Колея к ржавому солнцу - Денис Воронин

Goose», в которой, по словам Юли, можно было покорить и при этом не замерзнуть Северный и Южный полюс разом. На голову Юля по самые брови натянула смешную вязаную шапку с торчащими, как у лисы, ушами. В общем, по мнению Тима, по городу и под ним, в душных, заполненных людьми вагонах, он путешествовал с настоящей красавицей. Которая нисколько не игнорировала его, а развлекала всякими интересными разговорами, постоянно выдавала понятные Тиму шутки и весело смеялась над его собственными, показывая белые ровные зубы. Мальчик ехал, не обращая больше ни на что внимания, но в какой-то момент умудрился поймать Юлю, не удержавшуюся на ногах из-за резкого торможения и полетевшую прямо на него. В тот коротенький миг он вдруг ощутил внутри себя странное тепло, которое раньше, в лучшие дни, чувствовал только в обществе Макса.

Из дверей «Галереи», как из-под ватного одеяла, веяло искусственной оттепелью. А внутри было царство стеклянных витрин, вывесок, столов, за которыми женщинам на глазах у всех красили ногти, и денег, переходивших из рук в руки. Денежный вопрос они с Юлей решили еще на подлодке. Голосом, не терпящим возражений, девочка сказала, что она пока заплатит за новую одежду Тима, а потом они разберутся.

– Заткнись, Тимон! – сказала она попробовавшему спорить с ней мальчику. – Так и собираешься ходить всю дорогу в своих обносках-обсосках?

Потом они долго блуждали по магазинам. За всю свою жизнь до этого Тим ходил по ним меньше, а в таких и не бывал никогда. Даже если бы у него были деньги, он бы побоялся сюда зайти. Но Юля буквально за руку тащила его через строй улыбающихся девушек-продавцов, через горы разнообразной одежды, развешанной на вешалках, через очереди в примерочные и кассы, на которых расплачивалась кредитной карточкой «Visa». В одном месте у Юли спросили паспорт, и она полезла за ним во внутренний карман своего «гуся». Тим подглядел, что фамилия его спутницы Романова. Отчество разобрать не успел, но точно не Драговна. Алексеевна, кажется.

Они накупили ему целый ворох шмоток, едва поместившихся у мальчика в руках, а потом Юля погнала Тима в туалет.

– Переоденься, – сказала она ему. – Старое положи рядом с мусоркой, только не складывай в пакет, а то еще подумают, что ты бомбу оставил.

– Рядом с мусоркой? Одежду? – изумился Тим. – Выкинуть?

– Не рассусоливай сусоли, Тимон, – стальным голосом приказала Юля. – Делай, что тебе старшие говорят.

В тесной, но чистой кабинке туалета он опустил крышку унитаза, расставил пакеты с покупками и стал облачаться в купленные, приятно пахнущие вещи. По контрасту с новой старая одежда показалась Тиму действительно достойной только мусорного ведра.

Он натянул на себя узкие цвета хаки штаны с многочисленными карманами по бокам (Юля назвала эти штаны «карго»), черную, прямо-таки математическую футболку с расфокусированной буквой «пи» на груди, джинсового цвета кофту с начесом с коричневыми заплатками на локтях и капюшоном. Капюшон накинул на голову, после чего надел черное полупальто из магазина «H&M», а капюшон оставил снаружи, как ходили тут многие. Даже Повешенный, вспомнил Тим и поспешно отогнал от себя неприятные мысли об ожидающем выплату долга наркодилере. Покрытые белесыми разводами кроссовки он сменил на датские зимние ботинки из, как объяснила продавщица, кожи яка. Ботинки стоили чуть меньше бабушкиной пенсии, хотя вряд ли яку было от этого приятнее.

Немного смущаясь, Тим вышел из кабинки. Оглянувшись, он положил старые вещи, как учила Юля, возле ведра, набитого смятыми бумажными салфетками для рук. Посмотрел в зеркало и не сразу себя узнал. Оттуда, из зеркала, на него таращился какой-то взъерошенный, но вполне симпатичный паренек. Оденься в красивое – и станешь красавчиком. Тим безуспешно попытался пригладить волосы ладонью и, почему-то немного волнуясь, вышел из туалета.

– Наконец-то, – Юля оглядела его с ног до головы. – А ты ничего такой… Не то чтобы жестко круто, но вполне…

Тим смотрел себе под ноги, продолжая ощущать неловкость перед яком, чья кожа пошла на его новые ботинки. Юля хмыкнула:

– Есть хочешь?

Он набрался решимости и посмотрел улыбающейся девочке в глаза.

– Не откажусь.

– Сейчас поедим.

– Наверху? – кивнул Тим, вспомнив, что видел столики, за которыми в одиночку, парочками, компаниями и семьями ели люди.

Юля поморщилась, сказала:

– Не здесь. Надо выйти на улицу.

Казалось, что Лиговский, заболев гриппом, слег посреди города с высокой температурой. На улице мороз, а на тротуарах, на проезжей части проспекта – жидкая грязь.

– Куда мы? – спросил Тим у Юли, шагая за ней вдоль «Галереи».

– Сейчас уже придем.

За неприглядного вида большим зданием, задернутым зеленой строительной сеткой, напротив широкого проезда то ли в промзону, то ли в складской комплекс, Тим увидел будто забрызганный арабской вязью ларек с шавермой. Под большим брезентовым зонтиком с выцветшей рекламой сигарет «Ротманс» торчала пара высоких столиков для еды стоя.

– Нам сюда? – удивился Тим, увидев, как Юля направилась к приоткрытому окошку ларька.

– Здесь самая лучшая шаверма в городе, – обернулась девочка. – Потому что ее делает настоящий сириец. Они-то знают в этом толк… Привет, Хатум, – улыбнулась она, склонившись к окошку, за которым маячило лицо пожилого мужчины.

Тот широко улыбнулся в ответ:

– Джю-уля, – протяжно произнес он, – давненько тебя не видел. Как де-ела?

– Спасибо, хорошо, Хатум. А у тебя как?

– О-о’кей. Все-о о-о’кей. Стакан напо-оло-овину по-олон. Покушать пришла?

– Ага. Нам с другом две двойных, хорошо? И две «колы».

Приканчивая гаргантюэлевских размеров шаверму, обильно залитую соусом, Тим старался капать на остатки грязного снега, а не на новую одежду. Он смотрел то на Юлю, следовавшую золотому правилу «когда я ем – я глух и нем», то на проезжую часть Лиговского, по которому несся нескончаемый поток транспорта – и это в выходные. Еще с утра на Стачек город показался Тиму вымершим, а теперь… Что же тут творится в будни? Юля съела свою шаверму быстрее – может, оттого, что головой не вертела, а может, она сильнее проголодалась. Запила еду остатками кока-колы, негромко, не акцентируя на этом внимание, рыгнула.

– Куда теперь? – прожевав последний кусок нескончаемой и, как и было обещано, очень вкусной шавермы, спросил Тим.

Юля на секунду задумалась, потом взглянула на свои часы. Тим уже успел им поудивляться. У стильно выглядящих квадратных Юлиных часов не было ни цифр, ни засечек на циферблате. Только пара стрелок. Захочешь узнать по таким точное время – и ошибешься на пару недель, не меньше.

– Зайдем в одно место, если не против.

– Давай, – откликнулся Тим. – А что за место? Далеко?

– Тут рядом, – Юля махнула в сторону промзоны, прячущейся за