Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа - Эмилио Сальгари

увидел в этом удачном залпе залог будущей победы. Однако радость быстро сменилась отчаянием, поскольку берберийские корабли, снова заняв позицию, ответили ураганным огнем кулеврин и бомбард. Снаряды обрушились на палубы и надстройки, убив и смертельно ранив много отважных мальтийцев.

Если залп «Сирены» был замечательным, то и залпы алжирцев отличались меткостью. Они вызвали жестокие потери среди моряков, находившихся на носовой надстройке, юте и верхней палубе. Погиб каждый десятый, а может быть, и больше. Однако цель, которую поставил перед собой отважный барон, была достигнута, поскольку «Сирена» благополучно избежала окружения и находилась между фелукой и другими тремя галерами, сохранив мачты и паруса, что позволяло ей двигаться вперед с той же скоростью, что и прежде.

— Если не вмешается сам дьявол, — сказал лейтенант, — мы возьмем Зулейка на абордаж, а другие не успеют прийти ему на помощь. Господин барон, во мне проснулась надежда на то, что Господь с нами и что Он нас хранит.

— Если у нас будет время, — ответил молодой капитан, — соберите на средней надстройке как можно больше людей, мы пойдем на абордаж с носа. И пусть они готовят мостки. Галеры снова пустились за нами в погоню, но я все же надеюсь, что мы догоним Зулейка на полчаса раньше. Если мы сможем захватить фелуку сразу, они нас не догонят. Господин лейтенант, прикажите стрелять только по мостику. Я дрожу при мысли, что пушечное ядро может убить ту, кого мы пытаемся спасти.

— Я уже распорядился, предвидя ваше желание, — ответил мальтиец.

— Благодарю вас, рыцарь. Внимание, справа по борту! Готовить абордажные дреки!

«Сирена» настигала фелуку Зулейка, которая, значительно уступая ей в скорости, на глазах теряла ход.

Другие корабли отважно бросились в погоню и преследовали «Сирену», стреляя из бомбард и непрерывно паля из аркебуз, однако без особого успеха, поскольку расстояние между ними все возрастало.

На корабле мавра поспешно готовились к битве. Воины и матросы собрались на средней надстройке, готовые отразить абордаж и оказать сопротивление, чтобы продержаться до подхода других кораблей. На верхней палубе перед грот-мачтой и фок-мачтой сооружались баррикады.

За четыреста метров две кормовые бомбарды выстрелили по «Сирене», целясь немного выше мостика, чтобы снести мачту, но снаряды пролетели мимо, продырявив паруса фок-мачты и бизань-мачты.

— Стрелки, к аркебузам! — закричал командир. — Стреляйте сколько душе угодно!

Пятьдесят человек, вооруженные огромными аркебузами, бросились на надстройку и открыли огонь по кораблю противника, который напрасно пытался уйти от абордажа, меняя курс каждые пять минут, чтобы выиграть время.

Люди Зулейка, несомненно лучшие из лучших, поспешили ответить на эту пальбу, крушившую ют и высокий нос корабля. Спрятавшись в укрытия, сжимая в зубах сабли, чтобы в нужный момент они оказались наготове, они целились в носовую надстройку «Сирены», а две бомбарды стреляли с интервалом в одну минуту, пробивая паруса огромными каменными ядрами.

Однако ничто не могло остановить мальтийскую галеру. Молниеносным маневром, который стал возможен благодаря крепчавшему бризу, «Сирена» врезалась бушпритом в ванты бизань-мачты берберов, оборвав латинский парус, который рухнул на палубу.

Барон и лейтенант бросились вниз со шпагами в руках, крича:

— На абордаж, мальтийцы!

Сразу метнулись дреки, марсовые рубили паруса. Резкий толчок заставил два корабля содрогнуться, с мостика попадали солдаты, потом раздались яростные крики:

— Вперед, мальтийцы!

— В воду проклятых христиан!

— Смерть неверным!

Людской поток устремился на носовую палубу «Сирены» и перелился на ют берберийского корабля под грохот орудий и треск мушкетных выстрелов.

Во главе своего отряда был барон, которого ярость сделала просто ужасающим, и лейтенант.

Берберы, которые по численности не уступали мальтийцам, а может быть, и превосходили их, бросались, как разъяренные пантеры, жаждущие крови, на воинов, которые наваливались на вражеский корабль со всех сторон, воодушевляя себя криками и нанося отчаянные удары по шлемам и по доспехам, высекая искры.

Натиск мальтийцев, подкрепивших силы ромом, о раздаче которого позаботился барон, был таким, что берберы не смогли удержаться на юте, их оттеснили на верхнюю палубу.

— Вперед! — взревел барон, видя, что три галеры приближаются, спеша на помощь Зулейку. — Вперед! Иначе подоспеют другие!

Он спрыгнул на помост и вклинился во вражеские ряды, разя всех, кто оказывался рядом с ним, ударами шпаги. Его ничто было не в силах остановить. Ярость приумножила его силы. Храбрец пробился к баррикаде, сложенной у грот-мачты, проложив себе путь среди берберов, пораженных такой дерзостью.

Воины и матросы не отставали от него ни на шаг, расталкивая врагов и прижимая их к бортам.

Драка была страшной. Берберы не сдаются, они оказывают отчаянное сопротивление.

Шпаги, двуручные мечи, обитые железом палицы, боевые топоры и сабли сталкиваются с оглушительным грохотом. Доспехи разваливаются под этими сокрушительными ударами, люди падают в разбитых шлемах, заливая кровью все вокруг, кровь хлещет изо всех отверстий доспехов и шлемов, шпаги остаются в горле или в животе, не защищенном броней.

Однако натиск мальтийцев ослабевает перед баррикадой, которую берберы защищают особенно яростно, нанося нападающим удары алебардами.

Барон уже слышит первые залпы пушек с галер. Он собрал вокруг себя человек двадцать воинов и бросился, наклонив голову, на эту преграду с криком:

— Еще одно усилие — и корабль наш!

Он бросился на баррикаду и двумя ударами шпаги, налево и направо, расчистил себе путь. Но внезапно перед ним возник человек, весь закованный в железо.

— Зулейк! — прорычал барон. — А, собака! Наконец я тебя поймал! Отдай мне мою невесту!

— Пойди и возьми ее! — ответил мавр. — Но сначала ты должен убить меня.

Волна сражающихся хлынула в этот момент между ними и разъединила их. Берберы, которые все еще защищали верхнюю палубу, были смяты мальтийскими матросами, бросившимися на помощь воинам. Маврам пришлось перелезть через баррикаду и укрыться за ней. Казалось, что победа близка, что захват корабля был делом нескольких минут. Но в этот момент страшный взрыв поразил палубу, разорвав ее от носа до кормы.

Три галеры подошли и открыли огонь, не задумываясь о том, что могут убить и врагов и друзей. Они готовились взять «Сирену» на абордаж.

У барона вырвался крик отчаяния, а мальтийцы, оглушенные взрывом, после которого палуба покрылась телами мертвых и раненых, в беспорядке отступали, стремясь вернуться на свой корабль.

Синьор лейтенант, в отчаянии, сам отдал такой приказ, чтобы его люди не оказались между двух огней.

— Отступаем! — закричал он.

Потом он бросился к барону, который все еще пытался разрушить баррикаду и добраться до Зулейка, который сражался против матросов «Сирены», еще не оставивших поле боя.

— Пойдемте, — сказал лейтенант, беря барона за руку. — Все потеряно, господин барон.

— Нет, оставьте меня, — ответил молодой капитан с