на растерзание всей этой своре. Хоть голоса из книги упорно нашептывали мне, что «смог бы», они тихо повторяли это на все лады, но я еще не чувствовал себя настолько ожесточенным, чтобы бросить человека в беде. Значит, еще не до такой степени колдовство взяло во мне верх над человеческим началом. Я хотел спасти кого-то только потому, что он такой же человек, как я, среди существ, чужих и совершенно на нас непохожих.

— Я ручаюсь, что он никому ничего не расскажет о вас, — снова попытался я вступиться за Жервеза. Ведь Винсента больше всего может волновать не то, что я его уведу, а то, что он разгласит тайну.

— А даже если расскажет, то кто ему поверит? — пренебрежительно отозвался Винсент. — Ты бы поверил еще недавно, что кроме твоих соучеников, преступных личностей и просто безобидных прохожих, на улицах в мире еще существуют они?

Он широким жестом указал на все свое беспокойное, безобразное сборище и насмешливо покачал головой.

— Нет, Батист, первого же, кто попытался бы предупредить тебя, о такой сверхъестественной опасности на ночных дорогах, ты посчитал бы либо безумцем, либо шутником.

Я задумался и нехотя кивнул. Разве до страшных событий в поместье стал бы я прислушиваться к советам доброхота, убеждающего меня, что ездить ночью из города в город опасно, потому что нечисть может напасть на карету. Будь предупреждающим, хоть сам Августин, я бы и то не поверил ему. Но сейчас скептицизм, оставшийся в прошлом, уже не имел значения, главное было спасти Жервеза и спастись самому.

Только сейчас до меня дошла вся абсурдность ситуации. Я должен искать спасения и бежать от тех, кем колдуны обычно способны управлять во имя достижения своих целей. Насколько же я еще неопытен, по сравнению с тем же Винсентом.

— Но ты еще и слишком юн, по сравнению с ним, вы только выглядите ровесниками, а на самом деле, у него за плечами многовековый опыт, — шепнул кто-то мне в самое ухо, но, обернувшись через плечо, я понял, что рядом никто не стоит. Так кто же шептал утешительные слова? Я взглянул на Лорана, и, хотя тот поспешно отвел глаза, я сразу понял, что говорил со мной он. Говорил, не раскрывая уст, как могут говорить только настоящие волшебники. И никто, кроме меня, не слышал его слов.

— Пусть идут! — уже для всех проговорил Лоран и, заметив возмущение Винсента, переспросил. — Или ты хочешь предложить им карету, чтобы они не устали от долгой ходьбы?

Карету!? Уж не хотел ли он нашептать следующий совет о том, что я силой своей непрочной магии сумею заставить экипаж двигаться сам собой, а колеса вращаться. Ведь коней в упряжке уже не осталось. Не осталось даже лошадиных трупов. Подчиненные Винсента налетели на них, как саранча, поделили и уничтожили всех. Для них это был пир, для меня и Жервеза — несчастье. Куда мы поедем на безлошадном экипаже, разве только Винсент позволит нам запрячь в него пару этих безобразных тварей.